Галина Куликова - Фантом ручной сборки

— Что вам надо?!

— Позволь тебя в объятьях сжать…

— Ничего я вам не позволю! — выкрикнула Инга, пятясь.

— Прильнуть к устам, — гнул свое Алик.

Вспомнив, что ему следует быть нахрапистым, он схватил ее за руку и одним резким движением притянул к себе. Агния показалась ему слишком молодой для своих пятидесяти с гаком. Глаза у нее были круглыми, словно шарики для пинг-понга. С таким выражением лица трепетные женщины обычно смотрят на крыс.

— Блаженство райское, — уже менее уверенно добавил он.

— Пустите меня! — с надрывом сказала предполагаемая Агния и сделала вращательное движение туловищем.

— Отдай мне все! О, все, чем ты владеешь! — взмолился Алик, отчетливо сознавая, что место звезды пролетает мимо. И стиснул жертву так, что где-то там, внутри плаща, хрупнули косточки.

— Не отдам, — сказала Инга и совершенно неожиданно для Алика завопила во все горло:

— Помоги-и-ите!!!

Тут же в переулок вбежал коренастый мужчина с зонтом-тростью наперевес. Бросившись к Алику, он изо всех сил шарахнул его этой тростью по спине. Злодей немедленно разжал руки.

— Боже мой! — воскликнула Инга, стараясь справиться с подступившими рыданиями. — Вы — настоящий мужчина! Спаситель!

Не обратив на нее никакого внимания, настоящий мужчина закричал:

— Нашел время целоваться, болван! Оставь свою бабу, Агния идет. Ее чуть не убило какой-то вывеской, поэтому она опаздывает и сильно не в духе. Соберись немедленно! А вы, дамочка, — обратился он к ошеломленной Инге, — немедленно идите к черту! Давайте, давайте, к черту!

Инга пискнула и вприпрыжку бросилась прочь, в глубину переулка. Поворот — и ее взору открылось высокое здание, подавлявшее своей мощью. Все его десять этажей были хорошо освещены, и Инга рванулась на этот свет.

И тут из-за мусорных баков прямо на нее выскочил Миша Цук. На нем была атласная желтая куртка, а в руке он держал бубен.

— Ал! — сказал Миша и улыбнулся во весь рот. — Что, не ждали?

— Не ждала, — согласилась Инга, присев от страха.

«Останусь жива — никогда больше не стану ходить в темноте по незнакомым переулкам», — торопливо дала она себе клятву.

— Све-ет озари-ил мою-у больную душу-у, — во весь голос завыл Миша и сильно ударил в бубен. — Не-ет, твой покой я страстью не нарущу-у!

— Извините, — сказала Инга чрезвычайно вежливо. — Разрешите пройти?

— Бре-ед! — не обращая на нее никакого внимания, продолжал выть Миша, шарахая по бубну ладонью. — Полночный бре-ед терзает сердце мне опя-а-ать! И тут за спиной Инги кто-то громко сказал:

— Цук!

Певец замер на скаку и в изумлении повернул голову. Инга тоже обернулась. У нее за спиной стоял все тот же мужчина с зонтом-тростью, вытянув вперед одну руку.

— Цук! — снова сказал он и сделал какое-то витиеватое движение свободной кистью.

Певец стукнул себя бубном по голове и быстро убежал туда, откуда пришел, — за мусорные баки. Инга обернулась еще раз и увидела, что мужчины с тростью уже нет. «Что это такое — цук? — подумала она. — Какое-нибудь заклинание? Действующее на психов самым радикальным образом?»

Дальше она пошла прогулочным шагом. На лице ее цвела улыбка, показывающая, что удивить ее уже ничто не сможет. И напугать тоже. До освещенного здания оказалось рукой подать. Она даже видела охранника за стеклянной дверью главного входа. Но прежде ей предстояло миновать небольшой домик и подъезд под цветным козырьком, возле которого переминался с ноги на ногу долговязый юноша в куцем пальтишке. Заметив Ингу, он немедленно завел глаза и продекламировал:

Луна, луна, всегда меня чаруя, Была близка, была понятна мне!

