Жан Эшноз - Высокие блондинки

— Иди на террасу, выпей чего-нибудь, — велела она ему. — Я приду через минуту.

Глория и сама уже догадывалась, чем промышляет Гопал; теперь же ей стало окончательно ясно, что здесь, в Бомбее, она встретила его сообщников, вовлеченных, как и он, в торговлю наркотиками и кровью. Однако Рэчел объяснила ей, что оба эти рынка составляют часть гораздо более разветвленной сети, одним из мозговых центров которой и является фирма Мупанара. Рэчел описала это объединение всех видов трафика, эту теневую экономику (куда более развитую, чем официальная) в трех словах: ценности, услуги, методы.

Итак, ценности. Во-первых, классические, то есть взрывчатые вещества, оружие, валюта, дети, сигареты, порнографическая продукция, подделки шедевров, рабы обоих полов, редкие животные, занесенные в Красную книгу. Во-вторых, новые виды деятельности, те, что начали бурно развиваться в последнее время; например, торговля человеческими органами — почками и роговицей, получаемыми на полях сражений в Восточной Европе, в подпольных клиниках Центральной или Южной Америки, а также кровью, собираемой, законно или незаконно, по всему земному шару.

Этим занимаются не менее активно, чем торговлей радиоактивными веществами с демонтированных на Востоке атомных станций; урана, цезия и стронция там предостаточно, а уж плутония вообще навалом.

Другой специальностью компании Мупанара была переработка гигантских маков-мутантов, которые прямо на глазах вырастали около тех же разоренных станций и служили сырьем для традиционного наркотика — опия, принося бешеную прибыль. Добавьте сюда около двадцати тысяч наименований поддельных медикаментов — и вот вам источник миллионных доходов в виде прекрасных наркодолларов и не менее прекрасных наркомарок, необходимых для содержания огромной армии химиков, отмывателей денег и киллеров.

Что же касается сферы услуг, то эти самые киллеры как раз и требовались для всех видов нелегальной деятельности — рэкета, вымогательства, взятия заложников с целью получения выкупа, укрывательства от налогов, игорного бизнеса и проституции, хищений государственных, общественных и международных кредитов, выделенных на развитие экономики, черных касс и нелегального труда, противозаконных инвестиций, спецобработки вредных отходов, насильственных субподрядов, фальшивых банкротств, мошеннических операций в государственном аграрном секторе — словом, для всего этого тайного, темного мира.

Да, в этом мире, как и в жизни вообще, есть еще большое поле деятельности, и тот, кто сумеет взяться за это с умом, получит массу денег, собранных услужливыми помощниками в темных рубашках, со светлыми галстуками, — денег, отмываемых затем в тысячах казино, пиццерий, массажных кабинетов, косметических салонов, заправочных станций, а впоследствии спокойно лежащих на анонимных, не подлежащих проверке счетах в Бад-Ишле, Секешфехерваре или на англо-нормандских островах. Обо всем этом Глория и сама читала в газетах, поэтому ей было скучновато слушать разглагольствования Рэчел. Она предпочла бы поскорее заключить ее в объятия.

— Ну ладно, — шепнула она подруге на ухо, — я-то здесь при чем, объясни, пожалуйста!

— Они сами очень скоро все тебе объяснят, — пробормотала Рэчел, уткнувшись лицом в волосы Глории. — За этим дело не станет. Пошли!

Они вернулись в комнату (только на сей раз Рэчел тщательно заперла дверь) и бросились в постель. Спустя несколько часов, по возвращении в «Сюпрем», Глория доложила Бельяру обо всем, что случилось на этой вечеринке, вплоть до мельчайших подробностей.

— Ну, все ясно, — заключил карлик. — Я вижу, тебя это забавляет. Но только смотри будь осторожна. На мой взгляд, нам не следует слишком долго засиживаться в здешних местах.

На следующий день после вечеринки Мупанар позвонил Глории в «Сюпрем» и объявил, что нашел для нее другой отель, более приличествующий такой даме, как она. Еще до полудня машина отвезет туда Глорию и ее багаж. «Ага, дело ясное!» — удовлетворенно констатировал Бельяр.

Ледяной полумрак ресторана, швейцары и лифтеры в ярких ливреях, напоминавших костюм укротителя или мундир турецкого офицера, недвусмысленно указывали на высокий класс заведения. Новые апартаменты Глории на верхнем этаже белоснежного небоскреба, который высился над Марина-драйв, оказались раз в шесть просторнее комнатенки в «Сюпреме»: стены окрашены в темные тона, комфорт на самом современном уровне — холодильник, телевизор, кондиционер, двухместная ванна. Небольшой балкон, нависавший над пустотой, вмещал шезлонг; застекленная стена выходила на бухту.

Глория быстро вернулась к своим старым добрым привычкам. Вставала поздно, проводила утренние часы на балконе, почти не глядя в сторону пустынного пляжа, загроможденного ветхими аттракционами, детскими горками и ржавыми турникетами. Грязное море было где-то далеко, чуть ли не на горизонте, мелкий песок разлетался как пыль. Редкие прохожие топтали эту пыль, даже не вспоминая о ее курортном назначении; одни шли по ней в одиночестве, другие шагали за повозкой с бычьей упряжкой. Иногда вдали можно было разглядеть лошадь, скачущую в белой кайме прибоя. Бельяр, натянув свои единственные бермуды, устраивался, как всегда, на шезлонге в ногах у Глории и принимал солнечные ванны. «Будь осторожна, — твердил он ей, — не давай им втянуть себя в эти игры. Не позволяй взять верх над собой. Твердо скажи, что сама будешь платить за отель».

Мупанар, однако, вел себя вполне тактично. Звонил лишь изредка, интересовался, всем ли довольна Глория, ничего не навязывал и даже не предлагал, разве что просил осчастливить своим присутствием вечеринки, которые он по-прежнему устраивал на своей террасе два-три раза в неделю. Эти сборища были похожи, как две капли воды, и в конце концов Глория стала посещать их через раз. Однажды она согласилась вместе с Рэчел сопровождать Мупанара на ипподром, где его лошадь, по имени Телепатия, котировалась четыре к одному; на следующий день они побывали на матче поло, где участвовали и другие скакуны из его конюшни.

Но все утра неизменно посвящались солнечным ваннам. Затем в два часа дня в дверь легонько стучала Рэчел. «Прячься!» — командовала Глория Бельяру, и тот неохотно ретировался с оскорбленным видом свергнутого императора. Иногда он вскакивал и исчезал сам по первому же стуку, не ожидая приказа Глории, но и при этом строил обиженную мину. Молодые женщины немного отдыхали в спальне, перед тем как не торопясь, со вкусом пообедать в гостиничном ресторане филе из рыбы или птицы под пряным соусом и йогуртом с бхангом — листиками конопли. После этого, дождавшись, когда чуточку спадет полдневная жара, они, как и прежде, разъезжали по городу — чаще всего по кварталам Кхор Базар или Банганга Танк, останавливаясь у водоемов в тени высоких деревьев. На плоских крышах-террасах резвились обезьянки, мужчины и дети. Мужчины размахивали белыми тряпками, управляя полетом безупречно слаженных голубиных стай, дети управляли полетом бумажных змеев, обезьянки гонялись друг за дружкой по карнизам над пустотой, и никогда там не было видно женщин.