Элизабет Питерс - Лев в долине

– Лучше просто купить эту драгоценную лошадь, – предложил он. – Для тебя, Пибоди! Наверное, тебе хочется стать хозяйкой такого великолепного животного?

– Нет, благодарю покорно, Эмерсон. Рамсес обязательно потребует, чтобы мы взяли ее с собой в Англию.

– Ошибаешься, мама, мне это и в голову не приходило. Гораздо удобнее оставить Мазепу здесь, чтобы я мог ездить всякий раз, когда мы...

Рамсес ойкнул и замолчал: Эмерсон сообразил, что разговоры о лошадях вряд ли улучшат мое настроение, и лягнул сына под столом. Воцарилось продолжительное молчание. Дональд вообще словно язык проглотил. Я объясняла его молчаливость угрызениями совести, ведь он упустил Рамсеса. Но, как оказалось, молодой человек усиленно ворочал мозгами. Эмерсон полагает, – по-моему, это верно лишь отчасти, – что мыслительный процесс – непривычное занятие для любого англичанина, требующее напряжения всех сил. Не знаю в таком случае, кем себя считает сам Эмерсон.

Когда мы наконец утолили голод и налегли на фрукты, Дональд встал и многозначительно откашлялся.

– Я принял решение. То есть решение приняли мы с Энид... – Он взял девушку за руку, расправил плечи и продолжил: – Мы хотим немедленно пожениться. Просим вас, профессор, сегодня же вечером сочетать нас браком.

Требование было настолько безумным, что я выронила салфетку. Бастет крутилась под столом, надеясь, что Рамсес поделится с ней лакомым кусочком, и салфетка накрыла кошку с головой. Дальнейшая беседа протекала под надсадное мяуканье.

У Эмерсона поехала вниз челюсть. То ли он собирался заговорить, то ли засмеяться, – не знаю. Он спохватился, водворил челюсть на место и объявил:

– Что ж, это по крайней мере устраняет кое-какие проблемы. А то в последние дни миссис Эмерсон слишком увлеклась соблюдением приличий...

– Эмерсон! Как ты можешь серьезно относиться к этому бреду? Дорогой мой Рональд... то есть Дональд, дорогая Энид, с чего вы взяли, будто профессор Эмерсон вправе сочетать людей браком?

– Ну, не знаю... – смущенно пробормотал Дональд. – Таким правом обладает, к примеру, капитан корабля. Вот я и подумал, что руководитель экспедиции в чужой стране тоже...

– Чушь!

Энид потупила взор. У меня было ощущение, что она с самого начала знала, что брак окажется незаконным, но помалкивала. Не хочу, чтобы меня заподозрили в поощрении аморальности, но мое мнение о девушке улучшилось.

– Сядьте, Дональд, – приказала я. – У вас такой несолидный вид, когда вы теребите себе ухо! Давайте обсудим ситуацию здраво. Я полностью одобряю ваше решение, но с его осуществлением придется подождать. Сначала необходимо выполнить ряд формальностей. А сейчас ответьте, что вас к этому подтолкнуло.

Энид улыбнулась Дональду, словно учительница, поощряющая туповатого школяра.

– Меня уговорила Энид. Нельзя же все время скрываться, словно мы и впрямь преступники. Энид не стоит опасаться полиции, только безумец способен заподозрить ее в убийстве.

– Так оно и есть, – подтвердила я. – Сегодня мы узнали, что полиция больше не подозревает мисс Дебенхэм в убийстве Каленищеффа. А вот что касается вас...

– А что касается меня, – подхватил Дональд, задирая подбородок, – то я предстану перед судом, как подобает мужчине. Никто не сможет доказать, что убийство совершил я. Это не значит, конечно, что у меня не было желания как следует поколотить мерзавца. Достаточно липких взглядов, которые Каленищефф бросал на Энид, чтобы переломать ему руки-ноги!

– Настоятельно вам рекомендую помалкивать на этот счет, – посоветовал Эмерсон. – Но кое в чем вынужден согласиться, улик против вас кот наплакал. Однако вы еще не объяснили своего внезапного всплеска галантности. Уж не благородное ли чувство под названием «любовь» придало вам сил?

Не обращая внимания на насмешливый тон моего ненаглядного, Дональд бесхитростно ответил:

– Так и есть, сэр. Кроме того, Энид убедила меня, что сегодня утром я чуть не погиб от руки Рональда.

– А от чьей же еще? – буркнул Эмерсон. – С самого начала было ясно, что все свои неприятности вы привезли из Англии. Ваш братец, мистер Фрейзер, – совершенно беспринципный человек. Ведь это он подделал подпись под чеком, а потом уговорил вас взять на себя вину? Вы поступили глупо, мистер Фрейзер, очень глупо! Это повлекло гораздо более опасные последствия, чем простое бесчестье. Брат надеялся, что от отчаяния вы покончите с собой или погубите себя иным, более медленным способом, после чего ему достанется имение. Подозреваю, у него есть и другой мотив – мисс Дебенхэм. Еще я подозреваю, что если бы мисс Дебенхэм согласилась смириться с вашим позором и отдать свою руку Рональду, то он не стал бы вас добивать. Но своими настойчивыми розысками и нежеланием признать вашу вину она сделала положение Рональда опасным и принудила его к решительным действиям.

Каленищеффа нанял он – не для того, правда, чтобы помочь мисс Дебенхэм встретиться с вами, а чтобы сбить ее со следа. Но Каленищефф в любую минуту был готов предать Рональда, если бы ему предложили больше денег, поэтому вашему брату пришлось с ним разделаться. В Каире найти наемного убийцу раз плюнуть. Каленищеффа заманили в номер мисс Дебенхэм, и не только потому, что там с ним было легче расправиться. Рональд был не прочь свалить на свою «дорогую Энид», как он имел наглость ее называть, вину за это преступление. Полагаю, мисс Дебенхэм, он затаил на вас злобу за ваше презрение и отказ выйти за него замуж. Слава богу, что вы не передумали! Это порочное и мстительное существо!

– Поразительно, профессор, насколько вы правы! – воскликнул Дональд. – Вплоть до мелочей! Более того, благодаря вам я увидел неприятную истину, которую раньше не хотел признавать. Откуда такая проницательность?

– Только идиот сумел бы всего этого не заметить, – проворчал польщенный Эмерсон.

– Или брат, ослепленный родственным чувством, – вступилась я за Дональда.

– Или человек, одержимый навязчивыми идеями о каких-то преступных гениях.

Не ждала я от своего любимого супруга такого подлого коварства!

На ночлег в пустыню мы удалились не одни. К плохо скрываемому неудовольствию Эмерсона, Дональд настоял, чтобы соседнюю с нами палатку снова заняла Энид.

– Сейчас, – заявил он, сжимая руку девушки, – более, чем прежде, важно, чтобы на репутацию Энид не пало и тени сомнения.

Эмерсон отозвался жалобным стоном. Я тоже была против этой идеи, хоть и по другой причине. Я чувствовала, что называется, нутром: Сети опутал молодую пару невидимыми, но зловещими нитями. Тем не менее к моим доводам не пожелали прислушаться. Дональд поддержал теорию Эмерсона (мужчины всегда заодно), а Энид – Дональда.