Михаил Серегин - Алкаш в газете

– Я уж не знаю как, но наверняка заплатили. Каким образом – это вопрос к Кострюкову.

– А зачем платить?

– Как ты думаешь, на что может жить газета? – ответил вопросом на вопрос Седой.

– Ну, на выручку от реализации, наверное...

Капитонова с Седым засмеялись.

– Это не окупит и трети затрат на выпуск газеты.

– Ну а реклама?

– Реклама – это серьезно, – согласился Седой. – Но это в лучшем случае окупает все затраты. А чтобы хлеб был еще и с маслом, нужны дополнительные прибыли. А реклама может быть разная: скрытая и открытая. Если газета пишет, что на таком-то ТОО ввели в действие замечательную технологическую линию, то она от этой фирмы получает потом в подарок несколько новых компьютеров, или фирма оплачивает аренду какого-нибудь помещения или транспортного средства. В конце концов, просто переводится спонсорская помощь на счет газеты. Администрация иногда нам что-то подкидывает в виде бюджетного финансирования или льгот по налогам. Вот так и живем.

– Да уж, – сказала Капитонова. – И вот тут появляется Пыжиков с желанием сделать газете новое лицо. И ему наплевать, что это все может стоить больших денег.

– Спасибо, что просветили. Пошли, нас, наверное, уже ждут.

Мы с Седым вышли из комнаты и прошли в приемную главного редактора.

– Посидите, – меланхолично сказала Ирина, – там сейчас Пыжиков.

Ждать нам пришлось недолго, поскольку через минуту дверь отворилась, и первым из кабинета выскочил с неподвижным лицом коммерческий директор «Горячей Волги» Кострюков и тут же, не задерживаясь, покинул приемную. Потом на пороге, продолжая разговаривать, появились Гармошкин и Пыжиков.

– Сергей Иванович, Сергей Иванович, я вас прошу, – говорил главный редактор, – не делать резких движений. Все это рабочие вопросы, и мы, я думаю...

– Это как бы не рабочий вопрос, – не соглашался Пыжиков. – Это вопрос, э-э, концептуально-мировоззренческий. Или мы продолжаем делать полную жопу, или начинаем наконец делать газету, которую будет не стыдно взять в руки... Когда мне предлагают вместо статей, серьезно осмысляющих адекватность поведенческих реакций современного человека в окружающем его социуме, какие-то банальные гаечно-винтиковые сентенции на тему а-ля производство, я просто ухожу из таких газет. А когда я ухожу, то-о-о, однозначно, не возвращаюсь.

После этой тирады Пыжиков на удивление шустро развернулся и громко хлопнул дверью. Гармошкин в задумчивости постоял немного, потом спросил:

– У вас есть что-нибудь новенькое?

Мы с Седым переглянулись.

– Нет, – покачал я головой.

– Ладно, тогда давайте до завтра, – махнул рукой Гармошкин и, войдя в свой кабинет, также громко хлопнул дверью.

К вечеру я получил от Седого копии всех материалов, которые отобрал. Для этого пришлось съездить ко мне домой и перевезти архив на квартиру к Седому. После этого мы снова вернулись в редакцию. Дождавшись, пока уйдет Капитонова, я вынул записную книжку, в которую еще прошедшей ночью занес телефон вице-мэра. Телефон был явно служебным, но в официальных списках не значился. Видимо, это было что-то типа прямой линии.

– Ты решил позвонить заранее? – спросил Седой.

– Да, я решил договориться по телефону, так как, если я приду внезапно, у него может не найтись для меня времени.

– А я так думаю, что с теми документами, которые у тебя на руках, он найдет время как миленький.

– Я не хотел бы все козыри выкладывать в телефонном звонке, да это и не нужно. Главное – заинтриговать его и добиться встречи.

– Так он может заранее подготовиться и что-нибудь выкинуть, – заметил Седой.

– Поэтому я звоню ему из редакции, а не из дома. А если он надумает что-то выкинуть – так, собственно, ради этого я к нему и иду.

Я набрал номер. Несколько секунд были слышны длинные гудки, потом что-то щелкнуло и раздался хорошо поставленный сочный голос:

– Да, я слушаю. Шелестюк.

– Добрый вечер, – сказал я. – Иван Валентинович, вы меня не знаете, я звоню вам впервые. Мне необходимо с вами встретиться.

– Кто вы и что вы хотите?

– Речь идет о деле Бомберга. Вернее, о тех документах, коими я располагаю, которые касаются вас и которые попали ко мне из рук Александра Бомберга.

– Я не понимаю, вы кто... И что вы хотите?

– Я хочу только встретиться завтра, когда вам будет угодно. Чтобы вам была ясна ситуация, могу сказать, что речь идет о специфических материалах, затрагивающих вашу личность. В частности, видеокассеты, аудиокассеты, ряд договоров и обязательств, которые могут заинтересовать многих и что вас отнюдь не обрадует.

В трубке долго молчали. Потом Шелестюк снова спросил:

– Так... Еще раз, что вы хотите?

– Я хочу всего лишь встречи, остальное я сообщу вам лично. Назначьте мне время.

После раздумья Шелестюк спросил:

– Час дня вас устроит?

– Да. Моя фамилия Мальков.

– Хорошо, – глухо проговорили в трубке, и я тотчас же дал отбой.

– Ну что? – спросил смотревший на меня все это время Седой.

– Завтра в час дня, – ответил я. – А сегодня вечером зайдите ко мне вместе с Дыниным, обсудим план наших действий. Сейчас же я пойду домой, мне надо поспать. Завтра может черт-те что случиться.

На этом мы и расстались.

В девять вечера оба моих помощника сидели у меня на кухне. Мы преимущественно молчали, обдумывая возможные события завтрашнего дня. Дынин к тому же сосредоточенно жевал бутерброды, запивая их пивом.

– И все-таки не нравится мне это дело, – прервал он затянувшееся молчание. – Надо ломиться к нему всем и давить его на хер! У нас компромата х...ва туча, мы на него наедем как каток! А одному идти больно стремно... Вдруг он тебя в заложники возьмет или просто шлепнет.

– Вот на этот случай я и хочу, чтобы вы меня подстраховали, – наконец перешел я к делу. – Он должен понять, что я не один и что за мной стоят люди. Поэтому ты, Дмитрий, должен прибыть туда заранее, лучше к двенадцати, и «засветиться» там. После чего ждать меня.

– Ну, какой из Дынина шпион, мы все знаем. Он там «засветится» в буквальном смысле, – съехидничал Седой. – Пусть уж сразу форму наденет, и все...

– Форму надевать не надо. И без формы видно за версту, что он мент, – возразил я. – И пусть видно! Пусть они думают, что я не какой-нибудь одиночка, а что за мной стоят менты. Если они решат пойти на крайние меры, присутствие Дынина может их насторожить, и в конце концов они остановятся.

– А я что буду делать? – спросил Седой.

– У тебя задача, пожалуй, самая ответственная. Ты стережешь документы. Они не должны пропасть или попасть в руки людей Шелестюка.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Я тоже очень надеюсь. Но чем черт не шутит. Мы играем в рискованные игры, – заметил я.