Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

— Тогда я помоложе была, — пожала я плечами.

Вызов делать — это надо неделю поститься до, и три дня в течение ритуала. Поститься — это не только не есть, но и в телесном плане. Да Денис за полторы недели воздержания от меня сбежит! Да, вызов крайне хорошо оплачивается — но так рисковать Дэном я не могла. Ну получу я за вызов десятку — и что, утешат меня эти баксы потом?

Простите, но Дэн для меня приоритетнее.

— Так а что же делать? — устало посмотрел на меня Александр Васильевич.

Я задумалась, после чего сказала:

— Давайте так. Я сейчас посмотрю на картах, все запишу, и договорюсь с кем-нибудь из наших, чтобы они вам помогли. Это в случае, если действительно вызов требуется.

— Как не требуется, конечно требуется, вот, — вскинул он на меня глаза.

Я промолчала. Если Алешенька его, допустим, мертв — то тут только некромант поможет. Но все это только мои предположения, так что, взяв из ящичка первую колоду, я протянула ее Александру Васильевичу.

— Молча перетасуйте, думая о сыне, потом отдадите мне, — велела я.

Он взял, принялся как-то неумело перемешивать карты, они валились из его рук, он суетливо пытался их поднять, я быстро выхватила их сама. В общем, нервозность какая-то в старичке была.

В конце концов он сдался, отдал мне карты и сказал:

— Да я бы и сам карты поднял, что же вы…

А я уже разложила выпавшие карты и внимательно их смотрела.

«То ли я дура», — подумалось мне.

Я вскинула глаза на Александра Васильевича. Он пристально смотрел на меня.

Нахмурившись, я подала старичку другую колоду.

— Перетасуйте-ка, — попросила я.

Его руки принялись споро мешать карты, а сам он с видимым безразличием спросил:

— Машенька, голубушка, а что вы уже увидели?

— Надо уточнить, — задумчиво сказала я и взяла у него колоду.

Прикрыв глаза, я принялась за раскладку на тринадцать. Не глядя вытаскивала карты, выкладывала их полукругом, после чего отложила колоду и принялась анализировать картинку.

— Что-то видите? — нервно спросил дед.

— Вижу, — спокойно ответила я. — С сыном вашим вы расстались пятнадцать минут назад, он вас сюда и привез, и ждет на машине неподалеку. Оплатите мне сеанс и убирайтесь на все четыре стороны. Нормальную вы мне сказку рассказали, браво. Я даже поверила.

Дед набычился:

— Да с чего это ты так решила? Я к тебе как к человеку пришел, погадать, а ты мне такое говоришь!

Переход на «ты» меня добил.

— Еще раз говорю — оплатите сеанс и уходите! — железным голосом велела я.

— Погодите, — дед снова перешел на вы, обмахнул платком лоб и продолжил: — У меня к вам деловое предложение. Это, так сказать, была проверка…

А вот этого ему говорить не следовало. Знал бы он, сколько идиотов видели эти стены, которые хохмы ради приходили сюда. Чтобы унизить меня в моем же доме. Чтобы посмеяться…

— Никаких предложений, дедушка, — холодно сказала я. — И говорите спасибо, что я сегодня в хорошем настроении. Раньше я за такие сказки наказывала.

— Да что ты можешь? — запальчиво крикнул дед.

— За такие сказки у меня наказание одно, — не обращая на него внимания, продолжила я. — Я их реальностью делаю. Придет ко мне такой шутник, пожалуется на несуществующие болячки, и заранее радуется — ах, как я над ведьмой-то посмеюсь! Ужо я ее проучу, как людей дурить. А то не знает, как мне все это тяжело дается. И уносит тогда сказочник все, чего он себе нажелал. Вы, я так понимаю, хотите сына лишиться?

Дед посмотрел на меня изумленными глазами, после чего сменил тему. Он покраснел от гнева и закричал:

— Тогда я платить не стану! За что платить?

— За гадание, — терпеливо объяснила я. — Сто долларов. Я ведь вам всю правду сказала, так что деньги — заработала.

— Шарлатанка!!! — заверещал он, схватил шляпу и ринулся на выход.

Я б его выпустила. Неприятен он мне был, мараться не хотелось. Да вот незадача — Баксюша мой сегодня был здорово не в духе. То ли соседская кошка ему отказала в любви и ласке, а скорее всего — я забыла подсыпать ему в лоток свежих долларов — но он встал на пороге комнаты, взревел дурниной и выгнулся дугой, встопорщив смоляную шерстку.

— Брысь! — запальчиво крикнул ему Александр Васильевич.

Бакс в ответ так рыкнул, да так полыхнул яростным взглядом, что я и сама забоялась. Волкодав, не меньше!

— Убери кота, шалава! — тоненько завизжал старик.

Я переглянулась с Баксом и твердо заявила:

— Двести долларов!

— Че-его???

— Сто за гадание, и сто — за шалаву, — невозмутимо пояснила я ему. — С котом договариваться сам будешь, он баксы тоже любит.

— Да я тебя! — дедок ринулся на меня, но я была наготове и махнула в него ладонью с заготовленным заклинанием фриза.

Дедок застыл посреди комнаты как памятник самому себе, Бакс его обнюхал и презрительно задрал заднюю лапку.

— Эээ, — осадила я его. — Не увлекайся ролью злой собаки!

Но Бакс, индифферентно задрав мордочку, сосредоточился и все же пописал деду на штанину. После чего с достоинством гавкнул и пошел на подоконник грызть традесканцию.

Я же сходила на кухню, достала припасенную на такой случай бутылку водки, ложку и пошла отпаивать деда. Фриз, по-русски — замораживание — штука серьезная, держится часов шесть — восемь, кстати — мое изобретение. Снять его можно лишь алкоголем. Посему я ложкой разомкнула губы старика и принялась вливать в него водовку. Вскоре дед со скрипом смог прошепелявить:

— Ду-а, я во-у не пю.

— Да мне без разницы, что вы пю, а что не пю, — учтиво ответила я. — И не ругайтесь, я в данный момент социально опасна.

Споив ему примерно грамм двести, я села в кресло и предложила:

— Предлагаю вам со мной расстаться.

— Согласен, — буркнул старик, и кое-как переставляя ноги двинулся восвояси.

— А расплатиться? — ангельским голосом произнесла я.

Дед хотел что-то сказать, но, к счастью для него, после фриза наблюдается некая замедленность в действиях. Поэтому пока он открывал рот, мысля, что лучше не скрести на свой хребет — его все же посетила.

Он с трудом вытащил бумажник, выкинул из него на пол две стодолларовые бумажки и не глядя пошел дальше.

Бакс спрыгнул с подоконника и многозначительно мне подмигнул, заходя старичку за спину.

Я посоображала и наконец и кротко заметила:

— Триста долларов, Александр Васильевич.

— За что? — возопил он.

— А не люблю, когда меня оскорбляют и держат за дуру, — жестко ответила я, глядя ему в глаза. — И считайте, что легко отделались, ясно?

Старик кинул на пол еще одну бумажку и резво побежал из моего дома.

Бакс вспрыгнул мне на колени, я взяла его на руки и пошла закрывать дверь за клиентом.

— Бакс, ну вот скажи, — по пути вслух размышляла я. — Вот откуда берутся такие идиоты? Идти на прием к ведьме, гадать! — и врать ей. Смысл в этом какой? Я же все равно все вижу по картам.