Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!

— Дед! — встрепенулась я. — Ты ж дома-то прописан?

— Нет, — вздохнул он. — Клавка, зараза, выписала. Сказала — денег с меня никаких, а за воду да за прочее — за меня как за прописанного берут.

— Ясно, — буркнула я и вернулась к разговору с Иркой. — Слушай, а вот как бы мне с агентшей поговорить — хочу убедиться, что Клавка сама, в добром уме и здравии квартиру продала.

— Так я тебе сама подтвержу — да, в добром уме и здравии она это делала, — хмыкнула Ирка. — Помню я ее.

— А ты-то откуда ее помнишь?

— Милая, у нас сделки на продажу квартир не по десятку в день заключаем! Дай бог если три — пять сделок провернем в неделю! И сделку по Севастопольской шестнадцать помню прекрасно! Клавдия твоя — неопрятная такая тетка с висячей бородавкой на шее, верно?

— Верно, — уныло вздохнула я.

Против родинки не попрешь. Родинка — аргумент весомый. Коричневая, она уродливо свисала с левой стороны шеи и сразу бросалась в глаза. Клавдия же даже не пыталась от нее ни избавиться, ни как-то замаскировать.

— Так вот, твоя Клавдия сама выставила на продажу квартиру, и цену за нее назначила немного ниже реальной — чтобы ушла быстрее. Бормотала что-то про пьяницу — отца, мол, надо все провернуть, пока он домой не пришел. Мол, сил на него нет, вот и решила тетка продать квартирешку да свалить от такой семейки.

— Так и сказала? — поморщилась я.

— Ну, что-то типа этого бурчала. Неприятная тетка, не понравилась она мне. Но сделка была оформлена честно, комар носа не подточит. По доброй воле она ее продала, Лис.

— Но ей же жить негде кроме как в той квартире!

— Странная ты. Она ж квартиру продала, а не подарила. То есть — деньги на новое жилье у нее есть. Не пропадет. В общем — у тебя все?

— Если что узнаешь еще — свистни, ладно? — с тяжелым сердцем сказала я.

— Да без проблем, только все что знала — я тебе рассказала.

Мы попрощались, я положила трубку, а дед ко мне тут же пристал с вопросами.

— Что, Марья, про Клавку-то тебе сказали, а?

— Дед, — подняла я на него глаза. — Действительно твоя Клавдия продала квартиру. Все у нее нормально, я так поняла, просто она решила ммм… переехать.

— Как переехать? — растерялся дед. — А как же я?

Я вздохнула.

— А как же я? — закричал дед. — Не могла ж она меня на улице оставить! Ладно лето — перекантуюсь как-нибудь! Так ить скоро зима!

Что я могла ему сказать? Что хоть квартирка у них и бедная, но в центре города, к тому же — сталинка, а не позорная хрущевка, и стоит такая квартира немаленько. Побольше чем папенька — алкаш, как, видимо, посчитала Клавдия.

— Куда ж мне теперь идти-то? — горестно вопрошал дед.

«Да, — вылез голос. — Как была квартира, так по подвалам да стройкам ночевал, а как лишился — так сразу запричитал!»

«Помолчи», — сурово цыкнула я на него и повела деда Миню кормить. Выставила ему малосольной семги, кусочки воздушного торта, котлетки, разогрела пиццу, достала пакет сока, йогурты, фрукты. Хотелось мне деда побаловать, а то он вон какой худющий, да еще и горе вон какое.

Сама же я ломала голову над тем, куда пристроить дядю Миню. У меня пожить — никак. У меня сейчас тут горячая точка, зона военных действий, и нормальному человеку лучше б отсюда держаться подальше.

В принципе, материна квартира стоит пустая — но черт возьми, маменька меня на котлеты пустит, если узнает что я кого-то пускала пожить в ее отсутствие. А тем более такую маргинальную личность как деда Миню.

Может быть к …Дэну?

Последняя мысль была высказана мной как-то очень робко. С одной стороны — да, мы враги. С другой — а дед-то с ним ведь не ссорился!

«Слушай, хорош по Дэну убиваться», — раздраженно велел внутренний голос.

«Я не убиваюсь».

«А то я не вижу что ты дедка просто как предлог используешь!»

«Я же не встречаться с ним собираюсь — просто позвонить и уладить вопрос с дедом!»

«Ну да, а я весь такой дурной и наивный».

Я молчала.

Мне и правда хотелось просто ему позвонить и услышать его голос. Да, пусть он меня предал и растоптал, пусть я его ненавижу за это и желаю ему всего самого худшего — но это не мешает мне в нем нуждаться. Как наркоман нуждается в дозе. Проклинает свою слабость — но идет на все, чтобы влился героин в его кровь и пропитал тело лучами радуги. И свободой от ломки.

«Хорошо, звонить не буду, — покорно согласилась я. — Но тогда не смей запрещать мне другое. Ясно?»

И я одним движением воткнула кассету в моноблок, щелкнула кнопкой и принялась скачками перематывать пленку на эпизод с Дэном.

— А я этому мужика знаю, — внезапно сказал деда Миня, обгладывая куриное крылышко.

— Какого? — встрепенулась я.

— Ну вон, в телевизере который! — указал дед остатками крылышка на экран.

Я посмотрела — ага, там как раз сосед с вульгарной девицей заходил в подъезд.

— Я тоже его знаю, — вздохнула я. — Он в нашем доме живет.

— Да я не про ентого! Я про того, который раньше был!

Недоуменно посмотрев на дедка, я зачем-то отмотала пленку назад, вот вдова с импозантным мужчиной входят в лифт…

— Он, собака, — удовлетворенно сказал дед. — К Клавке моей все ходил, он ее в секту и затащил.

— Хороши там сектанты — к вдовушкам по ночам ходят! — хмыкнула я.

— Ну а что такого? — вступился дед. — Мужик он в самом соку, чего б по бабам не побегать, пока годы дозволяют?

— Верующие по бабам не бегают! — отрезала я.

Дед отвел глаза, спорить не стал, лишь с усердием принялся за пиццу.

А я с нежной улыбкой идиотки пялилась в экран, наблюдая за искаженным злобой лицом Самого Любимого Парня. Вот он уже вышел из лифта, сделав свое черное дело, вот он пошел из подъезда…

Я встала, собираясь налить деду чая.

— Вовсе он и не бегал по бабам, — буркнул дед.

— Чего? — обернулась я.

— Вон, — кивнул он на телевизор.

Я равнодушно мазнула взглядом по экрану — давешний мужчина, который заходил с вдовой, так же покидал наш дом.

Я повернулась к чайнику, через секунду мысль оформилась, и я снова вгляделась в экран. Дело в том, что мужик был в перчатках. В августе. И лицо его я определенно где-то уже видела. Вот только не помню где. Какое-то невыразительное оно, увидишь — и взгляду зацепиться не за что.

— То ли я дура…, — в полной прострации сказала я.

— То ли лыжи не едут, — поддакнул дед.

Я внимательно на него посмотрела, размышляя, после чего спросила:

— Дед, а ты часом не знаешь, что за секту Клавдия посещала?

— А вот не знаю, — почесал он за ухом. — Не знаю. Я ж дома редко бываю. Мужик ентот попытался и меня затащить к ним, да я ему, Марья, твердо сказал — православный я! Родился православным, и помру православным! Вот так!

— Дед! — я решительно встала. — В общем — я по делам, ты никому не открывай, трубку телефонную не бери, а главное — не открывай, ради бога, Каморку на втором этаже. Ясно?