Юлия Климова - Вредная привычка жить

– Подожди ты со своей работой, – сказала Зорина, забирая у меня из рук приказы, – мне же сейчас к следователю идти.

– Ну и что? Развлечетесь, ни в чем там себе не отказывайте.

– Что он у тебя спрашивал? – строго спросила Любовь Григорьевна.

– Да домогался со страшной силой целых два часа.

– Как это – домогался? – не поняла Любовь Григорьевна.

– Вопросы глупые задавал.

– Какие? Что ты мне ничего не рассказываешь?

Мне пришлось отобрать у взволнованной женщины приказы: она так дергалась, что машинка для удаления бумаг явно проигрывала ей в сноровке.

– Ну, как – какие… Когда был первый сексуальный опыт, привлекают ли вас женщины, ваши эротические фантазии…

Очки директрисы взлетели до потолка, глаза ее округлились, а челка встала дыбом.

– Хватит, хватит надо мной издеваться, я и так уже вся на нервах, почему ты просто не можешь мне сказать, как все было?!

– Да это чтобы вам не было страшно, и вообще, мне бы ваши проблемы… Максим Леонидович – такой милый следователь, если бы не мое глубокое уважение к Крошкину, я бы вас сосватала.

Любовь Григорьевна поплелась в свой кабинет. Надеюсь, я развеяла все ее страхи.

День тянулся медленно, а я так мечтала о тарелке борща! Сидела и мечтала, поглядывая на часы, и, когда стрелка подошла к нужной черточке, я быстренько подскочила и побежала в столовую.

Борща сегодня не было.

Неудивительно.

А почему он вообще должен быть?..

Это ничего, что я хочу борща?

Всего лишь одну тарелку борщочка!

Ладно, сейчас я отомщу вам всем.

Я взяла поднос и стала укладывать на него все, что так хорошо и красиво лежало передо мной.

Рыба под маринадом, рыба в сухарях, рыба заливная… почему, интересно, в понедельник столько рыбы, а как же четверг – ведь именно этот день недели общепризнан днем рыбного запаха?

Я взяла все три вида рыбы.

Салат из овощей, беру… котлета свиная с кабачками, да, это тоже мне; булочки с маком, прекрасно; слойка с повидлом, спасибо, я как раз люблю абрикосовое повидло… сок… два стакана.

Я села за свободный столик, потому что я голодна и хочу просто есть, а не тратить драгоценные минуты обеда на болтовню.

В столовую зашел Воронцов, он с кем-то ругался по мобильному телефону. Я отвернулась, делая вид, что не замечаю его. Промотался целое утро где-то, а сейчас наверняка в столовке вспомнит, что у него есть секретарша.

Воронцов, держа в одной руке поднос, в другой какие-то счета, которые сунула ему у кассы Зинка, сел напротив меня.

Мало того что сегодня нет борща, так еще обедаю с начальником за одним столом!

А что это я сегодня такая раздраженная на него?

Не пойму.

А просто не надо ему искать наши денежки, потому что это НАШИ денежки!!!

– Ты где была вечером в пятницу? Я тебе звонил.

Я поперхнулась рыбой под маринадом.

– Ты почему столько еды набрала? – спросил Воронцов.

– А вам что, не хватило палтуса? – съязвила я.

– Мне просто кажется, что если ты это все съешь, то тебе непременно будет плохо.

– Ничего, тогда вам придется пораньше отпустить меня с работы.

– Не дождешься.

– Что же, вы будете просто смотреть на мои мученья?

– Буду, – уверенно сказал Виктор Иванович, – и не только смотреть.

– А что еще? – теперь я поперхнулась уже заливной рыбой.

– Ты знаешь, мне иногда так хочется самому тебя помучить… – мечтательно сказал он.

Я скривилась.

– Так где ты вечером была?

– А откуда у вас номер моего телефона?

– В личном деле указан.

– Понятно, а я-то подумала про мобильник, дома у меня телефон не работает, – соврала я.

На самом деле я его отключила: столько событий! Мне было не до звонков, я боялась, что объявится мама и потребует чего-нибудь срочного, а это никак не вписывалось в наши планы. Тогда-то я не знала, что поеду к ней утром с мешком практически золотой картошки.

– Так, может, мне заехать и починить тебе телефон? – улыбаясь, спросил Воронцов.

Что-то он подозрительно добрый, или мне просто кажется?

– Не стоит, вы такой солидный дядечка, будете там по полу ползать, провода трясти… Я лучше Славку попрошу.

Воронцову явно не понравилось, что я упомянула мужское имя, но он удержался от каких-либо вопросов.

– Что молчите? – спросила я. – Вас же так и распирает узнать, кто такой Славка?

– Вовсе нет, – пожал плечами Виктор Иванович, – это меня вообще не интересует.

– А вы зачем звонили? Перепутали номер со службой «секс по телефону»?

– Нет, – улыбнулся Воронцов, – просто хотел узнать, как у тебя дела.

– В пятницу у меня были просто чумовые дела.

– Иногда мне хочется взять тебя за шкирку и тряхнуть хорошенько, а иногда вот… хочется позвонить и узнать, как у тебя дела…

Я встала. Все, что я могла съесть, я уже съела, так что посидите-ка вы, Виктор Иванович, в одиночестве и помечтайте обо мне.

– Я пойду, работы много, – сказала я, ставя пустой стакан на поднос.

– А Славка – это все же кто? – улыбаясь, спросил Воронцов.

– Сосед по лестничной клетке, – ответила я, – он не в моем вкусе, и что-то в последнее время он сильно увлекся ботаникой…

Бухгалтерия совсем с ума сошла: притащили целую стопку бумаг, а я им тут печати ставь! Жутко хотелось курить, но раз я решила бросить, значит – да будет так! Я подумала – выскочу на улицу и куплю мороженое, пожалуй, это меня взбодрит и отвлечет от ненужных мыслей.

Я надела плащ.

– Когда же я куплю новый? – спросила я себя. – Сколько можно ходить в этом дряхлом плаще с дыркой в правом кармане и испачканным краской локтем?

Я сунула руку в карман, проверить свою любимую и почему-то не зарастающую самостоятельно дырочку… Что-то захрустело, и угол жесткой бумаги неприятно врезался в ладонь. Я достала из кармана конверт.

Думаю, мы все понимаем, что это был за конверт, и даже приблизительно догадываемся, что было написано на лежавшем в нем листке.

Слегка помятая бумажка гласила:

«Тебе придется отдать мне кое-что!»

Дурак, вот дурак-то… или дура…

Ну что это за записка! Где развернутые, насыщенные прилагательными и запятыми предложения – на рифму я и не надеюсь, но можно же было написать что-нибудь более неординарное…

Я прислонилась спиной к двери и почувствовала, как по коже побежали мурашки. Я бы и еще посмеялась, но – все же страшно, все же очень страшно…

Я вспомнила тень, промелькнувшую пару раз на заднем плане на даче Селезнева. Где-то в глубине души я потом себя успокоила тем, что это Потугины…

Но правда в том, что нас кто-то видел, и не просто кто-то, а именно тот человек, который повинен в смерти Селезнева!

Я уже не хотела мороженого. Прямо в плаще, в глубокой задумчивости, я села за стол.

Тетя Паша, как всегда, боролась за чистоту на планете: ведро стояло около мусоропровода, а наша неутомимая добровольная уборщица, напевая какую-то давно забытую людьми песню, драила ступеньки.