Ольга Степнова - Своя Беда не тянет

— Батя, — стал я увещевать его, — веди себя тише, и проживешь дольше.

— Убивают! — прокричал мужик гораздо громче, чем «Грабят!»

Я выгреб из кармана какие-то деньги, метнул их в него, и помчался на выход. Хорошо, что машина была припаркована у дверей.

До Гона я домчался за двадцать минут. Охранник пропустил меня в лифт без лишних вопросов. Предательское зеркало отразило мою осунувшуюся угрюмую рожу со щетиной на щеках и темными кругами под глазами.

Дверь открыл Чен и молча проводил меня в комнату. Гон сидел, как сидел, даже не поменяв позы. Я бросил кейс ему на колени. Он накинул на него свои ручки-сучочки и заскреб крючковатыми пальчиками по кожаной поверхности.

— Я знал, что получится, — глухо произнес он.

Мне захотелось проломить его маленький череп с жесткими волосами, которые почему-то не тронула седина.

— Отпусти ее.

— Кого?

Я представил, как его тонкую шейку можно ударить ребром ладони, как хрустнут хрупкие позвонки, и Гон никогда не задаст мне больше глупых вопросов.

— Элку. Мою жену. Она была тогда в твоей машине и ты ее…

— Я не знаю никакой Элки, понятия не имею, что с ней, и вообще не понимаю, чего ты приперся с повинной, ведь никто не видел, кто и как угонял мою машину. — Он засмеялся, сначала тихонько и вкрадчиво, потом набрал обороты и загоготал во всю мощь, открыв пасть. Я зачем-то отметил, что у него целы все зубы, но самое паршивое было то, что я понял — Гон не врет и Элка не у него. Ржал он долго, я наконец увидел как он смеется. Узкоглазый Чен тоже заулыбался, скорее, из сочувствия к веселью шефа.

Они не ждали от меня нападения. Интересно, почему? Я не похож на человека, над которым можно смеяться.

Я ударил Чена внезапно ребром ладони — так, как мечтал. Может, он и обладал какими-то навыками, но от удара по сонной артерии вырубаются и не такие парни, как Чен. Его хорошо тренированное тело с буграми бицепсов под черной рубашкой рухнуло на пол, почти не наделав шума. Гон, оборвав свой смех, успел достать пистолет. Похоже, он был у него всегда наготове. Гон выстрелил одновременно с тем, как я распластался по полу. Пуля зацепила мне то ли ногу, то ли бедро, но это была ерунда, меня не остановило бы, даже если она снесла мне полголовы. Я сдох бы, вцепившись в горло этому шутнику. Я успел дотянуться до кресла и, из положения лежа, со всей силой, на которую был только способен, толкнул это сооружение на колесиках в стену. Маленький легонький Гон вписался в нее сначала коленками, потом лбом — так, что зазвенели все стекла в квартире, завибрировал весь металл. Гон повис на прозрачной ручке кресла как игрушка, у которой сдохли батарейки. Пистолет отлетел к моим ногам, кейс упал на пол около кресла.

Ему не нужно было надо мной смеяться.

Ни минуты не сомневаясь, я схватил кожаный чемоданчик, подхватил «ствол», и побежал по лестнице, ведущей на второй этаж квартиры. Квартира находилась на последнем этаже, попробую уйти через крышу, пока охрана не прибежала на выстрелы. Наверху оказалась просторная спальня со вполне человеческой обстановкой — кровать, мягкие кресла, ковры. В одном из кресел сидела девушка. Почему-то я не подумал, что в квартире мог находиться кто-то еще. Девушка была юная, испуганная, с длинными, светлыми волосами, и глазами, полными слез. Она слышала выстрелы, и было бы здорово, если бы она еще не успела позвонить в милицию.

Видок у меня был еще тот: с пистолетом в руке, с окровавленной ногой, и с этим чертовым кейсом, словно я только за ним и охотился. Я не знал, зачем прихватил его с собой. Просто, раз он не поможет Элке, то останется у меня.

Девушка забилась в кресло с ногами, но не закричала.

— Как отсюда уйти? — спросил я ее.

— Туда, — прошептала губами девчонка и тоненьким пальчиком ткнула в окно. Я без труда открыл стеклопакет и выглянул на улицу. Задача оказалась проще, чем я думал. Несмотря на то, что окно находилось на последнем, восьмом этаже и думать о своем фирменном прыжке было нелепо, я увидел, что на крышу можно попасть легко. На расстоянии вытянутой руки находилась водосточная труба, и оставалось только проверить ее на прочность. Мне очень мешал кейс и я взял его в зубы, отметив, что он на удивление легкий. Зачем я его забрал? Если там деньги — развею их по ветру. Не нужно было надо мной смеяться.

Труба оказалась крепкая, и я без проблем преодолел пару метров, отделявших окно от крыши. Уже ступив на скользкую черепицу, я подумал о том, что перемудрил с акробатикой. Можно было рискнуть спокойно выйти через подъезд. Пронизывающий ветер добрался до костей. Боли в ноге я не чувствовал, только саднящее чувство где-то внутри, словно по нервам пилили пилой. Это была вторая крыша за сегодняшний день, и эти прогулки под небом меня достали. Я вспомнил про идею позвонить Беде с высоты и, достав телефон, набрал ее номер при свете луны. «Абонент отключил…»

Я без помех спустился через чердачное окно соседнего подъезда, и, подняв воротник и надвинув шапку на глаза, вышел из дома. Охранник в мою сторону даже не взглянул — в маленьком автомобильном телевизоре транслировался футбольный матч, и, судя по накалу страстей, момент был не из легких. Стараясь не бежать, я дошел до машины и сел за руль.

Что дальше? Я не знал.

Главный вопрос: «Где Элка?», остался без ответа, несмотря на бурно проведенный вечер.

Если попытаться разложить все по полочкам, то картинка получалась безрадостная.

Существует некто, кто при помощи оружия, которое я незаконно хранил, убил Грибанова, и снова подсунул это оружие мне. Знал ли этот некто о существовании Возлюбленного — неизвестно, но то, что пистолет оказался в кармане его телогрейки, очень даже созвучно истории его появления в сарае, и кидает на него несомненную тень.

«Мы ему верим?» — спросила Беда, и сама настояла: «Мы ему верим. Потому что так будет лучше для нас». Я понимал, что она имела в виду. Если принять удобную версию, что Возлюбленный нашел у меня оружие и отомстил Грибанову за избиение, то… этот некто легко отделается. И непонятно, что еще натворит. Так что Женьке я верю. Но тогда…

Кому помешал мальчик-отличник? Кто знал про мое оружие? Почему разгромили сарай? Что искали в убогом жилище? Преступник воспользовался суматохой и паникой во время землетрясения или ему случайно повезло со стихийным бедствием? Почему выстрела не слышал никто? Почему так внезапно уехала школьный цербер баба Капа? Что за мысли и подозрения витают в профессиональных мозгах следователя Питрова? Какого черта он приперся со своим неформальным допросом? Поймать меня на слове? Поймал! Что дальше?

Куда пропал мой граненый стакан?

Куда пропала Беда?

Куда они оба пропали? Я их обоих…, я к ним привык и не хочу без них обходиться.