Ольга Степнова - Своя Беда не тянет

Прежде чем поехать к Панасюку, я завез Рона в квартиру Ильича и накормил его. Мыть собаку было некогда, и грязная скотина оседлала диван, застеленный роскошным, дорогим покрывалом. Воспитывать его было бесполезно, поэтому я решил, что потом просто постираю накидушку: благо, на родительские «спонсорские» бытовую технику Ильич себе покупал самую навороченную, и его стиральная машина стирала все что угодно, нужно было только сухое положить и сухое достать.

Леша Гон жил на окраине. Но не в коттеджном поселке, как водится, а в новом элитном доме с двухэтажными квартирами. Кто додумался построить элитное жилье с видом на железную дорогу, я не знаю. Удивительнее то, что кто-то решился купить в этом доме за бешеные деньги квартиру. Но у богатых свои причуды.

Я был уверен: Гон каким-то образом вычислил, что Беда причастна к угону его машины и теперь она отдувается за нас двоих где-нибудь в плохо проветриваемом помещении. Она, конечно, героиня и не сдаст меня; будет маяться, молчать, пудрить мозги своим мучителям и ждать, когда я — благородный герой, приду, и, положив всех одним ударом, вынесу ее на руках из темницы. Впрочем, на руки она не дается. Говорит, что таскать девушку ростом метр восемьдесят смешно и неэстетично.

А если серьезно, то я уже задыхался от неизвестности и готов был зубами порвать этого Лешу, лишь бы узнать, где Беда и что с ней стряслось.

— У вас назначено? — спросил охранник, когда я сообщил ему, в какую квартиру иду.

— Гон будет рад меня видеть, — заверил я его.

— И все же я доложу, — схватился охранник за телефонную трубку, с неодобрением оглядев мой небогатый прикид. — Как вас представить?

Я сильно задумался. И как меня представить?

— Петр Дроздов, — воспользовался я своим вторым именем. — Который на машине катался и колесо проколол.

— Петр Дроздов, — невозмутимо повторил охранник в трубку, — который катался на машине и проколол колесо. — Проходите.

Я шагнул в лифт. В большом зеркале, призванном отражать холеных господ с лоснящимися лицами, появилась моя осунувшаяся физиономия с тяжелым взглядом исподлобья. Порепетировав приветливую улыбку и доброжелательный взгляд, я сказал себе: «Не верю!»

Дверь открыл молодой кореец, одетый во все черное. От неожиданности я забыл текст, который хотел сказать. Не то, чтобы я плохо отношусь к корейцам, но когда я их вижу, то всегда хочу хе. Я большой любитель специфической корейской кухни. Почувствовав, как рот наполнился слюной, я сказал:

— Отпустите ее. Это я угнал вашу машину.

Кореец за воротник куртки втянул меня в квартиру, и я позволил ему сделать это.

— Эй, Чен, — крикнул из комнаты голос Марлона Брандо, — тащи его сюда!

Я не стал дожидаться, когда Чен меня «потащит», и сам шагнул в огромное пространство гостиной, интерьер которой был исполнен из стекла и металла. В странном кресле с прозрачной спинкой сидел пожилой кореец с лицом, изъеденным оспой. Я некстати вспомнил о том, что в посуде, которой готовится хе, от крепости маринада облезает эмаль. Еще я подумал, глядя в это лицо, что Беде уже ничем не поможешь, а меня закатают в ковер и отвезут на ближайшую свалку.

— Это я угнал вашу машину, — сказал я пожилому корейцу, сообразив, что Леша Гон — это он.

— Странно, — сказал Леша Гон и замолчал.

Сзади меня, словно лакей, стоял Чен.

— Это получилось случайно, — как можно более смиренным тоном сказал я. — Моя «селедка» стояла в двух шагах…

— Странно не то, что ты ее угнал, а то, что рискнул в этом признаться.

Я понял, что убивать он меня будет не прямо сейчас, и быстренько выложил ему все: про «ракету», про ганджубас, про то, как я обкуренный перепутал машины и гонял по городу, отстреливаясь самсой от гайцов. Не рассказал я только про то, как вывел из ментовки Возлюбленного, Я решил, что к делу это не относится.

Честно говоря, я думал, что Гона эта история повеселит, но он ни разу не улыбнулся, и смотрел глазами-щелками куда-то мимо меня.

— Отпустите ее, — попросил я.

— Кого?

— Элку. Мою жену. Она наверняка строит из себя героиню и молчит.

— Ты не похож на учителя. — Его манера вести разговор, не обращая внимания на реплики собеседника, стала меня раздражать.

— Я служил в десантных войсках, если вы имеете в виду мой рост и телосложение.

— Вот с этого и надо было начинать. — Он крутанулся на своем странном прозрачном кресле и оказался ко мне спиной. Глядя в черный затылок Гона, я с тоской подумал о том, что корейцы в большинстве своем люди скромные, трудолюбивые, тонкие, детей своих музыке учат…

Перед Гоном зияло окно с черным небом за стеклом. Квартира была на последнем этаже, и штор в этом сумасшедшем интерьере почему-то не предполагалось. Наверное, Гон любил вечерком посидеть и полюбоваться на звезды, потому что в огромной комнате не было ничего, на чем можно было задержать взгляд — ни картин, ни фотографий, ни даже телевизора, только огромный черный квадрат окна.

— Ты не машину у меня украл, — сказал наконец Гон своим глухим, странным голосом. — Ты репутацию у меня украл.

Я почувствовал, как парень в черном за моей спиной напрягся.

— Я отстегнул немалую сумму, чтобы дело в ГАИ замяли, но знаю, они смеются у меня за спиной. У Гона угнали машину! Да ты знаешь, кто я такой?! — Он резко развернулся на своем кресле ко мне лицом. Я усиленно закивал головой и некстати подумал о том, что все стекла в этой гостиной, наверное, пуленепробиваемые, включая это странное кресло…

— Я только сегодня узнал, — торопливо поправился я, — а когда… угонял, не знал. Я не так давно в этом городе.

— Дай документы, — приказал Гон, и я протянул ему паспорт. Он поизучал с минуту его и вернул. — Похоже, ты, и правда, не местный. Прописки нет.

— Отпустите ее! — Мне надоело быть просителем и извиняющимся. В теле появился знакомый зуд, который появляется у меня перед тем, как тело независимо от мозгов начинает махать кулаками. Их тут двое. Всего двое. Этот Гон стар, худ, немощен, кажется, он инвалид и еле передвигается, поэтому ездит на кресле с колесиками, как паралитик.

— Ну что мне с тобой делать? — спросил Гон тоном Господа Бога. Похоже, ему эта роль доставалась чаще, чем мне. «Это мне что с тобой делать», подумал я про себя, а вслух сказал:

— Денег у меня нет.

Я думал Гон захохочет, ведь пошутил я! Но он даже не улыбнулся, он не умел веселиться. Или мои шутки не понимает никто?

— А я за свою репутацию деньгами и не возьму.

— А чем, натурой что ли? — снова попытался я пошутить.

— Типа того. Ты сделаешь для меня кое-что.

— Смотря что.

— Выбора у тебя нет.

— Выбор всегда есть.

— Не хорохорься, учитель. Ты провинился, и думаю, не очень хочешь перед судом отвечать как наркоман, угонщик и пр.