Таисия Удальцова - Молочные берега

Иногда Тамара говорила: жених. Несколько месяцев как пропал. И милиция ни черта не делает. Ни дома о нем не слышали, ни друзья ничего не знают. Вдруг случилось что страшное? Может, хоть жив, просто память потерял, Тамара читала — и не такое бывает…

Тут уж молодые девчонки ахали и вздыхали над фотографией: мол, надо же, такой симпатичный и вдруг… И клятвенно обещали порасспрашивать подруг.

Мужчинам Тамара выдавала Колосова за брата. Говорила — рассорился с родителями и сбежал, болван! Даже документы не взял.

Мол, куда парню без них? Теперь найти бы, а то дома он вряд ли появится в ближайшее время, отца, глупый, боится.

Тамара столько раз выкладывала эти три простенькие легенды, что и на фотографию неведомого Колосова начала посматривать с интересом: какой же этот Димыч на самом-то деле? И где сейчас? Прячется здесь же в какой-нибудь норе; трясется от страха в вагоне поезда, идущего, скажем, на Дальний Восток; или тайно ищет грабителя? Узнает ли она, Тамара, когда-нибудь ответы на эти вопросы?

Хотя зачем ей?

Найти бы деньги!

Если день не удался с утра, можно смело ставить на нем крест. И дома уставшую сыщицу ждал неприятный сюрприз: за дверью исходил от злости потревоженный Крыс, а у самого порога переминался с ноги на ногу Лешка Сазонов, последний друг сердца.

Замерзшая, голодная Тамара едва держалась на ногах и готова была завыть в голос: ну почему ей ТАК не везет, а?!

Тамара даже подумывала просто сбежать. Вернуться домой часа через два, когда Лешке надоест тут топтаться.

Она вовремя вспомнила о Лешкином упрямстве и обреченно вдохнула: у этого кретина хватит ума и переночевать на ступеньках! Чтоб потом возмущенно выпытывать: где это она прошлялась всю ночь? Главное — как она могла? И с кем?!

Бессовестный Сазонов порой вел себя словно муж со стажем. Ловко забывал, что они с Тамарой уже два года как расстались.

Лешку вообще было трудно понять, Тамара и не пыталась. Когда злилась, просто обзывала Сазонова «хитрым змеем». И про себя и вслух.

За коварство и непредсказуемость. И за талант появляться в ее доме в самые неподходящие моменты. Как сегодня, например.

Господи, ну как ей отвадить его?!

Она же не красавица, где его глаза?

Тамара максимально взлохматила волосы, надеясь, что стала еще больше похожа на мокрую курицу. Ссутулилась и нехотя поднялась на площадку.

Крыс моментально замолк. Шумно потянул носом и радостно взвыл. Тамара проворчала:

— Кончай истерику! И пасть захлопни, хватит слюни ронять, Лешка и так уже штопаный.

Сазонов подпрыгнул от неожиданности. Обернулся, и глаза его округлились: Тамара, весь день проходившая под дождем, напоминала сейчас жалкую бродяжку.

Посиневшее от холода лицо облепили темные влажные пряди. Старая плащовка, взятая взаймы у Лельки — Сергей носил ее в студенчестве, — оказалась велика на несколько размеров и висела на ней словно на вешалке. К тому же тонкая куртка промокла насквозь, под ней отчетливо просматривался темно-вишневый свитер.

Потертые джинсы сочились водой. Растоптанные кроссовки при каждом движении неприятно хлюпали, чмокали и пузырились. Замерзшие руки Тамара прятала под мышками, она явственно дрожала.

— Ты откуда такая? — изумленно воскликнул Лешка, во все глаза рассматривая подругу.

— А ты не понял? — буркнула Тамара, безуспешно пытаясь попасть ключом в замочную скважину.

И выругалась про себя: то ли руки слишком тряслись, то ли скважина к вечеру усохла, то ли ключ под дождем подрос.

Тамара в сердцах пнула дверь. Посчитала до десяти и снова подступила к замку.

Лешка раздражал страшно. Тамара покосилась на него — Сазонов морщил лоб, размышляя — и устало пробормотала:

— Знаешь же, я плавать люблю.

Лешка смотрел непонимающе. Тамара наконец повернула ключ и почти весело пояснила:

— Переплывала Шексну на спор!

Лешка крякнул. К Тамаре бросился счастливый Крыс, тесная прихожая загудела: бультерьер пытался вылизать любимой хозяйке физиономию и прыгал вокруг резиновым мячиком.

Литым мячиком, тяжелым.

Тамара честно терпела его сокрушительные ласки. Лешка опасливо сопел где-то за ее спиной. Откашлялся и осторожно спросил:

— На спор?

— Ну да.

Тамара привычно увернулась от летящих прямо в лицо сорока килограммов: упитанный Крыс уставать не умел.

— А… с кем?

— Да с Лелькой.

Сазонов старшую сестру Тамары хорошо знал, поэтому поверил подруге сразу же. Запыхтел и слабо возмутился:

— Так ведь холодно же!

— И что? — удивилась Тамара. — Я ведь в одежде. И потом — стала бы Лелька со мной спорить летом? Я все-таки мастер спорта, что мне та Шексна…

Аргумент оказался железным. Лешка был сражен. Толкнул Тамару в спину и закричал:

— Ненормальная! Беги немедленно в ванную, ты же заболеешь! А я чайник поставлю! Или нет, я сейчас в магазин слетаю, коньяк возьму! Крымский «Ай-Петри» хочешь?

Крысу не понравился командный тон гостя. Он перестал прыгать и грозно зарычал.

Бультерьер со щенячьего возраста терпеть не мог Сазонова. А Лешка — его. Ехидная Лелька объясняла подобную неприязнь взаимной ревностью. Тамара не спорила.

Крыс старательно изображал буксующий трактор. Весьма убедительно изображал. Рычал, припав к полу, слюни летели во все стороны.

Сазонов побледнел. Вспомнился август, страшенные зубы мерзкого пса, у него разом заныли все шрамы. Лешка громко сглотнул и прижался к стене.

Крыс устрашающе клацнул зубами. Он тоже прекрасно помнил тот август. И обидные тумаки хозяйки помнил.

А отвратительный намордник, который Крыс таскал в качестве наказания никак не меньше месяца? Каково это, а? Нет, Крыс ничего не забыл!

Крыс обиженно засопел: жаль, неприятный двуногий — табу.

Разве что пугнуть…

Тамара застонала: эта парочка развлекается, а она буквально с ног валится от усталости. Ей бы в душ, а потом в кровать. Ведь завтра опять вставать ни свет, ни заря. Она же хотела прийти на Набережную уже к половине шестого! А значит, и подниматься придется на час раньше.

Тамара зло уставилась на Сазонова: «Опять цирк устроил!» И честно призналась себе — ей не понять, когда именно Сазонов придуривается. Временами казалось: Лешка играл всегда.

Тамара сбросила мокрую куртку прямо на пол. Хлюпающие кроссовки швырнула к двери. Кое-как выжала волосы и принялась наводить порядок: затолкала обиженно завизжавшего Крыса в комнату и захлопнула дверь. Потом развернулась к Лешке и разъяренно прошипела:

— Ты зачем явился, а?! Я же сказала: между нами все кончено! Мы только друзья!

Крыс завыл. Сазонов заискивающе улыбнулся:

— Так я ж… как друг и пришел!

— Да ну?

— Вот честное слово!

— А почему тогда на ночь глядя?!