Сергей Нуриев - Идолов не кантовать

— Это что такое?

— Ты меня спрашиваешь?

— Кто… это? — обратился Ваня к сестре.

— Кто! Кто! Дед Пихто! — отозвалась Пятилетка Павловна. — Уж не знаю, кем он доводится тебе, а только это девушка твоя снесла. Вчерась.

— Вчерась, — повторил Пиптик.

Охваченный любопытством Мамай взобрался на ведро. Заглянув в окно, он нервно засмеялся. В руках сестры покоился туго укутанный младенец, внешность которого с первого взгляда производила эффект. В целом малыш мало чем отличался от своих козякинских сверстников, за исключением одного — кожа его имела сочно-шоколадный цвет. Раскрыв розовый беззубый ротик, мальчуган скорчил капризную гримасу, чем поверг обоих отцов в окончательное расстройство. Мамай, впрочем, перенес его гораздо легче.

— Ну вот, поздравляю, — сказал он.

— По-вашему, он на меня похож? — задумчиво спросил Пиптик.

— Дети не всегда похожи на папу, — уклонился Потап от прямого ответа. — Иногда они бывают похожи и на другого родителя. Нос у него точно мамин.

— Вы находите?

— Знаешь, в таком нежном возрасте еще трудно определить, в кого они пошли. Подождать надо.

Глаза Иоана покраснели, из них брызнули слезы.

— Что ж ты плачешь? Радоваться надо — сын у тебя.

— Здравствуй… сынок, — пролепетал отец, медленно оседая.

— Да убери ты этого вурдалака! — крикнул Мамай сестре. — Не видишь — обморок у человека.

Он подхватил обмякшего папашу и отволок его на лавку, проклиная в душе эфиопа. "Ну, папуас, — с негодованием бурчал бригадир, — похотливый дятел… натворил дел, а мне теперь — возись. И как я за ним недоглядел!.. Кобель!.. Интересно, а чего это Клавка добивалась его адреса… Интересно, интересно…"

Свидетелем развернувшейся драмы оказался и совсем посторонний человек в фуфайке. Он стоял неподалеку на пригорке и, хитро щурясь, курил. Потап подошел за огоньком.

— Видал картину? — кивнул Потап на окно, из которого все еще выглядывал чумазый младенец.

— Да-а, бывает, — поддержал мужичок беседу. — Загадка природы.

— Неразгаданная, я бы сказал, загадка.

— Да-а, дела. А кореша твоего удар хватил?

— Хватил, — равнодушно признал экс-председатель. — От такого зрелища и истукана удар хватил бы. Если бы старик Фридрих это увидел, то, несомненно, свалился б со своей тумбы.

— Какой Фридрих?

— Энгельс, какой же еще.

— Насчет Фридриха не знаю, а вот Фидель был бы доволен.

— Какой Фидель?

— Кастро, какой же еще.

Потап странно посмотрел на собеседника и, помедлив, спросил:

— А при чем тут Кастро?

— А при чем тут Энгельс?

— Энгельс тут стоял. Памятник такой.

— Не знаю, когда он тут стоял. Я девять лет сантехником в этих местах, и никакого Энгельса не видал. А Кастро с восемьдесят девятого стоял. Вождь кубинской революции, слыхал?

— Слыхал.

— Ну вот. А до него, может, немец и стоял, хрен их знает, — пожал плечами сантехник. — А когда трубы тут меняли — Кастро этого свалили. Потом его кто-то спер. Ну народ, а! А теперь еще в общаге вода не текет, стояк пробивать стало. И чего эти бабы туда кидают? Ну, пойду я. Лясы точить хорошо, а работа стоит.

Он взвалил на плечо моток проволоки, поднял с земли ящик с ключами и не спеша потопал к месту аварии.

— Будь здоров, — проговорил Мамай, озадаченный сообщением сантехника. — Выходит, это был не Энгельс… То-то я смотрю — мундир у него какой-то военный и ботинки. Черт, а так похожи. Фидель Кастро — это ж надо! Как его сюда занесло? Хе, вождь кубинской революции. Уму непостижимо: кубинец, вождь… — Вдруг Потап осекся и дико уставился на постамент. Придушенным голосом, понимая страшный смысл каждого слова, он повторил: — Вождь… кубинской… революции Вождь… революции… революции вождь ч-черт. Я… я сейчас опупею. Я сейчас опупею — Он сделал шаг, второй, с шага перешел на ходьбу, на спортивную ходьбу… Потом Потап побежал. Он бежал и бежал все быстрее, на ходу хватая себя за волосы и злобно рыча: — Черт!.. Вождь революции! Вот он кто! Черт! А я его… за пятьсот марок… продал!.. А-ай! Черт! Вождь! A-я-я-ай!.. Ы-ы-ы!..