Инга остановилась и, вытянув вперед руку, как только что делал это мужчина с зонтом, громко сказала:

— Цук!

Юноша на секунду прекратил декламацию, потом с опаской добавил:

— Я верю, что мой рай найду я на луне…

Инга сосредоточилась и уже двумя руками сделала пас в его сторону:

— Цук!

Юноша попятился, как будто был нечистью, которой показали крест, и, допятившись до двери подъезда, ударился в нее спиной. Тотчас же в переулке раздались какие-то голоса, визг, пение, снова визг, и на освещенное место выкатилась Агния Матвеева.

— А, здесь тоже засада! — завопила она, не замедляя шага. — Надоели! Кретины! И еще баба почему-то. Мне бабы не нужны! — Она подбежала к Инге и, приблизив к ней лицо, зловредным тоном повторила:

— Бабы — не нуж-ны!

— Цук, — шепотом сказала Инга ей в нос.

— А-а! — заголосила Агния и потрясла кулаками над головой. — Вот где у меня твой Цук! Я убью его! Напугал меня до полусмерти! Ну, что ты вылупилась? Тоже мне — заступница сирых и убогих! Кто ты ему — мать?! Жена?! Сестра?!

— Кому? — спросила Инга, от удивления перестав трусить.

— Цуку, Цуку!

— Цуку-цуку, — повторила Инга задумчиво и спросила:

— Что это такое — цуку-цуку?

Не обращая на нее внимания, Агния подскочила к юноше, вжавшемуся в дверь, и накинулась на него:

— Кто ты такой?

— Я? Сирано, — скорбно ответил тот, наклонив голову с большими тоскливыми ушами. И тут же поправился:

— Смердяев.

— Сирано Смердяев! — с иронией повторила Агния. — Потрясающе. Во что вы превратили мой кастинг?

Она отпихнула его от двери, пнула ее сапожком и скрылась внутри. Юноша поспешно шагнул следом. Над переулком повисла гробовая тишина, Инга недоуменно оглянулась по сторонам и тут.., снова увидела Гладышевского! Он стоял возле того самого освещенного здания, к которому она так стремилась, прямо под окнами, и курил, нервно поглядывая на часы.

— Эй! — громко позвала Инга и быстрым шагом направилась к нему. — Простите, вы ведь…

Гладышевский вскинул голову и испуганно поглядел на нее. Дернулся в одну сторону, в другую, потом нырнул в кусты, обрамлявшие палисадник, и мгновенно исчез из виду. «Почему он так среагировал? — подумала Инга, переходя на бег. — Неужели это действительно Гладышевский? Мистика!» Она пробежала по раскисшему газону, чавкая грязью, и вломилась в голый черный кустарник. Там никого не было. Зато за кустами обнаружилась металлическая дверь, крепко-накрепко запертая.

— Эй, кто тут? — раздался в тот же миг грозный окрик.

Инга обернулась и увидела охранника, который вышел на хорошо освещенное крыльцо и настороженно смотрел в ее сторону. Выглядел он довольно тощим и невзрачным и, вероятно, для равновесия носил громоздкие усы цвета гнилой моркови.

— Это я, — ответила она намеренно тоненьким голоском Белоснежки и засеменила к нему.

— Что вы тут делаете? — ничуть не смягчившись, напустился он на нее. — Бродите вокруг учреждения в неурочное время!

Инга уже открыла было рот спросить, что это за учреждение, но тут взгляд ее наткнулся на золотую вывеску на стене. Она выглядела богато, но слова, начертанные на ней, оказались скупыми: «Медицинский центр». Что за медицинский центр, простым смертным, судя по всему, знать не полагалось.