Дмитрий Щеглов - Крутой приз

И вот сейчас ей в течение нескольких секунд надо было выбрать линию поведения на будущее, и сделать ставку; на одних, или на вторых. А теоретическую, оправдательную базу, всякие там принципы за сделанный сейчас выбор, можно будет подвести потом. Так за кого ты, Елизавета Беркут, за оппозицию в лице АСУшников или за приближенных императора в лице кадровика и хозяйственника? По глазам присутствующих мужчин Лиза видела, что они оставили ей два варианта. «Какие же вы ребята наивные, – подумала она, – так я вам и ответила.

– Обмануть можно того, кто хочет быть обманутым, – не согласилась Лиза.

– Не понял! – простодушно сказал Балаболкин Вячеслав. В отличие от него, остальные отлично знали, о чем Лиза ведет разговор.

– Никто не властен надо мною, не меня будут выбирать, а я сама распоряжусь своей судьбою, и если вы мне глянетесь Вячеслав, я сама первая подойду и скажу, пригласите меня в театр. А уж дальше, гарантирую вам, если понравитесь, – она подчеркнула это слово, – то посвящу вам жизнь.

Лиза, сразу подумала, что переборщила. Как раз наоборот, всю жизнь она мечтала, чтобы молодой, стройный, талантливый юноша, красивый как бог, влюбился в нее и посвятил ей жизнь. А тут она так снизила планку, оказывается, не влюбился, а всего лишь надо ей понравиться и она будет ниже травы, тише воды. С самым серьезным видом Лиза оглядела всех пятерых мужчин. Никто не заметил упрощения, подмены понятий с ее стороны. У них в сознании остался отпечаток от необычности ее действий. Она сама первая подойдет. Решительность ее характера отметили все мужчины, но больше всего им понравилась, то что им будет посвящена вся жизнь.

Кто получал от своих благоверных тарелку борща, тот знает не из книжек, а их жизни, что тарелка часто сопровождается таким посвящением, что потом появляются красочные эпитеты, вроде – моя кобра, моя гюрза.

Похоже Лизин ответ устроил всех. Балаболкин Вячеслав вытащил из кармана пачку сигарет и протянул ее Лизе, угощая:

– Курите?

– Даже не пробовала!

– Никогда?

– Никогда!

– И не пьете? – выразил восхищение Вячеслав.

– От бокала хорошего вина, в компании умных мужчин, не откажусь никогда.

Лиза была довольна собой. Первый раунд в этом банке похоже остался за нею. Если и дальше так пойдет…Но, не стоит загадывать.

– Время идти на совещание, – глянув на часы, напомнил Балаболкин Слава.

Отряхнув юбку, Лиза первой направилась к выходу из комнаты. Хозяйственник Федор, несмотря на свою комплекцию, проворно открыл перед нею дверь.

– О, лакейская выучка, как знать себя дает, – раздалось ему вслед.

– Не лакей, а джентльмен, понимать разницу надо! – весело отбрехался Федор. А вслед ему неслись выкрики.

– Рассказывай кому, джентльмен. Кто хвастался, что дед у барина в денщиках служил?

– Я может быть князь по крови, не Галушкин, а Куракин! – крикнул Федор. – Дед мой в спальню к барыне часто заглядывал. Породу чувствуешь во мне?

– Лакейская порода!

Лиза потихоньку наматывала информацию на несуществующий ус. Когда дверь закрыли, хозяйственник оказался рядом с Лизой и не преминул отпустить по адресу АСУшников едкое замечание:

– Диссиденты!

– Натуральные! – подтвердил кадровик.

В почетном эскорте из хозяйственника и кадровика Лиза Беркут поднималась на третий этаж.

В приемной директора банка народ теснился, но столпотворения не было. Секретарша, миловидная молодая девушка, разговаривала по телефону, и у окна беседовали три человека: две дамы и молодой, спортивного вида мужчина в отлично скроенном и пошитом костюме. Дамы не произвели на Лизу впечатления. Одна из них в возрасте подпирающем четвертый десяток лет была высока, крупна, грудаста и имела узкий зад французской модели. Вторая – мелкая, худосочная, казалось страдала изжогой. У нее постоянно менялось выражение лица от нетерпеливого, словно ей срочно надо было в одно место, до устало-безразличного. Взгляд ее периодически останавливался на часах.

«Или новая покупка у нее, – подумала Лиза, – или – время деньги». Обе дамы смерили Лизу Беркут недолгим, но откровенно оценивающим взглядом и быстро отвели его в сторону. А вот мужчина, что стоял с ними рядом повел себя как конь, застоявшийся в стойле. Повернув к ней голову, он выстрелил шрапнелью заинтересованности, вернулся к разговору со своими дамами, уронил пару слов, хохотнул, снова стрельнул в Лизу взглядом и, наконец, переместился и стал таким образом, чтобы она постоянно была в поле его зрения.

– Кто у Цезаря? – обратился к секретарше Вячеслав Балаболкин.

– Муромец!

– Надолго, не знаешь?

– А ты, куда торопишься? – мужчина стоявший у окна со смехом спросил кадровика, а сам в это время не сводил глазам с Лизы. «Он что женщин никогда не видал?», – подумала она и тихо спросила Федора:

– Кто это?

– Васька Кот! Блудов Василий, заместитель директора банка! Я даже не знаю, как его по отчеству. Хотя, откуда у кота может быть отчество. Зам по бабам!

– А две дамы рядом с ним?

– Худая – главбух Семигина Мария Ивановна, нормальная баба, а рядом с нею замша директора банка – Краснянская Валентина Петровна, единственная, кто до этого работала в госбанке, но стерва такая, пробу негде ставить.

Характеристика была отменная. В приемной был включен приемник и достаточно громко играла музыка, но когда Федор заканчивал предложение и произнес; «пробу негде ставить», как на зло музыка оборвалась. Валентина Петровна, повернувшись к хозяйственнику и с любопытством спросила, о ком это он? Не дав тому сказать и пол слова, Васька Кот, громко расхохотался.

– Это о тебе он Валентина, о тебе!

– Почему обо мне, – обиделась она, – наоборот это о тебе. На тебе пробы ставить негде, поистаскался весь.

– Проходите, пожалуйста! – пригласила всех секретарша, открывая дверь в кабинет председателя правления.

Первым вошла главный бухгалтер, а за ней потянулись остальные. В кабинете было два мужчины, один сидел во главе стола в директорском кресле, а второй занимал место за столом заседаний. «Первый – директор банка Цезарь, а второй – начальник режима – Муромец», – решила Лиза. До этого, она не видела ни одного, ни второго. Муромец, атлетического вида мужчина с умным лицом на минуту остановился внимательным взглядом на ней.

Лиза, галантными мужчинами вперед, вошла уверенной походкой и первой заняла место рядом с Муромцем. На нее неприязненно покосились две другие женщины. «Видно, не свое место заняла», – подумала Елизавета Беркут, потому что остальные стали рассаживаться по ранжиру, сначала главбух, потом заместители Цезаря и край стола заняли хозяйственник и кадровик.

Муромец ободряюще улыбнулся Лизе. Он, видимо, был доволен той царской осанкой, с которой держала себя его протеже. Цезарь, болезненный, бледный кинул на Лизу мимолетный взгляд и хмуро оглядел остальных.