Мамай несся резвым галопом, ибо вновь открывшиеся обстоятельства требовали от него немедленных действий. Но бежать было, собственно, некуда, ибо эти обстоятельства открылись слишком поздно, и поэтому он бегал по кругу, будто конь в манеже. Все ругательства, уместные в данном случае, выскочили у него из головы, а придумывать новые не было времени, и Мамай волновался молча, лишь иногда оглашая округу истошными воплями.

Первые двадцать минут кладоискатель находился в центре всеобщего внимания. Но вскоре силы стали покидать его, голос ослабел, темп бега заметно снизился. Сопровождаемый любопытными взглядами зрителей, Потап свернул в сторону, не закончив последний круг, пересек пустырь по диагонали и скрылся из виду…

Когда Буфетов открыл на звонок дверь и увидел на пороге Потапа, он ничуть не удивился и, впустив гостя, пошел освобождать для него комнату.

— Не стоит, — остановил его Потап, — я ненадолго. Завтра уеду отсюда.

Он устало опустился на стул и закрыл глаза. На лице у него лежал траур. Феофил Фатеевич, вздыхая, долго топтался возле гостя, не смея его побеспокоить, и наконец, порывшись в столе, робко сообщил:

— Вам известие.

— Нет, — отмахнулся экс-председатель, — никаких известий. На свете для меня больше нет хороших известий. Остались одни плохие… Ну, ладно, что там? У меня кто-нибудь умер? Кто-то подал на меня в суд? Кстати, почему это вести для меня приходят на ваш адрес?

— Это от Гены.

— От Гены? Что ж, от Гены давайте. Может быть, африканские новости отвлекут меня от козякинских.

Но письмо было трехмесячной давности, и, судя по штемпелю, отправляли его вовсе не из жаркого континента, а из г. Одессы.

Экс-председатель уединился в детской, сел в кресло и лениво разорвал конверт. "Деньги будет клянчить", — догадался он. На двойном листе калиграфическим почерком было написано:

Дорогой Потап!

Шлет тебе горячий привет Taмacгeн Малаку (именно под таким именем ты меня знаешь). Настоящего своего имени я по понятным причинам открыть не могу, не имею права. Как коллегa коллеге, ты меня поймешь. Да, как это ни обидно для тебя, мы с тобой коллеги. Ты, конечно, и так уже о многом дoгадался. К этому остается лишь добавить, что студент фармацевтического института эфиоп Тaмacгeн Малаку — это легенда. На самом деле я — капитан службы контрразведки Республики Куба.

Теперь, кoгда ты читаешь мое письмо, все позади и нас разделяет Тихий океан. Теперь можно облегченно вздохнуть и вспомнить о нашей совместной работе. Когда я познакомился с тобой в поезде, то быстро понял, что встретил настоящего профессионала. Поэтому я сразу согласился на сотрудничество, также понимая, что лучше действовать с тобой, чем против тебя. И не ошибся. С твоей подготовкой ты бы обнаружил и нейтрализовал меня, как говорят у вас, в два счета. Но мне повезло — твои шифровки плохо сохранились, и ты с caмoгo начала пошел по ложному пути. Конечно, кто еще у вас может считаться вождем революции, если не Ленин! К счастью, их было не так много, и будем надеяться, что больше не будет. Мне пришлось сильно стараться, чтобы увести тебя по другoму следу. Прости, я был вынужден мешать тебе и, как говорят у вас, строить козни. Иначе ты уже через месяц добрался бы до груза 468/1. Главное для меня было ввести тебя в заблуждение, остальное было делом техники. Страшно представить, что бы со мной было, если бы ты меня расшифровал. Но я делал это не из-за страха. Я делал это потому, что так было нужно нашей революции, моему народу. Сейчас нам трудно. Вы, наши бывшие друзья, отвернулись от нас. У вас больше нет единства, а у нас — мoгучего другa. Поэтому нам сейчас это золото нужно, как говорят у вас, до зарезу. Без него нам трудно выстоять против блокады американцев. А твоему народу эти несчастные 1900 кг золота погоды не сделают. Из вашей страны вывезли уже столько добра, что центр тяжести Земли должен сильно сместиться на Запад (шутка). Но я хочу сказать тебе одну вещь: вам не нужно золота. Я это понял, когда ездил по стране. До Козяк я два года колесил по девяти областям, так как у нас не было точных данных, где именно потерялся груз, подаренный когда-то Советским Союзом. Теперь я знаю точно: богaтство вас портит. Вы очень талантливый, но и очень неповоротливый народ. Если бы вы жили в Сахаре, то уже давно стали бы самой передовой державой. Но вам не повезло — вы живете на богaтой земле, где много воды, леса и бюрократов. Мы все надеемся, что вы со своим достоянием все-таки справитесь. А вот что будет с нами, когда не станет нашего Фиделя? Боюсь, достойной замены ему не найдется.