Наталья Никольская - Усы в ангельской пудре

– Когда ты куришь трубку, то в профиль похож на Шерлока Холмса, нет, правда, – прошептала Ирина, потираясь щекой о плечо Игоря.

Они сидели вдвоем в автомобиле в темном углу двора, где проживала фотомодель Ольга Пряхина, и откуда прекрасно проглядывались ярко освещенные, несмотря на поздний час, окна ее квартиры на последнем, шестом этаже крупнопанельного дома.

Часы показывали уже половину первого, а Ольга до сих пор не спала.

Игорь размышлял: она просто от страха боялась оставаться в темноте? Или ждала каких-нибудь гостей?

– Нет, – рассеянно ответил он Ирине. – Не обольщайся напрасно на мой счет. Я понял – это наша Бабуся продолжит славу английского сыщика, я ей пока и в подметки не гожусь. Как сказала бы твоя младшая сестра, я по сравнению с ней – говно на палочке.

– С чего это на тебя вдруг нашел приступ самобичевания? – улыбнулась Ирина, позевывая. – Нет, меня ты все равно не проведешь – ведь я все равно знаю, что ты лучше всех…

Но она тут же вспомнила ехидное выражение лица Бабуси и, нахмурившись, спросила:

– Да, кстати, теперь, надеюсь, мы можем поговорить на личные темы? Ты сказал своей Бабусе насчет ее гадкого нюхательного табака?

– Пусть нюхает, если ей нравится.

– Это что-то совсем новенькое…

– Подумаешь, твой любимый Шерлок Холмс вовсю ширялся морфием и кокаином – и то ничего, – ответил Игорь. – А

тут нашей бедной старушке даже и табачком побаловаться нельзя. Ты, дорогая, призываешь меня к репрессиям.

– Врешь! Ничего он не ширялся!

– И это говоришь мне ты, которая, наверное, уже прочитала в своей библиотеке все книги! Вспомни, с чего начинает-

ся знаменитая повесть «Знак четырех»?

– Ну ладно, не помню…

– Ага! С того, что твой любимый Холмс вкалывает себе

в вену очередную дозу наркотика, и ловит кайф. А заканчивается эта повесть чем?

– Я что, по-твоему, должна помнить все книги наизусть? – недовольно проворчала Ирина.

– Тогда я тебе скажу, что завершив запутанное дело, он снова берет с полки ампулу кокаина. Там так и написано черным по белому – ампулу кокаина.

– Но…ты что-то путаешь, кокаином не колятся, говорят, что это сразу смертельно, – поежилась в темноте Ирина, которой начинал совершенно не нравиться этот разговор – особенно мечтательная интонация, с которой Игорь уже несколько раз произносил слово «кокаин».

Кто их разберет, этих мужчин: сначала у них только сигареты, потом трубки, потом – ампулы…

– А ты откуда знаешь? Может быть ты, помимо всего прочего, являешься ценным специалистом по наркотикам?

– Читала, – не хотела сдаваться Ирина. – Например, «Роман с кокаином». И вообще – что ты хочешь мне сейчас доказать?

– Ничего. Только то, что на самом деле мы ничего, или ничтожно мало знаем о наркотических средствах, их дозировках, и воздействии на организм. – увлечен продолжал Игорь. – Я имею в виду всех нас – кто живет в России, и особенно в такой провинциальной дыре, как Тарасов. Говорят, в мире уже существуют такие сложные синтетические препараты, о которых мы даже еще не подозреваем, по сравнению с которыми допотопный табачок нашей Бабуси – все равно что цветочная пыльца. И в наше время не про опознание видов табака по пеплу, и даже не об определении профессии человека по кисти его руки, написал бы твой Шерлок Холмс целую диссертацию, а именно про виды наркотиков. Или ты не согласна?

– Ну, да, может быть, – недовольно пожала плечами Ирина. – И все же твоя Бабуся здесь совершенно не при чем. Все люди, которым удавалось распутывать сложные преступления, по меньшей мере, обладали высоким интеллектом – уж с этим, ты, надеюсь, спорить не будешь. А твоя Бабуся, как говорится, закончила всего два класса сельской школы и коридор. К тому же, большинство из из них были неплохо воспитаны, в чем Бабуся тоже как-то, извини меня, пока что не замечена…

– Сравнила! – засмеялся Игорь. – Вспомни хотя бы для начала, где жил твой любимый Шерлок Холмс. В Англии, дорогая, в туманном Лондоне, причем в начале века, где даже самые отъявленные негодяи были подозрительно похожи на джентельменов. А мы с тобой где живем?

– Ну, допустим, в Тарасове. И что из того?

– А то, что мы с тобой живем – в полном хаосе, самом настоящем дурдоме! И попав в нашу нынешнюю российскую действительность, да еще и в провинцию, любой из описанных в книжках, или даже настоящих заграничных сыщиков, запросто мог бы сразу спятить! Даже я и то порой ловлю себя на мысли, что мне хочется закрыться от всех людей в своем кабинете, и никогда никого больше не видеть. О тех временах мне напоминают лишь трубки, да, честно говоря, все они и то не настоящие.

– И меня тоже? Тоже не хочешь видеть?

– Погоди, я просто хочу сказать, что такие старики, как Бабуся за многие годы все же как-то сумели вжиться в это

болото, где мы все беспробудно вязнем, и нам нужно этому у

нашей Бабусе учиться…

– Она тебе – Бабуся, – еще раз напомнила Ирина. – А мне – просто Евдокия Тимофеевна. И вообще, что бы ты сейчас не говорил, я рада, что ты абсолютно ничем на не похож на свою зловредную тетку. В тебе все же ощущается врожденный аристократизм…

– О, ты явно меня идеализируешь, – несколько самодовольно улыбнулся в темноте Игорь.

– Нет, в тебе, конечно же, есть и очень даже большие недостатки…

– Это например, какие же? – Ну…ты знаешь сам, – уклонилась от прямого ответа Ирина, но, помолчав, невольно

выдала себя следующим вопросом.

– Я забыла спросить – твоя Лелька хоть на этот раз была в одежде, или снова голой? Может быть, она и дома тоже…вовсю работает, репетирует?

– За дверью не было видно. А жаль, – поддразнил Игорь Ирину и невесело вздохнул.

Хвалиться, надо сказать, было совершенно нечем. Наоборот, все попытки Игоря провести с Лелькой переговоры, совершенно не увенчались успехом.

Хорошо еще, что она открыла дверь на цепочки, но увидев знакомую физиономию Игоря, тут же ее захлопнула, да так ловко, что он не успел подставить ногу.

Сколько Игорь ни твердил из-за двери, что у него есть для нее важные сообщения, ни внушал, что она должна срочно где-нибудь спрятаться, больше никому не открывать дверь, а еще лучше – временно исчезнуть из Тарасова, Лелька только отвечала из-за двери отборным матом, грозилась вызвать милицию.

И при чем постоянно обзывала Игоря «педиком» или «педрилой» – наверное, считая это самым оскорбительным на свете ругательством.

Под конец Игорь пригрозил, что вернется сюда, но уже не один, намекая на помощь милиции, и вынужден был покинуть сильно негостеприимный подъезд, воняющий мышами.

Создавалось ощущение, что в подъезде также водились и летучие мыши, которые шуршали и попискивали на чердаке, прямо у Игоря над головой.