Элизабет Питерс - Крокодил на песке

Эвелина согласилась с моими выводами, но, кажется, так до конца и не поверила, что это мне не приснилось.

Все-таки я приняла кое-какие меры предосторожности и попыталась выяснить, чем занимался в Каире Альберто. Узнать, где он остановился, мне не удалось. В Каире несчетное количество мелких гостиниц, и, вероятно, прохвост поселился в одной из них, поскольку его не видели ни в одном солидном отеле. Однако я разузнала, что похожий на него человек взял билет на утренний поезд до Александрии. А значит, можно раз и навсегда забыть о смазливом хлыще по имени Альберто.

Но не об Уолтере. Он постучал в дверь на следующее утро в несусветную рань. Эвелина наотрез отказалась встречаться с ним, и я не стала упорствовать: чем меньше она будет его видеть, тем легче переживет расставание. Я заверила Уолтера, что с Эвелиной все в порядке. С миной изнуренного байроновского героя он попросил меня попрощаться с ней от его имени. На следующий день братья уезжали на раскопки.

Мне стало так жаль беднягу, что я едва не проболталась о чувствах подруги, но вовремя прикусила язык. Попрощавшись с Уолтером, я поспешила к себе в номер, чтобы утешить Эвелину. До чего же это утомительное занятие – утешать влюбленных голубков! Вместо того чтобы прибегнуть к услугам здравого смысла, они беснуются, рыдают, завывают и беспрестанно впадают в отчаяние. Жуткие создания!

Тем временем в кают-компании нашего судна установили фортепьяно, а на окна повесили премилые занавески. Потихоньку стали стягиваться члены экипажа. Треверс я спровадила в Англию, так и не углядев в ее глазах ни тени сожаления.

Дел в последние дни перед отплытием у нас было по горло. Навестить выздоравливающую дочку Майкла, прочесть нотацию его женщинам, настроить фортепьяно, еще раз посетить ненаглядные пирамиды, зайти в музей и, наконец, наведаться в британское консульство. У меня голова шла кругом, но, разумеется, я со всем справилась.

В консульстве я наткнулась на старого знакомого отца. Этот господин долго вертелся вокруг меня, но наконец не выдержал и воскликнул:

– Дорогая мисс Амелия, как же вы изменились! Должно быть, воздух Египта вам на пользу. Вы выглядите гораздо моложе с тех пор, как мы в последний раз встречались в Суссексе.

Я была в том самом порочном платье кровавого цвета с немыслимым декольте.

– Новые перья, – сухо сказала я, – красят даже старую курицу. А теперь скажите, не могли бы вы мне помочь...

В консульство я пришла узнать о судьбе деда Эвелины. Увы, оправдались самые худшие ожидания – старый граф умер. Я не стала ничего уточнять, чтобы не вызвать лишних подозрений, – Эвелина не собиралась афишировать свое имя.

Там же, в консульстве, я наткнулась на старого вояку, сэра Ивлина Баринга, служившего военным атташе. Этот человек напомнил мне моих братьев. Британская респектабельность лежала на нем словно слой пыли. Аккуратные усы, пенсне в золотой оправе, круглое брюшко, обтянутое безупречным мундиром, – все говорило о его надежности, расторопности и тупости. Сэр Баринг расшаркался передо мной, сказав, что наслышан о моем отце. Мне даже начало казаться, будто мой папочка при жизни находился в центре паутины, нити которой протянулись по всему миру.

Мы решили отплыть в пятницу. А в четверг к нам прибыл посетитель.

По моему настоянию мы спустились в гостиную. Эвелина весь день была грустной и задумчивой, погруженная в печальные мысли о деде и, как я подозревала, об Уолтере. Братья отбыли на грузовом пароходе. Пожалуй, даже хорошо, что Эвелина никогда не выйдет за Уолтера и не станет плавать в кубрике с матросами. Мне почему-то казалось, что матросы – не самая лучшая компания для моей хрупкой подруги.

В гостиной я задремала: сказывались утомительные дни. Разбудил меня удивленный возглас Эвелины. Я приоткрыла один глаз, решив, что нам предстоит испытать второе пришествие великолепного Альберто. Но на лице Эвелины страха не было и в помине, одно лишь неподдельное изумление. Я открыла второй глаз и вытянула шею – к нам быстро направлялся высокий и смуглый незнакомец. Он весело улыбался.

На мгновение мне показалось, что улыбчивый незнакомец заключит Эвелину в объятия. Но приличия возобладали, и он только радостно сжал руку моей подруги.

– Эвелина! Девочка моя! Ты представить себе не можешь, с каким облегчением, с какой радостью... Как ты могла так меня напугать?

– Боже, что ты здесь делаешь? – выдохнула Эвелина; глаза ее напоминали блюдца.

– Следую за тобой, разумеется, что же еще? Теперь я спокоен! Ты жива и здорова! – Сияя улыбкой, он повернулся ко мне: – А вы, должно быть, мисс Пибоди. Благородная мисс Пибоди! Да-да, я все знаю! Я посетил консула в Риме и все-все про вас выяснил. Дорогая мисс Пибоди! Простите, но я не могу сдержать своего восторга, я вообще восторженный человек!

Схватив мою руку, он сжал ее так же горячо, как до этого сжимал руку Эвелины, сияя при этом как начищенный медный таз.

– Честное слово, сэр... – пробормотала я, слегка растерявшись. – Я несколько ошеломлена...

– Знаю, знаю! – Молодой человек разразился хохотом. – Я то и дело ошеломляю людей! Ничего не могу с собой поделать. Дамы, почему бы нам всем не сесть, а? Давайте же поболтаем.

– Для начала я рекомендовала бы вам представиться, – буркнула я, тайком массируя пальцы.

– Ох, прости, Амелия! – воскликнула Эвелина. – Позволь представить тебе моего кузена, мистера Лукаса Хейеса.

– Я-то позволю, а вот согласится ли он помолчать минутку, чтобы быть представленным, не знаю. – Я внимательно оглядела молодого человека, который продолжал хохотать, ничуть не смущенный моей язвительностью. – Но мне кажется, вас теперь зовут не мистер Хейес. Может, вас следует величать «ваша светлость»?

Лицо Эвелины омрачилось. Новоявленный граф наклонился и похлопал ее по руке.

– Надеюсь, мисс Пибоди, вы будете называть меня Лукасом. У меня такое чувство, будто я знаю вас уже тысячу лет! Кроме того, Эвелине может не понравиться, если мы то и дело будем напоминать о ее утрате. Я вижу, вам уже все известно.

– Да, – прошептала Эвелина. – Я пыталась привыкнуть к этой мысли, но... Прошу тебя, Лукас, расскажи, как это случилось. Я хочу знать все!

– Ты уверена?

– Да!

– Эвелина, я убежден, что наш дед был добрым человеком, несмотря на то... Но я расскажу тебе все по порядку. Только дай собраться с мыслями.

Я рассматривала кузена Эвелины с любопытством, которого не пыталась скрыть. Это был высокий, широкоплечий молодой человек, одетый с изысканностью, граничащей с щегольством. Его начищенные кожаные ботинки блестели как зеркало, жилетка была расшита кокетливыми розовыми бутонами, на широкой груди сверкал огромный бриллиант, а брюки так плотно облегали ноги, что я даже испугалась, как бы они ненароком не лопнули.