Елена Логунова - Спокойно, Маша, я Дубровский!

– Ну, и как тебе его зад? – выждав несколько секунд, ехидно спросила Алка. – Эротичный?

– Подходящий, – кивнула я, пригнулась и полезла сквозь зелень на дорогу. – Давай за мной! Нужно успеть сесть ему на хвост!

Триста метров до нашей машины, оставленной на площадке у главного корпуса, мы с подружкой пробежали со скоростью, о которой не мог и мечтать наш школьный учитель физкультуры. Бабуля еще не вернулась из кабинета директора, встреча старых друзей затягивалась, а мы не могли ждать ее окончания.

– Пусть бабуля пока тут побудет, потом придумаем, как ее забрать, – сказала я, головой вперед заныривая в салон «Рено». – Зяма, просыпайся!

Братишка откинул назад водительское кресло и мирно спал в нем, плямкая губами, как грудной младенец. Трошкина с нежностью взглянула на почивающего любимого, но я безжалостно попинала откинутое сиденье ногой и повторила:

– Зяма, подъем! Быстро, быстро, у нас очень мало времени!

– На что у нас мало времени? – зевая, спросил заворочавшийся братец. – Надеюсь, на плотный завтрак?

– Нет! На то, чтобы догнать уходящий «Лексус»!

– Догнать уходящий «Лексус»? – озадаченно повторил Зяма, под напором моих коленок поднимая кресло. – Ничего себе задача! И далеко он ушел?

Я посмотрела на часы:

– Не знаю, но у него было шесть минут форы. Догоним?

– Если будем гнать изо всех сил, – ответил братец и приготовился к старту. – Пристегнитесь, девочки! Сейчас вы увидите, на что способен супермачо на тачке среднего класса!

– О боже! – успела пискнуть Трошкина.

Супермачо нажал на газ, и жестоко пришпоренная тачка среднего класса употребила все свои лошадиные силы на борьбу с превосходящим противником. К счастью, водитель «Лексуса» о развернувшемся соревновании не подозревал и ехал не так быстро, как мог бы.

– Все, обгонять его не надо, – сказала я, когда впереди замаячила серебристая корма преследуемого джипа.

– И таранить тоже! – поспешно добавила трусоватая Трошкина. – Пожалуйста, помедленнее!

– Пожалуйста, – Зяма сбавил скорость и запоздало поинтересовался причиной спонтанного ралли.

– На этой машине ездит охранник Андрея Попова, – объяснила я. – Тот здоровенный парень, который так не понравился тебе на кладбище.

– У нас это взаимно, – пробормотал братишка и потер позавчерашний синяк на скуле. – Если честно, мне что-то не хочется встречаться с этим грубияном. Нам обязательно за ним ехать?

– Обязательно, – ответила я непререкаемым тоном. – Видишь ли, брат мой Ватсон, я подозреваю, что именно на этой машине отправилась в свой последний путь убиенная парикмахерша. На моих глазах этот самый серебристый джип...

– Или другой, точно такой же! – справедливости ради вставила дотошная Трошкина.

– Какой-то серебристый джип увез Сигуркину с кладбища после похорон Машеньки, – закончила я, неодобрительно покосившись на въедливую подружку. – Это первое совпадение. А вот второе: посмотрите, какой у этой машины зад!

– А какой у него зад? Видали и получше! – брякнул Зяма.

– Не вообще зад, а багажник, – уточнила я, погрозив пальцем зашипевшей ревнивице Трошкиной. – Он очень вместительный, и габаритный груз из него не обязательно вынимать, можно просто вывалить или выкатить!

– Так. Я поняла, – мрачно сказала Алка. – «Лексус», на котором раскатывает горилла Попова, мог увезти живую Сигуркину с кладбища и привезти ее мертвое тело в цементном коконе в лесополосу.

– Гориллу Попова зовут Леонард! – с ухмылкой сообщил Зяма. – Представляете? Леонард он! Каково? Кинг-Конг эпохи Возрождения!

– Вы с Кинг-Конгом познакомились в процессе мордобоя? – съязвила Трошкина.

– Нет, мне о нем Машенька рассказывала, – в тон ей ответил Зяма. – Она этого Ленчика-Леонарда не жаловала. Он как-то втайне от хозяина попытался пленить ее своей могучей статью крупного примата, а она его жестоко отшила, и с той поры между ними вражда пошла. Ленчик докладывал Попову о Машенькиных безумствах, а она называла его цепным псом империализма и жестоко высмеивала в анекдотах.

– Невеселых, наверное? – предположила я.

– Почему? Некоторые рассказы были очень забавные, – возразил братец. – Мне, например, очень понравилась трагикомическая история автомобильной аварии, в которую Ленчик угодил в прошлом месяце. Как-то ночью он ехал на хозяйской машине мимо сельского кладбища. Вдруг видит – через дорогу наискосок страшная черная тень скользит, не касаясь асфальта, и прямо к машине кувыркается! Ленчик – парень суеверный, испугался призрака и давай от него спасаться. Одной рукой за амулет на шее схватился, другой стал руль выкручивать. С призраком разминулся, а с «бээмвухой» на соседней полосе – нет. Чужую машину помял, хозяйскую тоже, да еще рука у него в шнурке на шее запуталась, при ударе едва сам себя не придушил. Из «бээмвухи» злые парни выскочили, а Ленчик безголосый им навстречу ползет, глаза пучит, хрипит, конкретных парней бестелесным черным призраком стращает! Ну, ребята, ясное дело, накостыляли идиоту по загривку. Потом гаишники приехали, стали с причиной аварии разбираться. Разобрались! Оказывается, на кладбище кто-то оставил на могилке конфеты в черном полиэтиленовом пакете. Бомжи конфеты съели, а пакет выбросили, и полетел он, ветром гонимый, кувыркаясь и не касаясь асфальта, наискосок через дорогу...

– Отличный охранник, этот Ленчик! – смеясь, заметила Трошкина. – Такой амбал – и призраков боится! Прямо умилительно!

– Ты, как перестанешь умиляться, вспомни, что этот амбал маленькую слабую женщину убил и в цемент закатал! – сухо напомнила я.

Алка виновато взглянула на меня, но не удержалась от реплики:

– Это ведь твоя версия, не более того!

Сознавая справедливость сказанного, я промолчала, а подружка важно добавила:

– Никто не может быть обвинен в преступлении, пока его вина не доказана!

– А кто ее будет доказывать? – Зяма пожал плечами. – Менты, насколько я понял, по делу Сигуркиной водниковского маньяка ищут! Ленчика вместо него они брать не станут.

– Смотря как мы им его подадим, – пробормотала я.

Трошкина высоко подняла брови. Я ответила ей взглядом упрямого вьючного ослика. Мамуля говорит, что у меня гипертрофированное чувство справедливости. Мне крайне неприятна мысль о том, что за преступление, совершенное одним человеком, будет наказан другой, даже если этот «другой» – маньяк-убийца. Пусть его за собственные маньячества наказывают!

Алка, оценив выражение моего лица, предпочла промолчать, Зяма тоже не стал продолжать тему. В полном молчании мы доехали до города. Не теряя из виду «Лексус», попетляли по улочкам старого центра и конспиративно припарковались у бутика, в большой зеркальной витрине которого отражались железные ворота домовладения на другой стороне узкой улицы. Леонард Кинг-Конгович вылез из машины и пошел открывать створки, украшенные чугунным вензелем: «АП».