Лоуренс Блок - Вор во ржи

— Да, она переключила твое внимание.

— Она жила в Вирджинии, когда получила весточку от Фэйрберна, — продолжал я. — И уже через пару недель появилась на пороге моего магазина, сняла с полки пятое издание его книги и спросила, сколько бы стоило первое издание с автографом. Она двадцать лет хранит у себя эту книгу. Неужели ты думаешь, что она хуже меня представляет ее стоимость?

— Ну, это способ завести беседу, Берн. Все лучше, чем кандиру. То, что она ищет вора и попадает на тебя, — случайное совпадение, а смысл случайных совпадений как раз в том, что они случаются. Посмотри на Эрику.

— Лучше не буду, — отрезал я. — Я смотрел на Минди Си Гул и получил за это нагоняй.

— Я говорю о совпадениях, — продолжала Кэролайн. — Эрика вошла в мою жизнь, когда у меня возникло романтическое настроение и я была открыта для новой любви. Разве это не совпадение?

— Пожалуй, нет.

— Нет? Почему, черт побери?

— Романтическое настроение — твое обычное состояние, — пояснил я. — Как только тебе на глаза попадается какая-нибудь милашка, ты уже готова идти вместе выбирать занавески.

— Мы встретились взглядами в переполненном зале, Берн! Разве так часто бывает?

— Ты права, — согласился я. — Это удивительное совпадение, и оно означает, что вы созданы друг для друга. Но с Элис все иначе. Она каким-то образом разузнала обо мне, и, возможно, это оказалось легче, чем мне хотелось бы думать. Садись за компьютер, набери «книги» и «вор», и чье имя выскочит на экране?

— Конечно, твое имя несколько раз появлялось в газетах.

— Вот чем чреваты задержания, — вздохнул я. — Оглаской. Если бы Фэйрберн захотел узнать, что такое вторжение в частную жизнь, ему было бы достаточно разок зайти в винный магазин. «Никаких фотографий, пожалуйста. Я не разрешаю себя фотографировать». — «Желаю удачи, Гулли!»

— Наверное, поэтому он и не хочет сам приходить за письмами.

— Мне следовало это предвидеть, — повторил я. — Может, у меня и было предчувствие, но Мел Торме пел так задушевно, и…

— Я понимаю, Берн. Ты согласился, да? Ты согласился украсть эти письма?

— Мне бы тогда пошевелить мозгами. Деньгами тут и не пахнет. Сами письма, может, и стоят небольшое состояние, но мне придется вернуть их автору, а он не сможет заплатить столько, чтобы мои труды оправдались. И живет она в отеле, а это всегда сложнее. «Паддингтон», конечно, не Форт-Нокс, но риск все равно есть, к тому же горшка с золотом там днем с огнем не сыщешь. Единственный горшок, о котором мне известно, сделан из черной глины, и тот он уже подарил Элис. Надо быть сумасшедшим, чтобы пойти на это.

— Что ты сказал ей, Берн?

— Я сказал ей «да», — ответил я и допил свое виски. — Наверное, я и правда сошел с ума.

Гулливеру Фэйрберну это бы категорически не понравилось.

Они доставили меня в участок в наручниках, что уже само по себе недостойно, сняли отпечатки пальцев и заставили позировать перед фотоаппаратом — анфас и в профиль. Совершенно очевидное вторжение в личную жизнь, но попробуйте объяснить это парочке копов в конце долгой смены. Затем они раздели меня и обыскали, после чего кинули в камеру временного задержания, где я и провел остаток ночи.

Гораздо лучше я бы выспался дома, или на диванчике у себя в магазине, или даже в 415-м номере «Паддингтона». А здесь я почти не спал и в результате предстал перед Уолли Хэмпфиллом, когда он появился рано утром и вызволил меня из обезьянника, грязным и в разобранном состоянии.

— Я сказал, что у них против тебя ничего нет, — сообщил он. — Ты был в отеле, где обнаружили мертвую женщину. В чем здесь состав преступления? Они сказали, что некая свидетельница видела тебя на этаже, где было совершено убийство и где тебе находиться не полагалось. И что ты зарегистрировался под чужим именем и что за тобой числится целый шлейф задержаний.

— Но всего одна судимость, — подчеркнул я.

— Только не говори такого судье, а то он расценит это как совет. Я сделал ударение на том, что у тебя солидный бизнес — свой собственный магазин и что ты не ударишься в бега. Я попробовал предложить выпустить тебя под твое же поручительство, но газеты спустили всех собак на последнего судью, который выпустил убийцу без залога, и…

— Я не убийца, Уолли.

— Я знаю, но сейчас это не имеет значения, а имеет значение то, что я добился, чтобы тебя выпустили под вполне приемлемый залог в пятьдесят кусков.

— Приемлемый?

— Ты свободен, не так ли? Можешь поблагодарить меня за то, что я быстро завершил свою пробежку и появился у тебя ни свет ни заря. — Уолли готовился к Нью-Йоркскому марафону, наращивая свой еженедельный километраж по мере приближения старта. Юриспруденция была его профессией, а бег — страстью. — И еще можешь поблагодарить своего друга Марти Гилмартина. Он дал бабки.

— Марти Гилмартин, — повторил я.

— Что ты нахмурил брови, Берни? Неужели не помнишь его?

Разумеется, я помнил. Я познакомился с Марти Гилмартином довольно давно, после того как меня задержали за кражу его коллекции бейсбольных карточек. Я этого не делал, но в качестве алиби мог только сказать, что в это время проникал в квартиру на другом конце города, поэтому счел благоразумным промолчать. Постепенно все выяснилось, и мы с Марти создали взаимовыгодную ассоциацию по ограблению домов его друзей, желавших получить страховку. К финалу эпопеи каждый из нас обзавелся весьма увесистой пачкой наличных, которых лично мне хватило, чтобы купить здание, в котором размещался книжный магазин. Теперь мне незачем трясти домовладельцев — я сам стал одним из них. Помните поговорку «Преступление не окупается»? Они просто не ведают, о чем говорят.

— Я помню его, — сказал я. — Как будто вчера видел. А нахмурился потому, что хотел попросить тебя позвонить ему. Но я же не попросил, верно?

— Верно, — признал Уолли. — Я тоже этого не делал. В смысле не звонил ему.

— Он тебе позвонил.

— Правильно. Сказал, что слышал, что у тебя проблемы, и спросил, сколько стоит тебя от них избавить. Я ответил, что избавить тебя от проблем под силу только Господу Богу, но, чтобы вытащить тебя из каталажки, нужно десять процентов от залога, то есть примерно пять штук. Он прислал посыльного с пятьюдесятью стольниками в конверте, чем, на мой взгляд, вполне заслужил от тебя приглашение на рождественский ужин. И все дела.

— И все дела, — кивнул я.

— Тебя обвиняют в убийстве, — продолжал Уолли, — но сомневаюсь, что это серьезно. Вряд ли им удастся его на тебя повесить. Конечно, жизнь была бы намного проще, если бы им удалось найти того, кто на самом деле пришил эту дамочку Ландау.

— Если бы знал, сообщил бы им с радостью. Но пока что мне лучше поспешить в магазин. У меня там кот, который терпеть не может сидеть без завтрака.