Жан д'Айон - Догадка Ферма

«Куб никогда не может быть суммой двух кубов, четвертая степень никогда не может быть суммой двух четвертых степеней, и в целом ни одна степень, превосходящая вторую, не может быть суммой двух аналогичных степеней».

В 1646 году Шарль де Бреш, на какое-то время исчезнувший из Парижа, вновь открыл книжную лавку на площади Мобер. Неподалеку от него вскоре завел свое торговое дело продавец перчаток и духов, который сдружился с ним.

В июне того же года между двумя коммерсантами вспыхнул спор, и перчаточник вонзил шпагу в грудь книготорговцу.

Убийцу доставили в Гран-Шатле, куда сразу же поступил приказ о его освобождении. Распоряжение подписал Джулио Мазарини.

Никто в квартале не знал перчаточника, пока тот не открыл свою лавку. И потом больше никто о нем ничего не слышал. Известно было лишь, что зовут его Гандуччи.

Мазарини не отличался кровожадностью, однако всегда стремился покарать тех, кто нападал на его друзей.

10 мая 1644 года мадемуазель де Шемро вышла замуж за мсье де Ла Базиньера, что окончательно оградило ее от всяких преследований, ибо Главный казначей являлся весьма важной фигурой.

Но это был всего лишь брак по расчету, и Прекрасная Блудница быстро обзавелась любовником. Им стал ее сосед, Партиселли д'Эмери, генеральный контролер финансов, который в скором времени занял кресло суперинтенданта. При его поддержке она вновь появилась при дворе, к великой радости своего супруга! Парижане, любители позубоскалить, сочинили по этому поводу куплет:

Однако новоиспеченная мадам де Ла Базиньер добилась куда большего. Ее любовник, став суперинтендантом финансов, сумел убедить сына старьевщика, разбогатевшего на налоговых договорах, иными словами, откупщика, получившего должность королевского секретаря и возведенного в дворянское достоинство, выдать свою дочь замуж за Шарля де Барбезьера. Эта девушка, Мадлен Табуре, принесла мужу в приданое четыреста тысяч ливров и имение Тюрни в Бургундии.

Отныне благополучие брата и сестры Барбезьер было обеспечено, тем более что Прекрасная Блудница вновь открыла притон в апартаментах нового супруга, за три дома от банка Тальмана. Омрачал эту картину лишь ее второй брат Франсуа, который стал ухаживать за молоденькой сестрой казначея и, в конечном счете, похитил ее, чтобы принудить к браку. Приговоренный к смерти парламентом, он спасся благодаря поддержке герцога Энгиенского, ставшего принцем де Конде, — тот доверил ему важный пост в своей армии.

Мы еще вернемся к этому, ибо бедный Франсуа Барбезьер все же закончит свои дни на эшафоте.

В апреле Луи вернулся в Париж. Мадам де Рамбуйе заболела, и Жюли хотела быть при ней. В первых числах месяца Луи пришел на помощь коадъютору Полю де Гонди и по этому случаю раскрыл его ужасную тайну. [98] Новелла «Украденное письмо» вскоре появится в сборнике «Человек с черными бантами».

5 апреля 1644 года королева побывала на вечерней службе в францисканской церкви. Там она познакомилась с отцом настоятелем, отцом Мерсеном и отцом Нисроном. Луи Фронсак попросил Мазарини внушить регентше поговорить с монахами, дабы таким образом выразить свою признательность монастырю.

Дзонго Ондедеи стал в 1658 году епископом Фрежюса. Он будет одним из исполнителей завещания Мазарини.

Конференция в Мюнстере открылась 10 апреля 1644 года. Очень скоро французские полномочные представители Сервьен и д'Аво рассорились. У этих двух людей не было ничего общего.

Граф д'Аво выступал поборником партии святош, требующих сближения с церковью, тогда как Абель Сервьен оставался верен политике Ришелье и Мазарини.

Разногласия между ними достигли такой остроты, что Мазарини поставил обоих представителей под контроль третьего — герцога де Лонгвиля.

Однако при дворе Юг де Лион во всем поддерживал своего дядю, пользуясь расположением Мазарини и королевы. В конечном счете, он добился отзыва графа д'Аво, и конференцию в Мюнстере завершил один Абель Сервьен.

Вестфальский мирный договор был подписан в октябре 1648 года. Он определил новый раздел Европы. Франция получила все, что хотела: три епископства — Мец, Туль и Верден, весь Эльзас, кроме Страсбурга и Милуза, Бризах в Германии и Пиньероль в Пьемонте, а также независимость Соединенных провинций.

Империя оказалась расчлененной на более чем три сотни государств. Три конфессии — католическая, лютеранская и кальвинистская — обрели равные права. Это вызвало самые резкие возражения со стороны Святого престола, потерявшего значительную часть своего влияния, и Испании, которая продолжала воевать с Францией вплоть до подписания Пиренейского договора в 1659 году.

Граф д'Аво, вновь ставший суперинтендантом финансов в 1650 году, вскоре скончался, так и не дожив до завершения строительства своего дворца. Луи встретился с ним в конце 1644 года, приехав на несколько недель в Париж. Сдержав свое обещание, он рассказал обо всем, что с ним случилось и каким образом была разоблачена шпионская сеть в бюро Россиньоля. Но историю свою он изрядно подсластил, не упомянув ни о маркизе де Кастельбажак, ни о роли Юга де Лиона.

Абель Сервьен, в свою очередь, стал суперинтендантом финансов после Фронды. Эту должность он некоторое время делил с Никола Фуке.

Во время Фронды триумвират Ле Телье, Сервьен, Лион обеспечит продолжение политики Мазарини, даже когда тот окажется в изгнании.

При Людовике XIV Юг де Лион станет государственным секретарем по иностранным делам.

После отмены Нантского эдикта Луиза Муайон подвергнется преследованиям за свои религиозные убеждения, но до самой кончины в восемьдесят шесть лет сохранит протестантскую веру. [99] Многие ее картины находятся в Лувре.

В июле 1644 года Луи получил приглашение явиться ко двору вместе с супругой. Королева пребывала тогда во дворце Валь, в Рюэле, у герцогини д'Эгийон, племянницы Ришелье.

Луи Фронсака представили королеве в присутствии всего двора, и Мазарини произнес хвалебную речь в его честь.

Чуть позже, в саду, где были накрыты столы с закусками, королева подошла к Венсану Вуатюру, также приглашенному на этот прием. Поэт в это время находился в обществе Луи и его супруги Жюли.

— О чем вы думаете, мсье Вуатюр? — дружески спросила королева.

Поэт на мгновение смутился. Взглянув на Мазарини, который стоял в нескольких шагах и не мог их слышать, он продекламировал: