Наталья Никольская - Убили Гангрену

– Во дожил, – грустно рассмеялся Виктор. – Вышел из тюрьмы, и переночевать негде.

– Галку видел? Она о тебе спрашивала.

– После смерти «Гангрены» я не хочу ее видеть. А за вещами к ней идти как-то стыдно. Сделай доброе дело, Валентин, завтра забери чемодан. А я поищу квартиру.

– Живи у нас, – Людмила стала убирать со стола, – ты нас не стеснишь. Сам знаешь, Маша в деревне поселилась. Костику там хорошо. А Ваня – у совей зазнобы. Мы теперь одни.

Анатолий Николаевич Векшин только что принял душ и в хорошем расположении духа аккуратно зачесывал на затылок редкие светлые волосы, стараясь прикрыть небольшую лысину. Он бормотал слова какой-то популярной песенки. Где слышал слова – не мог вспомнить. Скорее всего ресторанный певец заронил мелодию в душу, а слова в мозг:

И мне все кажется, все кажется,

Налью сто грамм – и свяжутся

Две жизни, как две нити, в узелок…

Вдруг в зеркале тихо появилось еще одно лицо. Анатолий Николаевич замер, глаза его округлились, рука с расческой застыла в воздухе над головой.

– Егор? – вопрос слетел с губ и замер, где-то вверху завис, будто звук лопнувшей натянутой струны.

– Напугал? – Егор зловеще оскалил круглые белые зубы в неприятной улыбке.

– Н-нет…

– А чего заикаешься?

– Не люблю, когда подкрадываются сзади.

– Не любишь? Или боишься?

– И то и другое мне неприятно. Я тебе нужен? Товара у меня пока нет. Вот жду…

Егор бесцеремонно прошел по узкой длинной комнате, осмотрелся и сел на неубранную постель.

– Неплохо устроился. Отчего не в гостинице? Я искал тебя в «Альпийской».

– Мы, кажется, договорились – я сам приеду к тебе на дачу.

– Горе у меня, Толян, – в голосе Егора не проскользнуло ни одной тоскливой ноты, – какая-то сволочь брата моего пришила.

– Валерку?

– Валерка – средний. Сашку.

– Сашку? – Анатолий Николаевич слегка побледнел. – За что?

– Не знаю.

– А кто?

– Прошел слушок, что это твоя работа. Видели ребята тебя вместе с ним на пляже. А часа через два на том самом месте, где вы с ним стояли, лежал один Сашка. Мертвый.

– Да, – заторопился Анатолий Николаевич, – все верно. Я был на пляже. И разговаривали с ним. Ты жезнаешь, по какому делу мы встречались. Но я ушел, а он остался.

– Лежать мертвым, – перебил его Егор.

– Нет, – Векшин присел рядом с ним на постель, – нет, это сплетни. Кому-то на руку такие слухи. Как ты мог подумать? Чтобы я такое? У нас дело миллионное! Я не могу ставить под удар… От меня много людей зависит…

– Ничего от тебя не зависит. Подумаешь, мафиози! Ты рядовой курьер. Не будет тебя, найдется другой. Ну, скажи, какое-такое миллионное дело у тебя? Привез товар, передал по цепочке, получил свою долю – и в сторону.

– Ты забываешь об опасности…

– Где она – опасность? – Егор дотянулся до стола, взял стоявшую бутылку коньяка, открыл зубами пробку и глотнул прямо из горлышка.

– Как ловко ты зубами отвинчиваешь пробку…

– Не сори впустую. Отвечай прямо – твоя работа?

– Егор, – Анатолий Николаевич взял у него бутылку и тоже хлебнул. – Ты меня знаешь еще со студенческих лет. Скажи, похож я на убийцу? Наркота, валюта – мои дела. А на мокруху я никогда не пойду. Я не дурак, уголовный кодекс знаю, изучал.

– В зоне изучал, – поддакнул Егор.

