Анна Ольховская - Увези меня на лимузине!

– Да, Аннушка, – забасил генерал, – не перестаю удивляться способностям твоей дочери. Это же она его, Мая, звала. И привела откуда-то. С ума сойти! Спецслужбы, узнай об этом, удавились бы за право наложить лапу на твою индиго.

– Я надеюсь, что они, ваши спецслужбы, к которым и вы принадлежите, никогда ничего не узнают.

– Девочка, обидеть старика решила?

– Тоже мне, старик нашелся! – начала было я, но меня прервал один из ребят генерала:

– Анна, вы вся в крови! Поранились?

Действительно, мои руки и куртка украсились бурыми пятнами.

– Это не моя кровь! – голос сорвался. – Это… Это Май! Он что, опять ранен? Или старая рана открылась?

– Давайте-ка я его осмотрю, – перед псом присел Петр. – Так, вот здесь, на груди, едва зарубцевавшаяся рана. Кто-то его неплохо лечил, даже швы накладывал. А кровь не оттуда, у пса свежая рана на боку. Ранение огнестрельное, но, на его счастье, пуля прошла по касательной, задела только мягкие ткани. А кровит сильно из-за того, что пес двигался. Если бы он лежал, кровь давно остановилась бы.

– В него стреляли недавно? Но кто? Зачем?

– Возможно, за волка приняли, – предположил водитель. – Я ведь тоже поначалу так решил.

– Неть! – Ника серьезно посмотрела на Левандовского. – Деда, там! Злые! Больно Май! Там!

И девочка показала в сторону, откуда пришел пес.

– Та-а-ак, – протянул генерал. – Похоже, в собаку стреляли вовсе не охотники. И тот, кто спас Мая, сейчас в беде. Поможем?

– Само собой! – оживились парни. – Но что делать с ними?

– Это с нами, что ли? С нами ничего делать не надо, мы тоже пойдем, – я не уговаривала, я констатировала факт. – Хочу посмотреть на уродов, стрелявших в моего пса, лично!

– А куда прикажешь девать раненого пса? – нахмурился Левандовский. – Как ты себе представляешь эту карательную экспедицию – женщина, ребенок и гигант на носилках!

– Но… – Факт, который я только что констатировала, покрылся сетью трещин и грозил вот-вот рассыпаться. – А одних вы нас оставлять не боитесь? Вдруг гады, стрелявшие в Мая, пошли за ним следом?

– Тогда они только облегчат нам задачу, – усмехнулся генерал. – Разминуться не получится. Нас связывает общий указатель – кровавый след пса.

Факт рассыпался в неопрятную кучу мусора. Очень хотелось спорить дальше, но делать это, стоя на куче мусора, довольно проблематично. Мы действительно будем только мешать.

И потом – я ведь ехала к Леше, и я к нему приехала. А там разберутся и без меня.

– Ладно, – я тяжело вздохнула. – Будем ждать вас здесь. Только оставьте ключ зажигания, греть салон машины. И оружие не помешает, мало ли что.

– А обращаться с ним вы умеете? – снисходительно улыбнулся Игорь.

– Справлюсь как-нибудь.

– Кто бы сомневался, я ведь сам тебя учил, – усмехнулся Сергей Львович. – Если, не дай бог, что – в бардачке джипа возьмешь пистолет. Но без необходимости не лезь. Так, ребята, в темпе несите пса в машину и – двинулись.

Через десять минут все было готово: Мая устроили на мягкой дерюжке, выкопанной водителем в багажнике, рану пса обработали и перевязали, печку в салоне включили, и бригада отправилась в лес.

Я бережно гладила уснувшего пса и никак не могла поверить в то, что он вернулся из небытия. Теперь понятно, почему Ника так рвалась сюда именно сегодня: она почувствовала, что Маю грозит беда, а объяснить это не могла. И позвала к папе, потому что место, где находился все это время пес, явно где-то неподалеку от места взрыва, иначе лохматенций просто не дошел бы.

– Мама! – а вот и мой ребенок-индиго. – Ехать!

– Куда теперь, солнышко? – я поцеловала теплый носик. – Мы ведь уже приехали к папе. Он ведь здесь, да? Ты чувствуешь его?

– Неть! Ехать! Там! Злые! Больно! – малышку аж трясло от невозможности объяснить. – Деда неть! Злые! Ехать!

И что прикажете делать? Видимо, там, откуда пришел Май, происходило что-то плохое, и генерал с ребятами не успевали. Позвонить ему на мобильный? И что? Быстрее они все равно не придут.

– Ехать! – криком кричала дочка.

Проснулся и заскулил Май.

Так, господа. С грустью вынуждена сообщить – скотч и наручники по-прежнему украшали мой разум. Иначе мое последующее поведение объяснить невозможно.

Я села на место водителя, малышку устроила рядом и включила двигатель.

– Ехать? – повернулась к Нике. Та сосредоточенно кивнула. – Показывай дорогу.

– Туда, – маленькая ручка показала направление.

– Туда так туда. – Мощный «Хаммер» плавно тронулся с места.

Мы проехали не больше километра, и Ника нетерпеливо заерзала, указывая направо, туда, где мрачно насупилась сплошная стена деревьев:

– Мама, туда! Ехать!

– Заяц, вот это – никак, – я остановила раздраженно подрагивающий джип и повернулась к дочери. – Там нет дороги.

– Есть! – малышка умоляюще смотрела на меня. – Мама, ехать!

Что ж, попробуем. Настойчивость ребенка явно не беспочвенна. Возможно, я слишком верю в способности маленькой индиго, но до сих пор дочка всегда оказывалась права. Я медленно двинулась вперед, напряженно вглядываясь в сторону, указанную Никой.

И буквально через сто метров обнаружился узкий просвет между деревьями. Заметить его на полном ходу было невозможно, поскольку снег вокруг лежал нескомканным покрывалом.

Я с сомнением рассматривала ехидно поблескивавшее на солнце сплошное белое полотно. Кто его знает, что оно под собой спрятало? Может, такие ямы и колдобины, что тяжелый «Хаммер» сядет по самое брюхо.

– Ты уверена, что нам сюда?

– Ехать! Там плохие! – дочка судорожно сжала кулачки и посмотрела на меня полными слез глазами: – Мама! Быстро! Там больно!

Да чего я боюсь, в конце-то концов?! Ну, застрянет джип в снегу, так я на связи с Левандовским и его ребятками, они вернутся и вытащат меня.

– Держись, лапка!

Я плавно тронула послушную махину с места и осторожно повернула направо, в сторону прогалины. Джип безмятежно таранил мягкий снег, уверенно продвигаясь вперед. Никаких ям на пути не попадалось.

Въехали в лес. Оказалось, что видимая с «основной» дороги прогалина дырявила чащу и дальше.

– Быстро! – вскрикнула дочка, прижав ладошки к щекам. – Там плохо!

– Поняла, не плачь.

Сжав зубы (будь я лошадью, закусила бы удила), поудобнее перехватила руль и притопила педаль газа. «Хаммер» довольно заурчал и ломанулся вперед, сопровождаемый шлейфом растревоженного снега. Конечно, поверхность под колесами идеально ровной назвать я бы не рискнула, нас ощутимо потряхивало. Но и только!

Победная эйфория продолжалась ровно семь минут, пока не получила по лбу хлесткими звуками стрельбы.

Я сбросила скорость и поползла вперед, напряженно вглядываясь. Где-то там, за деревьями, шла война, выстрелы не утихали.