Элизабет Питерс - Улица Пяти Лун

Джон не испытывал иллюзий по поводу наших преследователей, он прекрасно понимал, что они из себя представляют. Пора признать, что у меня выработалась прискорбная склонность смотреть на Джона сквозь розовые очки, видеть его в ореоле героизма, но он помог мне бежать вовсе не из благородства, а из соображений здравого смысла. По одиночке нам попросту не удалось бы спастись. И теперь Джон рассчитывает, что я приду ему на помощь. Понятия не имею, почему он вбил себе в голову мысль, будто я стану спасать его, но придется мне так и поступить. Вот только как помочь ему?..

Джон велел позвонить Шмидту. Призвав на подмогу почтенного профессора, я смогла бы быстрее убедить римские власти в своей добропорядочности. Пусть так... Но даже если предположить, что полиция поверит мне, где искать Джона? Теперь-то ясно, что его вовсе не арестовали, а похитили. И вряд ли негодяи повезли его в римский дом Пьетро или на виллу. А что, если они уже убили его?!

Усилием воли я заставила свой разум отвлечься от живописных картин расправы над Джоном и постаралась направить мысль в более конструктивное русло. Если Джону удастся перекинуться со своими похитителями несколькими словами, они не станут его убивать. Даже самый придирчивый критик вынужден признать, что в Джоне куда больше героизма, чем он хотел бы показать. Но помимо отваги у него есть кое-что более ценное — изощренный ум. О, я успела узнать, как работает этот ум, так что могла предположить следующий сценарий. Если Джону удастся раскрыть рот, то он немедленно поведает, что улик и доказательств вагон и маленькая тележка: бумаги, фотографии, показания свидетелей, видеозаписи... И все это богатство угодило в одни жадные и цепкие ручки. То бишь в мои. Да-да, именно так он и объявит, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Будь проклят этот подлый человек, ведь тем самым он подставляет под удар меня, свою боевую подругу... Впрочем, Джон ведь всегда говорил, что благородства в нем ни на грош.

Интересно, почему они не стали преследовать меня на крыше? Негодяи ведь наверняка знали, что я была вместе с Джоном. Черт, да они, скорее всего, видели, как мы заходили в дом. Ответов тут несколько. Во-первых, мерзавцы просто не захотели скакать по крышам. Они и так устроили немалый шум, вламываясь в квартиру, так что почли за благо убраться подобру-поздорову, пока кто-нибудь не вызвал настоящую полицию.

Однако и сообразительная ты особа, дорогая Вики Блисс! Теперь вся картина как на ладони.

Джон в лапах Пьетро и его друзей. Похитив его, бандиты позвонили в полицию и сообщили, что в квартире светловолосого англичанина, на улице Трастевере, находится мертвая женщина. Когда Хелену опознают, Пьетро выдаст полиции убедительную историю.

Например, такую... Увы, этот жестокий иностранец служил у него секретарем. Негодяй соблазнил, а затем убил бедную возлюбленную графа. Совершив злодеяние, подлый секретарь исчез. Полиция в конце концов найдет Джона. Точнее, его тело. И вполне удовлетворится. Убийца найден, дело закрыто. Про Пьетро и его подручных забудут.

Усидеть на месте я была не в силах. Надо что-то предпринять! Сорвавшись со скамьи, я помчалась по мосту, лавируя между машинами. Бежала я вовсе не в полицию, моей целью была площадь Сан-Витале. Следовало поторопиться: путь неблизкий, а денег на такси нет.

На середине моста меня посетило новое озарение. Мысль была такой блестящей, что я даже слегка подивилась, почему не додумалась до этого раньше. Шаря в сумочке, я перешла на быстрый шаг. Моя сумочка всегда набита всякой всячиной, даже если я обзавелась ею всего несколько часов назад. Я едва не заорала от радости, когда мои пальцы наткнулись на скомканный клочок бумаги. Это была потрепанная банкнота в сто лир, чудом не перекочевавшая в жирные лапы кровопийцы-лавочника. Денег хватало ровно на один местный звонок.

В первом попавшемся кафе я купила жетон и кинулась к телефону. Телефонного справочника, разумеется, в кабинке не было, но в бесплатной справочной службе мне сообщили номер. Я назвала себя, и меня соединили с секретарем.

Секретарь ответил, что княгиня отсутствует. Проявив некоторую настойчивость, я сумела получить ее домашний адрес. Не знаю, что бы я делала, если бы Бьянка жила где-нибудь в пригороде. Мне даже на автобус не хватало. К счастью, ее дом находился совсем неподалеку, на Яникульском холме.

Ну вот все и устроилось. Я могу позвонить Шмидту от княгини Кончини. И вообще, Бьянка может поручиться за меня перед полицией, даже если не поверит моему безумному рассказу. И как это я забыла, что в Риме у меня теперь есть добрая знакомая, да еще такая важная персона, как княгиня и хранительница знаменитой галереи?

Европейцы обожают отгораживаться друг от друга. Они не довольствуются милым штакетничком, а возводят вокруг своих жилищ высоченные стены. Дом княгини Кончини представлял собой скромное и вполне современное строение, но стены все равно поражали высотой. Ворота, однако, были нараспашку, словно приглашая войти. Не раздумывая ни секунды, я устремилась к парадному входу по гравийной дорожке, петлявшей меж пестрых цветочных клумб.

Не успела я найти звонок или молоточек, как дверь отворилась. На пороге стояла сама княгиня.

Лучи заходящего солнца пронизывали сад насквозь, и Бьянка казалась словно пригвожденной к темному фону холла лучами света. Длинный шелковый халат ярко-алого цвета был туго подпоясан и лип к бедрам и груди, будто пластиковая упаковка. Яркий свет не пошел на пользу лицу Бьянки. Я увидела дряблые мышцы и морщины, которых не замечала прежде.

— О... — выдохнула я, вздрогнув. — А... я думала, ваш секретарь сообщил о моем приходе.

— Да, сообщил.

— Мне жаль, что я вас беспокою. Я бы не пришла, если бы дело не было столь неотложным.

— Все в порядке. Входите, Вики.

Бьянка отступила, жестом приглашая меня в сумрачный холл. Все шторы были плотно задернуты, не пропуская дневной зной. Внезапно я почувствовала неимоверную усталость, даже ноги подогнулись. Пришлось ухватиться за косяк двери.

— Бедняжка, — сочувственно сказала Бьянка, внимательно глядя на меня. — Похоже, у вас и впрямь что-то случилось. Заходите и расскажите мне обо всем.

Она поддержала меня под локоть. В ее тонкой руке была сила, которой я никак не подозревала. Бьянка затащила меня в дом, дверь с глухим стуком затворилась, и мы оказались в полутьме.

— Сюда, — сказала княгиня и повела меня через холл мимо вереницы дверей.

У последней двери мы остановились. Бьянка распахнула ее, и полумрак отступил перед ярким солнечным светом, хлынувшим из гостиной.

Несколько окон выходило в сад, у противоположной стены я заметила высокий камин и рухнула в ближайшее кресло. Бьянка прошла к стойке. Звякнули кусочки льда.