Юлия Климова - Принудительное влечение

Ольга сунула коробку с тостером в багажник и обернулась:

– Ты конкретнее можешь?

– Я забыла журнал с интервью Андрея. Там такие фотографии хорошие, и он говорит, что ему нужна именно такая девушка, как я, – выпалила Ирочка и покраснела еще гуще.

Ольга закатила глаза. И как только можно влюбиться так сильно и так безрассудно? Посмотрела на «невесту» Ларионова и вздохнула. Сердце защемило и потребовало точно такой же любви. Но к кому? Эх, все же Ирочка везучая, может испытывать такие чувства, не каждому это дано.

– Ладно, – кивнула Ольга, – это, конечно, рискованно, но мы аккуратненько проберемся вечером в квартиру и уладим дело.

– Ой! Спасибо!

– Не за что, – борясь с некоторым смущением, ответила Ольга, – я все равно собиралась полить цветы и забрать свое любимое платье. Не идти же в ресторан с Манухиным в спортивном костюме или джинсах. Надо сразить его раз и навсегда, чтобы выболтал все секреты и в случае чего передумал меня убивать.

К вечеру волнение по поводу предстоящей вылазки выросло до размеров небоскреба. Для Ирочки встреча с журнальным Ларионовым была не менее важной, чем с реальным, а Ольга почувствовала сильную тоску по брошенной квартире и к тому же всерьез задумалась об убийце. Из разряда мифических персонажей он вновь превратился в нечто угрожающее, идущее по следу. Вдруг он поджидает ее около подъезда или дежурит на лестнице? Вдруг залег на крыше противоположного дома с винтовкой и насвистывает похоронный марш? Страхи повылезали из своих нор и вновь обосновались в душе.

После некоторых терзаний и внутренней борьбы Ольга решила не поддаваться прежним настроениям. Она больше не та чокнутая клуша, которая боялась даже звуков, доносящихся из сливного бачка унитаза. Надо собраться, все продумать и смело отправляться в свою квартиру. Никаких отговорок, никаких послаблений!

Около родного дома она почувствовала себя уже более-менее спокойно.

– На лифте не поедем, пойдем по лестнице, – прошептала Ольга, приоткрывая дверь подъезда.

– Угу, – тихо поддержала Ирочка. – Так мы поймем, крадется кто-нибудь за нами или нет.

Ольга обернулась и оглядела двор – старушка на скамейке, худющий парень с бутылкой пива на качелях детской площадки, стайка пятнадцатилетних подростков у гаражей и тучная женщина с авоськой, направляющаяся к соседнему дому. Ничего подозрительного – пули не свистят. Ольга покрепче сжала в руках ножку от табуретки (позаимствовала у Сергея на кухне) и зашла в подъезд. Ирочка шмыгнула следом.

На втором этаже они остановились. Переглянулись. Ольга многозначительно ткнула пальцем вверх, таким образом сетуя на бессовестных похитителей лампочек – не очень-то приятно пробираться в полутьме. Ирочка согласно кивнула, мол, гады, чего уж тут поделаешь. Снизу донесся хлопок двери, затем громыхнул мусоропровод, потом опять хлопок – и тишина. Девушки вновь обменялись взглядами – ничего страшного, просто выносили мусор. Можно было двигаться дальше, но в этот момент сверху раздался шорох и хриплый мужской кашель. Третий этаж… Ольга побелела и привалилась к стене. Третий этаж… ее этаж…

Ирочка прижала палец к губам и попыталась отобрать у подруги ножку от табурета, но та вцепилась в нее мертвой хваткой и, блеснув глазами, дала понять, что даже в гроб ляжет в обнимку со своим «оружием».

Ольга кивнула на лестницу и, взяв себя в руки, двинулась вперед на цыпочках. Ирочка махнула рукой – пусть бьет кого хочет, кто знает, может, это действительно спасет им жизнь.

Поднявшись на третий этаж, Ольга замерла. Мужчина стоял лицом к двери ее квартиры и спиной к лестничным пролетам. Вязаный свитер, теплые отглаженные брюки, седые волосы. Кто он? Она его не знает, в этом можно не сомневаться. Убийца? Конечно, кто же еще! Мужчина сунул руку в карман, и нервы Ольги сдали. Воображение тут же дорисовало картину – дуло пистолета, грохот выстрела и свежие цветы на ее могиле.

– Получи, проклятый! – выкрикнула Ольга и ринулась в бой. Саданула ножкой табурета по плечу незнакомца и отскочила назад, прямо на Ирочку.

Мужчина охнул не то от боли, не то от неожиданности, схватился за ушибленное плечо и резко развернулся.

– Дедушка? – неуверенно произнесла Ирочка, наклоняя голову набок. – Это ты?

Да, это был Егор Васильевич Зайцев. Он и сам последнее время узнавал себя с большим трудом.

Таким деда Ирочка никогда не видела. Где курчавая рыжая борода? Где полинявшая клетчатая байковая рубашка и вытянутые на коленях брюки? Гладко выбрит, пострижен, одет во все новое и смотрит как-то по-другому. Первым желанием было протянуть руку и потрогать – настоящий или нет.

Ирочка смутилась, Егор Васильевич, еще не привыкший к новому облику, смутился тоже. Ольга, понимая, что огрела ножкой от табурета вовсе не убийцу, не стала выбиваться из общей массы и охотно пополнила ряды покрасневших.

– Это мой дедушка – Егор Васильевич, – выдохнула Ирочка, все еще не веря своим глазам.

– Очень приятно, – тихо произнесла Ольга.

– Взаимно, – ответил Зайцев, потирая ноющее плечо.

Последние дни внесли серьезные перемены в жизнь Егора Васильевича. Он влюбился. Наверное, первый раз за всю жизнь влюбился по-настоящему. Таисия Аркадьевна стала полноправной хозяйкой его души и сердца. Она поставила для гостя раскладушку на кухне, величаво проговорила: «Спать вы будете здесь» – и тактично намекнула на то, что гостю необходимо внести некоторые изменения в существующий имидж. Егора Васильевича два раза просить не пришлось, он с радостью проскрипел первую ночь на раскладушке, а утром простился с бородой и старыми потрепанными штанами. Увиденное в зеркале его поразило – хорош, черт побери, хорош!

Отношения с хозяйкой развивались стремительно. Уже к вечеру следующего дня, после вечернего чаепития, Таисия Аркадьевна пригласила гостя на балкон, где, держа его за руку, поведала о своей жизни. И о том, как восемнадцатилетней девчонкой вышла замуж за уже немолодого, но порядочного и любящего ее ювелира, как бог не дал детей и как схоронила супруга десять лет назад. Егор Васильевич слушал, робко гладил Графиню по плечу и мысленно повторял: «Таюшка ты моя».

Душа пела и наслаждалась каждым мгновением жизни. Но счастье было неполным – боль за внучку повергала то в глубокую тоску, то терзала приступами страха. Где она? Что с ней? Присматривает ли за ней Ольга, не крутится ли где поблизости Ларионов? Таисия Аркадьевна утешала и частенько дежурила около двери, прислушиваясь к лифту и прочим звукам на лестничной площадке – не идут ли девушки? Готовила вечером бутерброды и давала их Зайцеву «в дорогу», когда тот выходил на дежурство к квартире Ольги. Попытки впихнуть еще и теплый плед каждый раз проваливались – тут Егор Васильевич говорил твердое «нет»: не так уж и холодно, да и неловко как-то.