Керри Гринвуд - Радости земные

Джеймс, похоже, теряет деловую хватку. Неужели он и вправду считает, что маленькая компания каким-то образом повлияет на то, как большая компания распоряжается активами? Нет, это просто смешно! Джеймс должен понимать: если один из участников игры, например, австралийское предприятие, сливается с большой, скажем, английской, страховой компанией, то стирать грязное белье под Новый год будет отнюдь не английская сторона. Они знают о нас больше, чем мы о них. Так уж выходит!

Только оказавшись дома, я обнаружила, что за размышлениями забыла выкинуть проспект. Швырнув его на стол, я поздоровалась с кошками, переоделась, отчиталась перед Мероу и стала ждать Дэниела.

Бедный Холлидей! Завтра же к нему зайду и хотя бы поздороваюсь. Потерять ребенка – ужасно, но когда ребенок уходит из дома – ужасно вдвойне. Мне его так жаль! А я ведь даже не знаю, как его зовут.

Я ждала Дэниела, а в голове крутилась строчка из стихотворения, подходящая к моменту: «Меня жди при лунном свете». А что же там было дальше? Порывшись на книжных полках, я нашла то, что искала – свой старенький школьный песенник с надписью «Я люблю “Дюран Дюран”» на обложке. Полистав его, я нашла стихотворение, которое обожала в отрочестве за минорный лад и романтический трагизм: «Разбойник» Альфреда Нойеса.

«Меня жди при лунном свете, вернусь я при лунном свете, хотя бы разверзся ад», – сказал разбойник своей любимой, и Бесси, узнав, что ему угрожает опасность, ценой своей жизни предупредила его, но все равно: «От пули он пал на дороге, упал словно пес на дороге, лежит он в крови на дороге, у горла завязан шнурок». [9]

Внезапно у меня ком встал в горле. Нет, со мной определенно что-то происходит. Такого эмоционального накала, как в последние дни, я не испытывала уже лет сто.

Я закрыла песенник. Мне показалось, что я ощущаю – Мероу объяснила бы, каким образом, – напряжение, охватившее дом. Холлидей скорбит о пропавшей дочери, мы с Мероу трясемся от страха из-за маньяка, Кайли и Госс страдают от неразделенной любви, как и положено юным девам. Интересно, как продвигается план по соблазнению Джона? Кажется, все это затеяла Кайли, хотя точно не припомню… Скорее бы пришел Дэниел, а то я уже засыпаю – не привыкла я бодрствовать в столь поздний час.

Он позвонил в дверь ровно в полночь, и я спустилась к нему, прихватив мешок с хлебом. Одевшись как заядлый турист, я положила деньги и ключи в поясную сумку. Так удобней и безопасней: никто ничего не отнимет, да и руки свободны.

Дэниел обнял меня. Наверное, я никогда к этому не привыкну. Я отдала ему мешок, и мы пошли в конец переулка, где стоял автобус – чуть больше, чем фургон для перевозки мороженого, со специальным окном для раздачи. Мне показалось, что в нем полно народу. Я не ошиблась. Несколько человек были заняты нарезкой хлеба, вот к ним-то я и присоединилась. Мы делали добротные толстые сандвичи с сыром. Женщина в одеянии монахини, которая резала сыр, ласково мне улыбнулась.

– Я сестра Мэри, – представилась она. – Приятно познакомиться. Вы здесь впервые? – Она передала мне стопку идеально ровно нарезанного сыра.

Я кивнула. За свою жизнь я сделала великое множество сандвичей, но благотворительностью занималась впервые.

– Мы даем каждому суп и сандвич, – объяснила сестра Мэри. – Если кому-то нужен юридический совет, то это к Филу. – Молодой человек в тенниске с надписью «Не от своего имени» сверкнул улыбкой. – А медсестрой у нас сегодня миссис Палмер.

Статная пожилая женщина окинула меня пристальным взглядом. У нее был такой вид, словно она родилась в медицинской форме, с тонометром и стетоскопом. Я бы с удовольствием доверила ей свое здоровье. На таких медсестер начинающие доктора молятся, на их опыт опираются и, если в этих молодых медиках есть хоть капля благодарности, покупают шоколадки. От нее исходили спокойствие и уверенность.

– Наш социальный работник и ангел-хранитель Джен, – продолжала сестра Мэри. – Она обладает удивительной способностью уговорить клиента пойти в ночлежный дом. Ну, а мы с вами на раздаче. Уже закончили с сыром? Вон там поднос с солониной. И не забудьте про огурчики. А вы, должно быть, пекарь! – Она схватила мою руку и сжала в своих. – У вас замечательный хлеб! А то, что вы помогаете бедным, говорит о вашем милосердии. Господь Бог все видит и наградит вас за доброту. – Сестра Мэри взяла половник и помешала суп.

Джен тем временем паковала сандвичи в вощеную бумагу и раскладывала их по пакетам.

– Нас видит не только Господь Бог, но и городские власти, – сказала она, улыбнувшись мне. – Так что глядеть надо в оба, особенно в том, что касается мест и длительности остановок. А то Борцы за чистоту Мельбурна спят и видят, как бы от нас избавиться. Они уже пытались снять с автобуса номера, мол, мы самовольно его переделали и все такое, но у них ничего не вышло. Тогда они разослали письма всем фирмам и учреждениям, расположенным по нашему маршруту, чтобы те не разрешали делать остановки. Но Фил сказал им, что они не имеют права нам мешать, поскольку дорога не является частной собственностью.

– Речь идет о старой Куинз-Хай-Роуд, – сказал Фил. (Он выглядел слишком юным для адвоката.) – Пока мы ведем себя тихо-мирно и не нарушаем общественный порядок, нас не тронут.

– Смотря что понимать под общественным порядком! – вставила сестра Мэри. – Разумеется, наши клиенты – публика сложная, с проблемами. От них и шум, и мусор… Поэтому мы стараемся ездить закоулками, с запасом мусорных мешков и всегда за собой убираем. Так что пока мы держимся на плаву.

– Все готовы? – спросил с водительского места Дэниел.

– Так точно! – отсалютовала сестра Мэри.

Интересно, сколько ей лет? Возраст монашек не так просто угадать. Она статная, розовощекая, с чистой кожей. Может, лет сорок?

Автобус медленно тронулся с места и плавно свернул налево. Все сидели молча, многие с закрытыми глазами – словно набирались сил, – придерживая фляги с супом. У меня было такое ощущение, будто я смотрю по телевизору, как отряд солдат перебрасывают в горячую точку, только комментария «Си-эн-эн» не хватало. А Дэниел рулил вполне прилично, особенно если учесть, что он научился водить машину в армии.

Мы остановились в переулке неподалеку от Свонсон-стрит, где нас уже ждали.

Меня больше всего поразило то, что эти люди выглядят вполне прилично. Я-то полагала, что бездомные выглядят как… ну, как Джейс – худые, неухоженные… Первую тарелку супа и сандвич я выдала мужчине во фланелевой рубашке, и он буркнул с сильным английским акцентом: «Спасибо, милая». Он ничем не отличался от моих соседей: типичный житель пригорода, где люди занимаются садом или возятся со своими машинами. Следующими в очереди были стройная девушка на шпильках и угрюмый прыщеватый подросток с синими волосами. Потом молодой мужчина взял два сандвича и два супа, и только когда сверток у него за спиной зашевелился, я поняла, что это ребенок.