Люся Лютикова - И будет вам счастье

– В Свердловской.

Менеджер уставилась в монитор компьютера и заявила:

– Такого города в Свердловской области нет! Называйте другую область!

Мы с дамой переглянулись.

– Его там не может не быть, – сказала дама, – потому что Екатеринбург – это центр Свердловской области. Как Москва и Московская область.

Девушка недоверчиво на нее воззрилась:

– Центр? А почему названия разные?

Меня разобрал смех, даму, похоже, тоже.

– Потому что название города поменяли, – стараясь удержать серьезное выражение на лице, объяснила дама. – Вот есть Санкт-Петербург, но область называется Ленинградская, понимаете?

– Так вам Санкт-Петербург нужен? – перебила девушка. – Чего вы мне тогда голову морочите?!

И менеджер принялась искать в Свердловской области Санкт-Петербург!

– Здесь нет Санкт-Петербурга! – возмущенно заявила она.

Пришлось даме разворачивать ее монитор и самой искать город Екатеринбург в Свердловской области. Как ни странно, нашелся, только не первый по списку.

У Сильвии тоже благополучно завершилось противостояние с кассиршей. Застегивая на ходу сумочку, она стремительно вышла на улицу.

А кассирша подошла к светловолосой девушке и, невзирая на клиентов, принялась рассказывать:

– Слышь, Марин, это просто цирк бесплатный! Ты же знаешь, мне постоянно приносят ветхие купюры на обмен. Каких только денег я не насмотрелась! Были и краской измазанные, и в стиральной машине постиранные, и младенцем обкаканные! Однажды даже принесли сто баксов, обглоданные со всех сторон мышами! Но сейчас было что-то с чем-то! Пришла какая-то идиотка с пачками евро, обугленными по краям, и потребовала, чтобы я поменяла их на новые. Такое впечатление, что она баблосы из печки вытащила. И сумма там, между прочим, офигительная! Ну откуда у таких кретинок деньги, а?

– Понятия не имею, – отозвалась светловолосая Марина.

А вот я, кажется, знаю откуда.

И дураку понятно: если купюры обожжены, значит, они находились в доме Лисовика во время пожара. Но что это за деньги? Уж не те ли, которые лежали в сейфе? И каким образом они оказались у Сильвии?

Я бросилась вслед за ней, полная решимости получить ответы на все вопросы, но толстушки и след простыл. В панике я заметалась по улице. Упустила, я ее упустила!

– Вы не видели, тут проходила женщина, похожая на меня? Вы видели тут женщину? Полная такая, в голубом брючном костюме? Куда она пошла?!

Прохожие шарахались от меня, как от нищей приставалы.

Неожиданно Сильвия мелькнула в окне ювелирного магазина. Я прилипла к стеклу.

Она стояла около витрины с золотом и указывала пальцем на украшения. Продавщица шустро метала на прилавок то серьги, то кулон, то кольцо, а Сильвия, толком не взглянув на ювелирное изделие, кивала: беру!

Гора украшений росла с каждой минутой, Сильвия наверняка сделает магазину месячный план. Продавщица едва сдерживалась, чтобы не пуститься в пляс, предвкушая крупную премию.

Расплатившись, Сильвия вышла из ювелирного магазина и направилась в парфюмерный. Там она купила флаконов десять духов, кучу теней, тушь для глаз и дорогущее средство от целлюлита.

Потом Сильвия ринулась в салон нижнего белья, где приобрела кружевные трусики, несколько лифчиков и боди.

Я держалась в тени, но, похоже, это была излишняя предосторожность. Охваченная приступом шопомании, дама не замечала никого вокруг. Словно ракета с ядерной боеголовкой, она видела лишь одну цель.

Определенно, Сильвия сошла с ума. Зачем, спрашивается, ей норковая шуба и крем от целлюлита, если через сутки она умрет? Впрочем, у многих людей перед лицом надвигающейся катастрофы сдают нервы, и они начинают вести себя неадекватно.

Вот, например, есть у меня подруга, Танька Звонарева. В финансовый кризис 1998-го года она, как и половина населения страны, потеряла работу. Кооператив по пошиву женской одежды, где она трудилась модельером-технологом, развалился, сотрудников выкинули на улицу без выходного пособия. И вместо того чтобы искать другую работу, Танька принялась лихорадочно тратить скудные сбережения. И ладно бы она покупала золотые слитки или антиквариат, которые потом, в голодные дни, можно продать. Нет, она скупала обувь, одежду, какие-то милые вещицы для дома вроде диванных подушек в форме сердечек, китайского чайного сервиза с позолотой или корейской кашеварки, расписанной под хохлому.

– Перестань швырять деньги налево и направо, – пыталась образумить я подругу. – Переведи накопления в доллары и зарой на даче под грядкой с укропом. Остановись, пока не поздно!

– Не могу, – честно ответила Танька. – Мне это необходимо, чтобы удостовериться, что я еще жива.

Она не успокоилась, пока не профукала все до последней копейки. Потом Танька занимала деньги у подруг, долго отдавала с маленькой зарплаты, буквально перебивалась с хлеба на воду, – впрочем, это уже совсем другая история…

Так что же все-таки заставляет людей совершать подобные безумные поступки? Отчаянная попытка доказать судьбе, что обстоятельствам тебя не сломить? Упрямая иллюзия, что ты являешься хозяином своей жизни? Не знаю. Но очевидно, это же самое чувство двигало сейчас Сильвией.

Между тем объект моего наблюдения проголодалась. Сильвия устроилась за столиком уличного кафе, ее многочисленные пакеты заняли два стула. Я дождалась, когда ей принесут заказ, и только потом подошла.

– Приятного аппетита! Не возражаете, я присяду?

Толстушка едва не подавилась. Глаза ее наполнились ужасом, словно я была мертвецом, восставшим из могилы.

– Что вы тут делаете? – невнятно спросила она с набитым ртом.

Я расположилась на свободном стуле:

– Прожигаю жизнь, так же, как и вы. А вы что, исповедуете буддизм? Верите в переселение душ?

Она непонимающе нахмурилась.

Я кивнула на свертки:

– Когда лифчики-то носить собираетесь? В следующей жизни? Так ведь, может статься, переродитесь в мужчину или в крысу. Второе более вероятно.

– Почему? – прошептала Сильвия.

– Потому что крысятничать любите. Давно вы воруете у своих хозяев?

У прислуги олигарха был такой подавленный вид, что мне стало ее жалко.

– Я не хотела, – едва слышно сказала она, – так получилось. Я думала, что смогу все изменить…

Дама не договорила, слезы градом катились по ее щекам.

Подошел официант, толстый неуклюжий парень в очках, и положил передо мной меню:

– Будете что-нибудь заказывать?

Только сейчас я почувствовала, насколько голодна. У Колтуновой не очень-то балуют разносолами!

– Принесите мне то же самое, – я указала на тарелки, стоящие перед Сильвией.

Равномерное движение челюстями подействовало успокаивающе. Сильвия перестала хлюпать носом и принялась за салат «Оливье». Странно, размышляла я, жуя бутерброд с семгой, смерть не за горами, а аппетит у нас обеих богатырский.