Галина Куликова - Пенсне для слепой курицы

Если бы в тот момент я знала, что команда спасателей находится внизу под окнами, мне не было бы так страшно. Но я-то думала, что никто в целом мире отыскать меня не в состоянии. А случилось вот что. Я приехала домой, кинулась на кровать и принялась жалеть себя. Поплакав от души, я подняла голову и увидела над собой фотографию Матвея.

— Зачем ты позволил себя убить? — запричитала я. — Кроме тебя, у меня нет ни одного заступника. Сейчас бы выплакаться у тебя на плече! Не к брату же в Смоленск ехать за сочувствием!

Короче, слово за слово, я растравила себя воспоминаниями о том, каким Матвей был хорошим, деятельным и умным. Как он помог бы мне в сложной ситуации. Все кончилось тем, что я поехала на кладбище. Время было позднее, но мне казалось, бояться нечего. Да и какого лешего стучать зубами, воображая мифические опасности, когда я буквально только что пережила пропасть настоящих.

На свежем воздухе я успокоилась. Села на скамеечку возле надгробья и стала смотреть на луну, которая сегодня была круглой и яркой, как никогда. Я знала, что неподалеку бродит сторож, его незримое присутствие не позволяло чувствовать себя катастрофически одинокой и прислушиваться к шорохам за спиной. Но все равно: как только мои нервы успокоились, по спине пробежал холодок. В конце концов, я была ночью одна среди могил.

Спустя некоторое время выяснилось, что бояться стоило вовсе не мертвецов, а вполне живых и теплокровных личностей.

Он ждал меня возле самых ворот. В белой рубашке и брюках с наглаженными стрелками. Он сразу же показал мне оружие — что-то похожее на нож или шило на короткой ручке, я со страху не разобрала.

— Только пикни, сразу воткну в живот, — спокойно заявил он, будто речь шла о сущей ерунде, а не о моей жизни.

Страшное орудие потонуло в кармане его брюк. Он крепко ухватил меня под руку и повел к «Опелю». Я влезла внутрь и положила дрожащие пальцы на руль. Вот о чем я пыталась вспомнить весь день и не могла! Усатый! Кто он такой? Мы тогда отпустили его, думая, что он сразу побежит к Шапкину. Но этот тип оказался не из его компании. Тогда откуда он взялся?

Этот вопрос следовало задать себе тогда, когда вокруг меня были люди, готовые прийти на помощь. А что делать теперь? Единственное, что пришло мне в голову, — это тянуть время. «Надо заговорить этому гаду зубы, — сказала я себе. — Для этого нужно найти верный тон. Если он маньяк, то у него с головой не все в порядке. Поэтому главное — не ошибиться и подумать, что мне выгоднее — прикинуться бедной испуганной овечкой или же начать давить на него, на повышенных тонах?»

— Как тебя зовут? — спросила я таким тоном, словно он неразумный подросток.

Роль взрослой., которая может распоряжаться младшим по возрасту, показалась мне удачной. Однако мой старый знакомый не торопился подчиниться. Вместо ответа он буркнул:

— Заводи мотор и трогай с места.

— Куда мы поедем? — уже более жалобно спросила я.

На эту мольбу мой похититель откликнулся:

— Поедем ко мне домой.

Наверное, комфортнее всего он чувствует себя в компании с подавленной и испуганной жертвой. Надо ему подыграть. Тогда, возможно, у меня появится шанс отсрочить приговор. Я хорошо знала, что он проделывает с женщинами. Когда я думала об этом, страх буквально парализовывал меня и я машинально сбавляла скорость, против воли переставая давить на газ.

В его квартире было чисто и уютно. Повсюду лежали книги, журналы и газеты. Судя по всему, маньяк мне лопался образованный.

— Что ты хочешь делать? — испуганно спросила я, когда увидела, как он распахнул шкаф. Сейчас мне не понадобилось притворяться, я и в самом деле обливалась холодным потом.

— Я хочу показать тебе свою коллекцию, — торжественно объявил усатый и извлек на свет божий большую коробку из-под телевизора. — Здесь у меня все. Ты должна это увидеть.

Я слишком мало знала о маньяках. Никогда не любила книг по психологии. На журфаке такой предмет вообще не изучали. И даже статьи в газетах, где речь шла о человеческих поступках и их мотивации, я всегда пропускала, поскольку мне это было неинтересно. Такая нелюбознательность теперь могла стоить мне жизни.

— Это все я оставляю на память, — сказал усатый, светлея лицом.

В коробке лежали разные женские мелочи. Он вынимал их по одной и раскладывал передо мной на столике. Расческа, тюбик губной помады, шифоновый шарф…

Я с трепетом ждала, когда на полированной поверхности стола появится что-нибудь колющее или режущее. Тогда можно будет напасть на эту сволочь. А так, голыми руками, мне его, конечно, не одолеть.

И тут я увидела сумочку Серафимы. Ту самую, в которой она унесла кассету с записью. Меня мгновенно затошнило.

— Что это? — невольно прошептала я.

— Мое последнее приобретение, — гордо произнес усатый, поглаживая свой трофей здоровенной лапой. — Кажется, ты была знакома с ее хозяйкой.

— Как тебя зовут? — уже во второй раз спросила я, мало, впрочем, надеясь на ответ.

Однако злодей, видимо, расчувствовавшись при виде своей коллекции, охотно ответил:

— Николай.

— Послушай, Николай, — вкрадчиво произнесла я. — Расскажи мне про Серафиму. Почему ты выбрал именно ее?

Глаза моего тюремщика лихорадочно заблестели..

— Тебе вправду интересно?

Я горячо уверила его в том, что мне безумно интересно, и он стал рассказывать мне о всех женщинах, которых убил. Я изо всех сил старалась не выдать своего отвращения к этому уроду. «Главное — тянуть время, — твердила я про себя. — Авось что-нибудь да случится».

Я потеряла счет времени, изображая живой интерес к подонку, ни на секунду не позволяя себе выйти из роли. Я обращала внимание на самые мелкие детали его рассказа и задавала все мыслимые вопросы. Какая была погода? Во что он был одет тогда? Верит ли он в приметы? Заводил ли он будильник в тот самый день? Сдает ли он вещи в химчистку или у него есть стиральная машина? Почему он не женат?

— Кстати, — спросила я, будто между делом. — Почему ты привез меня к себе домой? Ведь других женщин не возил, разве не так?

— Ты ведь тоже приводила меня к себе, — удивился он моей недогадливости.

Я видела, что его увлекает эта игра. На мои вопросы он отвечал охотно, и вскоре я уже представляла себе, как работает его голова. Однако моему освобождению это знание никак не могло поспособствовать. Нейтрализовать Николая можно, только разбив его башку чем-нибудь твердым, но этот хитрый мерзавец посадил меня в такое место, откуда я могла дотянуться только до мягких диванных подушек.

Внезапно наш мирный диалог был прерван самым грубым образом. Кто-то сначала позвонил во входную дверь, а потом стал стучать в нее ногами.

— Жорка! — раздался под дверью пьяный женский голос. — Открывай, подлец, не то всех здесь на уши поставлю!