Лидия Луковцева - Шелковый тревожный шорох

– Где гарантия, что вы сегодня еще кого-нибудь не встретите?

– Нет гарантии, – честно призналась Татьяна Семеновна. – Но если ты меня сейчас не выпустишь, я же и умереть могу.

– С какой это стати? – злобно осведомилась Василиса.

– Так ведь если алкоголику не налить, когда ему плохо, он запросто может умереть, разве ты не знаешь? Об этом все знают, и даже врачи родственников предупреждают! И как ты будешь дальше с этим жить?

С медицинскими проблемами алкоголиков девушка была мало знакома. Точнее, совсем не знакома. Но ведь Николай Яковлевич говорил вчера про таблетки, про скорую… Наверно, были у него основания все это упоминать и опасаться? А конкретно про такие моменты ничего не сказал, змей!

– Я тогда вам скорую вызову!

– Дождешься твоей скорой, как же! И что ты им скажешь? Они к пьяной и не поедут. Ты просто отопри меня!

– Да как я вас отопру? Дядя Коля тут проволокой все закрутил!

– Ну, тогда сбегай в баню. Там в тазу, где бельишко грязное сложено, я бутылочку припрятала! Как станет мне совсем плохо, я рюмочку себе и налью. Честное пионерское, только когда плохо станет! У меня сила воли знаешь, какая? Только ты уж пошустрее, а то мне начинает плохеть!

И перепуганная Вася сбегала.

– А как я вам ее подам?

– А ты под дверь подсунь!

Щель под дверью была приличная, но бутылка не пролезала. Василиса, лежа на животе, пыхтела и вертела бутылку так и этак. Она была натурой увлекающейся, легко впадала в азарт, но любое начатое дело стремилась доводить до конца. Эти два взаимоисключающих свойства каким-то образом счастливо в ней уживались.

– Не лезет, зараза! – злилась впавшая в азарт Василиса.

За дверью тоже злилась тетя Таня.

– Осторожнее! Что ты по ней лупишь, как по классовому врагу? Разобьешь ненароком. Попробуй боком!

– Да я тогда вообще ее сейчас назад в баню отнесу! Или вообще выброшу. Или дяде Коле отдам. Поговорите мне еще тут!

– Подожди, Васенька, давай подумаем! – сбавила тон Татьяна Семеновна. – Вот все в нашей стране делается через назад! В Европе вон бутылки плоские делают, там, небось, люди так не мучаются!

– Вы-то откуда знаете?

– Да уж знаю! Довелось как-то импортного попробовать. Пойло! Но в красивой бутылке, в плоской!

Василису осенило.

– Вот что, тетя Таня, – воскликнула она с чувством некоторой даже гордости за свою смекалку, – я сейчас пластиковую бутылку поищу!. Есть же у вас в хозяйстве пустые пластиковые бутылки? Перелью в нее вино и слегка потопчусь по ней. Сплющу! Так-то она пролезет!

– Молодец, – одобрила Татьяна Семеновна. – Только я, как на грех, недавно все пустые бутылки отнесла на мусорку… Вот что! Ты в глубокую тарелку перелей водку и подсунь под дверь. Тарелка-то пролезет. А ты потом ее вымоешь. Ни запаха, ни доказательств! Пусть фашист голову ломает!

Решение было гениальным по своей простоте…

– Вот такая Чуча, – закончила Василиса. – Сразу сделала меня соучастницей!

– А потом? – спросила Зоя Васильевна. – Николай Яковлевич догадался?

– Заметил, конечно! Вечером позвонил на работу и взял отгулы на неделю, как обычно в таких случаях. На работе его ценят и идут навстречу. Знают его обстоятельства.

– И он ни о чем тебя не спросил?

– Он утратил в меня веру! А частности его не интересовали.

– А он никогда не уходил от жены? Они не разводились?

– Дом-то его, родительский, куда он уйдет? И трое детей, сыновей поднимать надо было. Но, я думаю, здесь не только это. Сдается мне, это любовь, как ни странно.

– А сыновья-то где же?

– Все женаты, живут семьями, только в разных местах, по области разъехались. Девять внуков. Внуки у них практически все лето, в любое время один-два обретаются. Тогда у тети Тани «великий пост». А проводят всех – она и «разговляется», начинается у нее расслабон после долгого воздержания.

– Значит, в руках себя может же держать?

– Ей сыновья сказали: будешь пить при детях, больше их не увидишь!

– Вот я всегда считала, что алкоголизм – это не болезнь, а распущенность и безнаказанность!

– Тут я ничего не могу вам сказать.

– Ну, а ты?

– Я вскоре нашла жилье. Бабушка одинокая живет, сын на Севере. Служил в Северодвинске, там и остался, семьей обзавелся. Денег она с меня за жилье не берет. За газ, за электричество плачу, ну, стирка-уборка на мне, естественно. Летом на мне огород. Прописала нас, Юлька в школу ходит. Нормальная бабулька. И город мне нравится, климат хороший… Меня все устраивает!

– Просто тебе везет на хороших людей!

– Да, пожалуй, – усмехнулась Василиса. – Ой, кажется, груздочек! – и девушка ринулась к старой березе с потемневшим снизу стволом.

Подуставшая Зоя Васильевна присела передохнуть на высохший ствол упавшего дерева. Дерево было выворочено с корнем, а рядом, у самого корня, выросла молодая береза. Под ней Зоя тоже углядела вспученный холмик. Наверняка груздь, да не один, груздочки обычно не растут поодиночке.

Женщина направилась к холмику. Немного правее от молодой березы, под торчавшим кверху корнем упавшего дерева, на котором она сидела, ветер нанес листву и причудливо уложил круглым ковриком. Зоя Васильевна автоматически поддела коврик палкой, и палка провалилась в воду.

Такое в лесу случается. Вывороченный мощный корень образовал яму, довольно глубокую. Дожди заполнили ее доверху. А сверху вода была замаскирована этим самым листвяным ковриком. Сделай Зоя еще пару шагов вперед, она бы провалилась по пояс.

Хорошенькое дело! Женщина побултыхала в воде палкой, проверяя глубину и разгоняя листву. В воде пузырем всплыл кусок чего-то грязно-бурого. Ткани какой-то.

Зоя Васильевна зачем-то поддела его, но ткань на палке не повисла, не уцепилась за нее, а ушла обратно под воду. Она потянула сильнее – что-то там упорно не хотело ни всплыть, ни отцепиться.

– Чем это вы тут занимаетесь? – крикнула, приближаясь, Василиса.

– Да вот, – невразумительно объяснила Зоя Васильевна. – Чуть не провалилась.

– А что вы оттуда хотите выудить?

– Сама не знаю… Какая-то ткань…

Любознательная Василиса тоже подключилась со своей палкой, и объединенными усилиями они приподняли над водой бывший красный, а теперь грязный и вылинявший рукав чего-то: куртки ли, плаща ли. Из рукава торчала рука. Вернее, кисть. Вернее, то, что когда-то было ею.

Василиса заверещала по-заячьи, а у Зои Васильевны, наоборот, пропал голос.

Анатолию Михайловичу последние дни недужилось. То ли модная метеозависимость, то ли страшная их лесная находка подействовала. Хотя вот у Зои Васильевны с сердечком тоже не все ладно, но она держалась неплохо. А Толик глотал таблетки.

От кареты скорой помощи отказывался, говорил, что это уж не крайний случай. Еще говорил – ну, чем там они мне помогут? Ну что, укол ширнут?