Олег Сухонин - Фарфоровый чайник в небе

Зал встретил мою песню очень тепло – хлопали, свистели, кричали «бис».

У меня было, что спеть по этому случаю, и я исполнил ещё один свой шлягер о Нижнем Новгороде.

Игорь (Гоша) СКРОМНЫЙ исполняет свою песню «ЛУННЫМИ ДОРОГАМИ»

Лунными дорогами

Мы побежим с тобой в Весну.

Не смотри так строго

И не прячь веснушки на носу.

У Весны есть тайны,

И мы их ждём заранее,

И вовсе не случайно

Ходим на свидания

Весной!

Я иду по улицам,

Всматриваюсь в лица.

Что же в нашем городе

Конной нет милиции –

Лошади и пони

И фургоны разрисованы,

Можно без погони

Было б пьяных арестовывать

Весной!

А ты сказала: «Были б крылья,

В небе я б летала!»,

И мы с тобой бежим гулять

К памятнику Чкалова –

Волга разливается

И сердце словно маятник!

Как наверно здорово

Залезть на этот памятник

Весной!

Тут уже был настоящий фурор! Круче аплодировали только краснодарцам, но от них и выступал целый хор.

Вся наша делегация пожимала мне руки, Матрёнова от души расцеловала меня в обе щеки. Помощница Тараканова с интересом посматривала на меня. Я чувствовал себя настоящей поп-звездой и с изрядной долей тщеславия покосился на «Водянову», но она была равнодушна к моему успеху, по-прежнему держа под руку своего папика. «Да и хрен с тобой», – подумал я, продолжая наслаждаться восхищением коллег. Они нравились мне всё больше и больше.

После нас было ещё несколько шаблонно-канцелярских презентаций других регионов, неожиданно серо выступила Москва, а откровенный провал был разве что у народов Севера. Видимо, позавидовав моему успеху, решился спеть и сам Влад Покров. Но голос у него был не поставленный, в ноты он не попадал, и организаторы, чтобы хоть как-то сгладить конфуз, списали всё на особенности горлового пения коренных народов. Но все всё поняли. Влад Покров спускался со сцены багровым от стыда, но зал решил и его благодушно поддержать аплодисментами. Я хлопал в ладоши, пожалуй, громче всех.

После этого было награждение – наша область заняла второе место. Матрёновой на сцене вручили серебряную статуэтку, она была счастлива словно школьница.

Потом все перешли в ресторан, где начался общий банкет. Звучали поздравления, тосты, алаверды, все много выпивали и обильно закусывали.

Как один из героев сцены я был в центре общего внимания и упивался славой, неся повышенную нагрузку на печень. Чокнуться и выпить со мной подходили многие – и Поддонов, и Покров с народами Севера, и три раза Матрёнова, и редакторши районных газет, и парни-информационщики – «за общий успех», и даже папик «Водяновой» под руку со своей красавицей (Тараканов в этот момент предусмотрительно отошёл в сторону, чтобы не попадаться ему на глаза). Лишь она одна по-прежнему излучала на меня холод показного равнодушия.

Это ранило моё самолюбие, и я стал искать глазами Эльвиру. Уже изрядно набравшись, я всё-таки сумел вспомнить, что у неё сегодня пересменок, и появится она только завтра.

Тогда я решил пойти спать. Но так как поступь моя была уже нетверда, добирался до своего логова я довольно долго. Честно признаться, не сразу его и отыскал.

Но вот, наконец, она – заветная дверь, я произнёс было «Сезам откройся», но тут же вспомнил, что нужен ключ, нащупал его в кармане, вставил в замочную скважину, повернул – и вот я «дома».

Хотел было сразу лечь спать, но только включил свет – и сон как рукой сняло. Обнажённые куклы по-прежнему стояли на своих местах, покачиваясь, поворачиваясь вполоборота…

Вы видели когда-нибудь, как, повернувшись к вам спиной, голые Моника Беллуччи и Шарлиз Терон нагибаются, будто пытаясь что-то поднять с пола? Вот и я до этого не видел. Любой мужчина поймёт меня, что в такой ситуации спать просто физически невозможно.

Минут пять я заворожённо смотрел на эту пантомиму и понял, что больше не выдержу. Тогда я разделся догола и, помня, что от кукол бьёт током, подошёл к барной стойке, налил себе стакан из початой бутылки конька и залпом его выпил.

Закусив лимоном, я с разбегу бросился в гущу обнажённых женских кукол.

Со стороны это был занятный «балет»: мне было одновременно и больно, и сладко, я отскакивал от совершенных по красоте обнажённых женских тел и снова бросался на них. В минуты этой битвы в голове моей родился экспромт:

Воет по ночам, как серы волки,

Мужиков натянутая плоть.

Хоть под ногти суй себе иголки,

Вожделенье чтобы побороть!

Громко его декламируя, я продолжал эти нескончаемые танцы с голыми красавицами-манекенами. Мужская часть биороботов с широко раскрытыми глазами с любопытством наблюдала за нами: у них не было того, чем пытался я прикоснуться к куклам, бить их с размаху, подобраться спереди и сзади… Как и того, что несколько раз извергалось из меня…

Моника Беллуччи всё-таки была самой бесподобной среди этих красавиц, но и к другим меня тянуло ничуть не меньше!

После почти часа таких сексуальных танцев вконец обессиленный я еле дополз до дивана, грохнулся на него и моментально заснул.

Проснувшись утром и подняв глаза на кукол, я сразу вспомнил, что вытворял прошлой ночью. Хотелось сквозь землю провалиться. Биороботы же, как ни в чём не бывало, смотрели на меня с равнодушным любопытством.

Я побежал под душ, оделся, смыл с ковра следы своей бурной ночной жизни… Но стыд не покидал меня: «Что если в помещении есть видеокамеры, – с ужасом думал я, – и они записали все мои вчерашние извращения?»

Медленно и внимательно принялся я осматривать все стены, потолки и мебель в комнате, ища хоть малейшие признаки наличия видеокамер.

Это заняло у меня немало времени: помещение было просторным, и я исследовал его шаг за шагом, метр за метром буквально на ощупь. И только не обнаружив никаких признаков снимающей аппаратуры, немного успокоился.

«А ведь действительно, – подумал я, – если этот учёный ведёт здесь секретные разработки, которые приносят ему большие деньги, зачем ему нужно было бы, чтобы записи с видеокамер могли попасть в чужие руки, и кто-то смог бы узнать все его секреты? Он наверняка позаботился о безопасности и исключил саму возможность видеозаписей его опытов и процесса производства биороботов. Свои тайны он будет оберегать до последнего. Иначе, если изобретения украдут, он останется ни с чем».

За такими размышлениями я немного успокоился, но всё равно чувствовал себя подавленным, совсем не хотелось выходить из комнаты. Я тяжело вздыхал, а́хал и о́хал, корил себя за безбашенность и развратные действия с неодушевлёнными предметами.

Наконец, вспомнил, что сегодня вечером состоится то самое мероприятие, ради которого, в конечном итоге, я и приехал в Ульяновск – награждение меня премией Русского музея за стихотворный фельетон. Но твёрдо решил до тех пор не выходить из номера. На душе, не прекращая, скребли кошки: вдруг во время церемонии награждения на сцене зажжётся экран и весь зал увидит кадры моих ночных извращений с куклами? С такими мыслями я лёг на диван и провалился в сон до самого вечера.