Александр Звягинцев - Куда смотрит прокурор?

Она буквально влетела в кабинет, но тут же устало упала в кресло и немедленно закурила. После нескольких глубоких затяжек спросила:

– Ну? Что все это значит? Чем ты его так достал?

– Если бы ты знала, сколько у меня для тебя сюрпризов! – весело сказал Шкиль.

– Ничего себе! Звучит угрожающе. С чего начнем?

– С кино.

– Прямо какие-то детские радости? А мороженое будет? Как же кино и без мороженого?

– К такому кино не мороженое нужно, а что-нибудь покрепче.

– Даже так? Ты меня совсем запугал.

– Извольте пересесть к компьютеру, мадам.

Василиса не споря перебралась в кресло Шкиля, пододвинула ноутбук поближе. Он встал за ее спиной. Любопытно, какое впечатление произведет на нее последний шедевр Моти Блудакова?

Василиса быстро просмотрела всю съемку, иногда чуть кривя губы в усмешке, потом повернулась к Шкилю.

– Я так понимаю, это тот предмет, из-за которого на вас взбесился отец?

– В какой-то мере. Какие впечатления?

– Девочка очень миленькая. Вся такая трогательная и непорочная. Даже когда грудь выкатила… Гонсо? Никогда раньше не могла его представить в роли коварного соблазнителя. Она ему совсем не идет. Не его амплуа. Впрочем, после парикмахерской…

– Все совершенно не так, Василиса. У непорочной девушки есть кличка – Гаденыш. Потому что она подставляет и обманывает клиентов с каким-то садистским сладострастием. А наш дорогой товарищ Гонсо никакой не соблазнитель – его просто разводят как лоха, пользуясь его туповатым пристрастием к добродетельным поступкам.

– Значит, заманили и подставили?

– Заманили. И подставили.

– А какова твоя роль в сотворении этого шедевра? Организатор и вдохновитель?

– И ты туда же! – вздохнул Шкиль.

– Рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил, – наставительно сказала Василиса. – Так в Библии сказано.

– Да не рыл я ничего! Ну подумай сама, зачем это мне? Ты же все-таки дочь прокурора, должна уметь мыслить логически. Есть версии на сей счет?

– Ну, например, чтобы скомпрометировать Гонсо… – не очень уверенно предположила Василиса.

– Чего ради? Зачем?

– Может быть, он сел на хвост тебе или твоему клиенту?

– Представь себе – не сел. У меня сейчас вообще нет дел, в которых он мог бы мне хоть как-то помешать.

– Ну… Тогда ты вырыл эту яму, чтобы скомпрометировать его в глазах отца, который, как всем известно, видит его своим преемником… Чтобы получить более подходящего для тебя прокурора.

– Неплохо. А главное – какой стремительный переход от моральных проповедей к крайнему цинизму. Но… Согласись, вряд ли из твоего отца выбьешь подобным способом его симпатии к Гонсо. Он принадлежит к людям, которые под давлением только свирепеют и упорствуют. Мне это хорошо известно.

– Тогда… Может быть, ты решил таким образом скомпрометировать его в моих глазах. Ведь он какой-никакой, а соперник. Или я ошибаюсь?

– Ну какой там соперник!

– Ах, вот оно как! Оказывается, товарищ бесом гордыни обуян!

– Какая там гордыня! Но что я – слепой? Не вижу, что у этого господина, будь он трижды херувим, нет никаких шансов? Это не твой герой. И ты это знаешь не хуже меня. А что касается стараний твоего отца случить вас…

– Выбирай выражения, Артур!

– Ну, хорошо – свести вас. Они бесплодны.

– Уверен?

– Абсолютно. Во-первых, как мы уже выяснили, он герой не твоего романа. Во-вторых, у тебя как дочери своего отца эти попытки вызывают только желание поступить наоборот.

– Змей был хитрее всех зверей полевых… – задумчиво сказала Василиса. А потом беспечно махнула рукой: – Обидно, конечно, узнавать, что ты не являешься предметом бешеного соперничества и яблоком раздора вожделеющих тебя самцов! Ну да ладно, будем считать, что следователь из меня не получился, версии мои никуда не годятся. Так просвети меня! Ваше слово, товарищ маузер.

– А мне нечего сказать. Кроме того, что я не имею к этому делу никакого отношения. Ни-ка-кого! Я узнал о нем несколько часов назад, когда все было закончено. И самое трудное – объяснить это твоему отцу.

– И нет никаких доказательств твоей причастности?

– Нет. Потому что их нет в природе. Но он не хочет в это верить, так как считает меня своим врагом. Хотя это тоже неправда. Его отношение ко мне основано на одних предубеждениях и домыслах.

– У него еще есть нечеловеческая интуиция. Чутье зверя. Он на них очень полагается. И они редко его подводят.

– Но ведь и подводят же! Со мной как раз тот случай.

– Может, тебе поговорить с ним, Артур? Объясниться? Честно и откровенно.

– Я пытался… И намерен сделать это еще раз, но сначала я хотел объясниться с тобой. Ты-то мне способна поверить? Несмотря на все чеховские аллюзии? Потому что если ты не можешь поверить мне, зачем мне доверие твоего отца?

Василиса задумалась.

– Честно говоря…

Шкиль замер. Момент был серьезный.

– Да, – сказала Василиса. – Да, я верю. Но…

– Это вечное «но» русской женщины! Но я другому отдана… Смешно!

– Никому я не отдана, что за глупости! Я девушка своевольная. Я хотела сказать, что в отличие от меня отца переубедить не так просто. Ему нужны доказательства и аргументы. У тебя они есть?

– Аргументы?.. Иди сюда.

– Зачем?

– Да не бойся, приставать к тебе я не собираюсь. Не в парикмахерской. И не в ресторане.

– Надеюсь.

Василиса подошла к Шкилю, который сидел на подоконнике.

– Посмотри во двор.

– И что там?

Ване наскучило париться в шезлонге, и теперь он азартно лупил боксерский мешок, висевший на одной из яблонь. Причем делал это и с душой, и с умением. Струйки пота, катившиеся по его груди и спине, так и сверкали под лучами солнца.

– Экое сильное животное, – невольно воскликнула Василиса. – Кстати, что это за вьюнош? Неужели ты…

– Господи, и ты туда же! Да не стал я голубым, не стал! Ты посмотри на него повнимательнее… Ничего не находишь?

Запыхавшийся Ваня решил в это время передохнуть и стоял теперь неподвижно, тяжело и ритмично дыша. Он показался Шкилю в этот момент настолько похожим на старого Туза, что он не выдержал и еще раз спросил Василису:

– Неужели ты ничего не видишь?

– Он на кого-то ужасно похож, – тихо и задумчиво призналась она.

– Голос крови брата твоего вопиет… – монотонно, голосом усталого проповедника сказал Шкиль.

Василиса на секунду замерла. Потом резко повернулась к нему.

– Ты хочешь сказать, что он…

– Твой брат. По отцу.

– Ты уверен?

– Посмотри на него.

Василиса не сразу, но заставила себя разглядывать Ванюшу. А тот, передохнув, принялся осыпать мешок градом ударов, издавая при этом гортанные, свирепые вскрики. Выглядел он весьма устрашающе.

Василиса отошла от окна. Видимо, вид Ванюши действовал на нее угнетающе.