Дарья Донцова - Бабочка в гипсе

– Как вы держитесь? В материальном плане? Валя в больнице, расходы возросли.

Бабушка взяла пустую сковородку и начала ее мыть.

– Если всю жизнь в нищете сидишь, то привыкаешь. Колян надеется от этих Степана и Пети быдрят получить, но, сама понимаешь, это дело безнадежное. Я ничего против животных не имею, нравятся они мне, пусть живут! Милые твари, аккуратные, неразборчивы в еде: что дали, то и слопают. Вчера вот табуретку схрумкали, наверное, в них бобры проснулись.

– Жалко, – вздохнула я.

– Туда колченогой и дорога, – не расстроилась баба Нила, – чай, не из красного дерева с инкрустацией. Сожрали и на здоровье. Но ведь они Кольке приплод не принесут!

– Вале оплатят бюллетень? – спросила я.

– Раньше Валентина на окладе сидела, весь день по работе металась, за полночь возвращалась и заболела. Нервы сдали, вот я и велела ей: «Плюнь на службу, помрешь от натуги, начальство нового сотрудника наймет, о тебе слезы лить не станет. Хватит ломаться, возьмем жильцов, перебьемся. Лучше сто лет жить с небольшим доходом, чем с капиталом через год откинуться на кладбище».

– Где раньше служила Валя? – коварно поинтересовалась я.

Баба Нила закрыла духовку:

– Название учреждения не помню, фирма юридическая. Валентина хорошая женщина, другая бы моего Кольку давно вон послала. Хоть и сын он мне, да идиот. И лентяй! Устала ему твердить: «Брось мечты разбогатеть за неделю. Иди работай». Знаешь, чего он отвечает? «Нет желания на чужого дядю пахать, свой бизнес подниму, оригинальный». С фантазией у сынка порядок, купит газету объявлений, выберет самое несуразное и хватается за него. Да только ни фига не получается!

Баба Нила взяла из сушки симпатичную чашку с изображением птичек, сделала шаг к столу, на котором стоял электрочайник, внезапно взмахнула руками и упала. Фарфоровая кружечка откатилась от старухи и развалилась на куски. Я бросилась к бабушке:

– Вы ушиблись?

Она пробормотала:

– Вроде цела. На чем-то поскользнулась, ну-ка, глянь, что там на полу.

Я присела на корточки, пошарила рукой по линолеуму и воскликнула:

– Масло! Наверное, когда наливали в сковородку, пара капель мимо угодила.

– Точно, я готовлю на подсолнечном, – закряхтела баба Нила, – помоги встать.

Спустя минуту старуха села на табуретку.

– Давайте чаю вам налью, – засуетилась я.

– Погоди, – притормозила меня хозяйка, – мою чашку возьми, я пью только из нее!

Я ткнула пальцем в осколки:

– Она разбилась.

Баба Нила застыла, потом переспросила:

– Разбилась? Совсем?

– Да, – подтвердила я.

– Не склеить? – прошептала старуха.

– Нет, – ответила я, – не расстраивайтесь, сейчас легко купить другую.

Старшая Рублева отреагировала странно. Она закрыла лицо руками, потом еле слышно сказала:

– Второй такой нет. Единственная была. Подарок. Рухнула моя жизнь! В тартарары улетела! Не будет мне счастья.

Мне стало жаль старуху, и я залепетала:

– Ерунда, все наладится, за черной полосой всегда следует белая.

Баба Нила отвела ладони от щек:

– Ага, сама так говорю, да неправда это. Знаешь, почему Колян такой стал? Ему Федя покоя не дает, младший вроде, а как здорово поднялся. Скребет Кольку зависть. Что-то я разболталась, неинтересно тебе.

– Обожаю семейные истории, – заверила я. – У вас есть еще один сын?

