Марина Белова - Бог мелких пакостей

Такси подъехало к Алининому дому, на прощание я ей сказала:

– Ты пока в «Пилигрим» не приходи. Не волнуйся, мы справимся. Отдыхай и ни о чем не думай.

По дороге домой я вспоминала прошедший день: «Ну и денек выдался! Убийство. Поездка в криминалистическую лабораторию. Морг. Алинина травма. Столько всего сразу навалилось. Как жалко Ларису – такая молодая! А как жалко Алину! С ее темпераментом просидеть неделю дома – пытка, а с таким лицом даже на балкон не выйдешь».

На следующее утро я вошла в «Пилигрим» с легким сердцем и чистой совестью. Несмотря на то что вчера здесь и в доме напротив происходили жуткие события, я, наивная, была уверена, что все наши неприятности закончились с исчезновением из кабинета статуэтки африканского божка. С Алиной мы отношения выяснили и помирились. И это главное. А убийцу Ларисы Красиной Воронков обязательно найдет. В этом я тоже ничуточки не сомневалась. Я хотела уже заняться делами агентства, как в кабинет постучалась Алена.

– Марина Владимировна, тут девушка Алину Николаевну спрашивает. Я ей сказала, что ее нет и сегодня не будет, но она не уходит, просит вас с ней поговорить.

Я подняла на Алену удивленные глаза.

– Индивидуальный тур?

– Нет, у нее личный к вам вопрос.

– Что ж, пусть заходит.

Посетительнице было лет двадцать или чуть больше. Стройная фигурка, длинные белокурые волосы. Лицо слегка простоватое, но милое. В целом девушка производила благоприятное впечатление. Она остановилась в проеме дверей и дрожащим то ли от испуга, то ли от волнения голосом спросила:

– Это вы были в магазине, когда там мою сестру убили? – На глазах девушки заблестели слезы.

– А вы…

– Нина Красина.

Я подошла к ней, взяла под руку и подвела к дивану:

– Присаживайтесь, Нина. Мне очень жаль вашу сестру. Такая молодая, ей бы жить да жить.

– Вы там были? – повторила свой вопрос девушка.

– Да. Я и Алина Николаевна как раз находились в кабинете, когда из окна в нее выстрелили, – тяжело вздохнув, сказала я. Нина приложила к глазам платок. – К сожалению, я не была знакома ранее с Ларисой.

– Да? А мне Лариса говорила, что наш «Бон вояж» находится напротив туристического агентства, в котором она покупала тур в Африку. И вроде там хозяйка замечательная женщина, с которой у Ларисы в поездке сложились приятельские отношения.

Само собой, владелицей нашего «Пилигрима» являюсь я. Алина лишь мой заместитель. Но для всех окружающих она моя компаньонка. По большому счету, так оно и есть: она моя помощница, правая рука и генератор новых идей. Но этого для моей подруги, как видно, мало, она часто представляется директором «Пилигрима», на словах присваивая мою частную собственность. Сколько раз я ей говорила: «Алина, тайное всегда становится явным», но все без толку: она время от времени, чтобы произвести на окружающих больший эффект, продолжает именовать себя хозяйкой «Пилигрима». Что ж, похоже, мне нужно с этим смириться – Алину не переделаешь.

– Нина, ваша сестра была знакомая с Алиной Николаевной, с ней она ездила в Африку. Только я вынуждена вас разочаровать. Хозяйка «Пилигрима» – это я. Алина Николаевна мой заместитель.

– Наверное, Лариса что-то перепутала. Извините, – смутилась Нина.

«Нет, Ниночка, ваша сестра ничего не перепутала. Это Алина Николаевна страдает у нас забывчивостью и одновременно манией величия», – подумала я, но вместо этого сказала:

– Наверное, ошиблась.

Нина посмотрела на дверь.

– А Алина Николаевна сегодня будет?

– К сожалению, она приболела.

– Очень жаль. Мне так хотелось с ней пообщаться. Моя сестра сдружилась с Алиной Николаевной в поездке и рассказывала о ней много хорошего.

– Пообщаетесь, но только не сегодня.

– Да, конечно, только мне так сейчас одиноко. Думала поговорить о Ларисе. Наверняка Алина Николаевна тоже осталась хорошего мнения о сестре. Так хочется услышать доброе слово о близком человеке.

– А вы расскажите мне о Ларисе, – попросила я, видя, как девушке хочется выговориться и излить кому-то душу.

– Особенно и рассказывать нечего. Лариса меня старше всего лишь на год, – начала свой рассказ Нина. – Воспитывал нас отец. Маму я совсем не помню. Кажется, мне был только годик, когда она умерла. Лариса ее тоже не помнила. Мы жили в рабочем поселке Михайловский. Он расположен сравнительно недалеко. Отец работал мастером в строительном управлении. Помню, жили мы сначала в частном доме, с печкой и туалетом во дворе. У нас был сад и небольшой огород, который выходил прямо к берегу реки. Куры, утки по улице ходили. Коза у нас была. В школу мы там же, в поселке, пошли. У нас с Ларисой разница в возрасте одиннадцать месяцев, поэтому отец отдал нас в первый класс вместе, в один год. А в третьем классе мы переехали в город. Папа организовал кооператив – делал рамы, двери, лестницы деревянные. После школы Лариса поступила в торговый институт, а я в университет на экономический факультет. К двадцатилетию папа подарил Ларисе квартиру, она тогда замуж засобиралась, да так и не вышла: перед свадьбой с женихом поругалась. А через год и я квартиру получила в подарок. Не могу сказать, что мы с Ларисой были не разлей вода, уж слишком мы разные, а как ее не стало, поняла: ближе ее у меня никого не было. Отец у нас человек нелюдимый, с нами почти не разговаривал, редко когда по голове гладил. Только спросит: «Девочки, вам что-нибудь надо?» А мы с Ларисой с детства были самостоятельными. Когда жили в Михайловском, с пяти лет готовили себе обеды. Воду носили, в доме убирали, птицу кормили.

– А разве бабушек и дедушек у вас не было?

– Не знаю.

– Как так не знаете? Разве вас никто не навещал?

– Один раз к нам приезжала женщина, но я была очень маленькая, чтобы запомнить, кем она нам приходилась. Даже как она выглядела – забыла, зато куклы и шубки, которые она мне и Ларисе привезла, запомнила хорошо. Знаете, есть такие шагающие куклы? Они были большие, в красивых платьицах и пластмассовых башмачках.

– Может быть, это была ваша родственница? Тетя, например.

– Не знаю. Отец ни с кем не переписывался, открытки поздравительные не слал, и писем мы не получали. Мне было лет пятнадцать, когда я у отца спросила о нашей родне. Он тогда отшутился, мол, что нам и так хорошо. А потом вдруг сказал, что настанет день, и все в моей жизни изменится, что все недруги исчезнут и я стану тем, кем есть на самом деле, то есть из Золушки превращусь в принцессу. И тогда мы всей семьей заживем долго и счастливо.

– Какие недруги?

– Не берите в голову, это все сказка. Я поняла, что он просто хотел меня развеселить, потому что на самом деле детство у нас с Ларисой было скучное и, я бы сказала, трудное. Отец работал на стройке – мы по хозяйству. Особенно тяжело было в первых классах учиться. Он нам даже уроки не помогал делать. Обидно до слез было. Со всеми одноклассниками мамы палочки пишут, а мы с Ларисой сами, как умеем, царапаем. Оценки у нас неважные были. Правда, перед окончанием школы отец почти по всем предметам репетиторов нанял. Школу мы закончили и в институты поступили.