– Н евсем так везет, как тебе. А ведь в одной упряжке скакали. Но я на суде твоего имени ни разу не произнес. Все на себя взял.

– Потому и взял на себя, что за групповуху больше лепят.

– Потому что друзей не предаю, Егор, – Анатолий Николаевич снова сделал глоток, – только поэтому. Не трогал я твоего брата.

– Не верю.

– Твое дело.

– Чем докажешь, что ты к убийству Сашки не имеешь отношения.

– Ничем. Но и ты не докажешь свое. Я не отрицаю: встречались, разговаривали. Потом я ушел.

– А почему на пляже?

– Сашка там с кем-то встречу назначил.

– Чушь! Все серьезные разговоры он любил вести за кружкой пива. Я-то знаю его привычки.

– Тебе виднее. Но только так все и было. А кто разносит эту пакость по свету? Все эти сплетни-слухи мне ни к чему. Только подрывают мой авторитет у братвы.

– Точно, – кивнул головой Егор. – Никто не захочет иметь дело с убийцей. Опасно для здоровья. Одевайся, поехали комне на дачу. Там тебя ждет питерский дружок.

– Кто?

– Илья Муромец.

– Илюха прикатил? Зачем? Он должен был ехать в Киев.

– Не знаю. На заседании совета решено тебя Муромцем заменить. Где-то ты, друган, нагад ил.

– Да ты что! Я чист!

– Это ты на совете скажешь. А сейчас поехали. Машина у подъезда.

– Ты с водилой? А то мне светиться лишний раз не с руки.

– Мне моя карьера дорога. Мне тоже не с руки, как ты выражаешься, рядом с тобой светиться. Жду тебя в машине, – Егор встал и молча вышел из комнаты, прихватив с собой недопитую бутылку с коньяком.

– Скот, – прошипел ему вслед Векшин. – С дерьмом не расстанешься…

Радужное настроение испарилось. Анатолий Николаевич тщательно оделся, прихватил с собой дипломат и тоскливо осмотрел комнату. Ему так не хотелось выходить на улицу, что даже засосало под ложечкой.

– Ничего, Толян, – сказал он себевслух, – авось еще выкручусь. С Муромцем – нет, я не дурак, чтобы с ним встречаться.

Он быстро спустился вниз и подошел к машине.

– Ты подожди меня, Егор, я только сигарет куплю.

– Садись, – строго сказал ему Егор.

– Да в этом доме с торца магазин…

– Есть у меня сигареты, – разозлился вдруг Егор. -

Сколько тебя ждать?

Векшин уселся рядом и положил на колени дипломат. Машина долго петляла по закоулкам, потом вырвалась на

трассу.

– Егор, – заволновался Векшин. – Я не врубился! Дача у тебя на Волге. А мы куда едем?

– В одно место заехать надо.

– А как же Муромец?

– Муромец? А никак. О нуже улетел в Питер. Оставил мне товар и улетел.

– Так. Значит, Муромец теперь будет вместо меня?

– Ну! А тебя все! С хвоста бросили. Теперь тебе надо залечь на дно, чтобы свои жене достали.

– А какой резон тебе меня спасать? – поинтересовался бледный, как полотно, Векшин.

– А мне приятно иметь старого приятеля в шестерках. Ты мне обязан жизнью, понял?

– Понял. Теперь я твой раб.

– Правильно мыслишь. Будешь мою дачу охранять, собаку выгуливать, когда я занят – тебе придется телок моих развлекать. Работа не пыльная.

– Спасибо, – Векшин усмехнулся и устремил взгляд вперед, – тормозни на минуту, я не успел в туалет сходить. Ты так напугал меня Муромцем, что я вот-вот штаны намочу.

Егор свернул с шоссе к обочине, остановил машину и ступил ногой в лужу.

– Приспичило тебя не вовремя, – выругался он, – тут не пройдешь.

– А ты бы тормознул где посуше.