Баба Нила глянула в окно:

– Вроде как. Он не мой. Вышла я в свое время замуж – хотела Коляну отца хорошего, его-то родной был пьяница горький, выпивоха беспросветный. Одной тяжело ребенка поднимать, да и мальчику твердая рука нужна. Вот и сошлась с Сергеем, у того свой ребенок был, моложе Коляна. Жена у него померла, получился он отец-одиночка. Стали жить вместе. Ничего плохого сказать не могу, мы с ним ладили. Сережа не курил, на алкоголь не смотрел, даже пива в рот не брал. О детях заботился, копейку в дом нес, мы в Крым отдыхать ездили. А потом он заболел и за неделю помер.

– Не повезло, – вздохнула я.

– Да уж, – кивнула баба Нила. – Осталась я с двумя парнями, тянула их в зубах, одинаково кормила, поила, на ночь по голове гладила. Вроде похожими росли: учились оба плохо, в армии отслужили, бизнесом заняться решили, и тут их в разные стороны и понесло. Колян дурь затевал, а Федор действовал аккуратно. И теперь он много чем владеет. Может, ты про него слышала? Мамонтов ему фамилия.

Я вытаращила глаза:

– Тот самый? Из списка «Форбс»? Вы шутите?

Баба Нила засмеялась:

– Нет. Федор Сергеевич. К нему теперь не подойти, вокруг охрана, по телефону секретарь отвечает: «Простите, шеф на совещании. Соблаговолите представиться и оставьте номер для контактов». Вона, какое словечко! Соблаговолите!

– Странно, однако, – пробормотала я.

– Что удивительного? – спросила баба Нила.

– Сколько было Федору, когда вы познакомились с Сергеем?

– Восемь месяцев, – пояснила старуха, – а Коляну три года.

– Подняли ребенка, а тот разбогател и вас забыл? – возмутилась я.

– Я ему мачеха, – напомнила баба Нила.

– Не та мать, что родила, а та, что вырастила, неужели олигарх не в курсе, как живут Рублевы?

– Он о нас не печалится, – без особой грусти ответила старуха. – Давным-давно, Федя еще не так забурел, я к нему постучалась и попросила: «Помоги Николаю на ноги встать, возьми на работу».

А он ни в какую: «Колька работать не хочет, желает свое дело завести. Вот пусть и пыхтит, денег ему не дам, профукает на дерьмо, не в первый раз».

– И вы молча ушли? – поразилась я.

Баба Нила скривила губы:

– Нет, наступила на горло гордости, руку протянула, взмолилась: «Не хочешь брату помочь, мне слегка пособи, много не прошу, дом отремонтировать надо, котел отопления сломался, починить нельзя». Федя так удивился! «Почему? – говорит. – Любую вещь можно отремонтировать». Я ему и брякни: «Но не тогда, когда она померла! Старье, рухлядь».

Мамонтов посмотрел на меня внимательно и вдруг говорит: «Однако во времена моего детства у вас было другое на сей счет мнение. Я за школьные годы ни разу новых ботинок или хорошей одежды не носил, таскал за Коляном обноски. Придется вам теперь котел донашивать».

– Сукин сын, – возмутилась я, – он не понимал, что у вас элементарно не было денег на экипировку двоих детей?

Баба Нила пожала плечами:

– Нет. Все детство молчал, злобу копил.

– Вы имеете право на алименты от сына! – вспыхнула я.

Старуха выпрямилась на табуретке и сложила руки на коленях:

– Он мне не родной, по документам посторонний, ни малейшей связи у нас нет. А кабы и была, то я не запачкаюсь, последнее дело у сына деньги отнимать.

– Федор давно потерял счет миллионам, – не успокаивалась я.

Баба Нила пошевелила артритными пальцами:

– Знаешь, как у нас в России? Сегодня царь, завтра рукавицы на зоне шьешь. Опасная у Феди работа, ни жены, ни детей не завел, все на алтарь бизнеса положил. Мы с ним давно чужие. Пойду Коляна разбужу, он сегодня куда-то собрался. Ты уж извини меня за сопли. Чашку, ну ту, что разбилась, Сергей подарил, незадолго до своей смерти принес и говорит: «Держи, Нилушка, красивая кружка?» Я давай охать: «Зачем купил, небось дорого». А муж в ответ: «Побаловать тебя захотел. Это будет твой счастливый бокал, всегда из него чай пей». Я чашку берегла, никому не давала и, видишь, разбила.