Иоанна Хмелевская - Зажигалка

Для полиции не проблема установить личности звонивших, и уже через час Вольницкий знал, что Элиза Вендзик, лаборантка в аналитической мастерской, проживает на Служевце, снимает однокомнатную квартиру и находится в стадии разрыва отношений с женихом, рвет многолетнюю связь. Некий Ковальский — его зовут Альберт директор типографии, желает разбить сад при своем загородном доме в Повсине. Шрапнель же состоит как минимум из четырех человек. И по телефонам установить его личность было непросто. Эти телефоны — два стационарных и три сотовых — принадлежали: механическим мастерским Томаша Пачека, управлению багажного такси Мариана Вишняка и питомнику Ирены Дембицкой. Последний сотовый был зарегистрирован на некую Магдалену Скорбящую, сотрудницу туристического бюро, в настоящее время пребывающую в Египте, что в известной степени внесло некоторую растерянность в следственную группу. Была ли эта Магдалена Шрапнелем или нет?

По каждому из этих телефонов абонент представлялся Шрапнелем и выходил из себя от невозможности переговорить с паном Кшевцем. Вольницкий прекрасно понимал, что какой-то аферист мотается по всему свету и пользуется возможностью поговорить по любому подвернувшемуся под руку телефону. И все же владельцы телефонов его наверняка знают, а кто-то из них может оказаться и самим проходимцем.

И детектив принял меры. Выдал поручения своим людям, а сам поспешил к Элизе Вендзик, в глубине души очень надеясь на ее упрямого жениха, недавно ею отвергнутого. Может, именно он замочил конкурента? Элиза может и не знать об этом. И тогда проклятого разномастного Шрапнеля можно будет послать к черту, а его махинациями пусть займутся другие.

Как он и предполагал, Элиза Вендзик была еще на работе, и на нее даже можно было посмотреть через стеклянную стену — вон, сидит, согнувшись над микроскопом. Однако пройти за стену, пусть даже и стеклянную, комиссару не разрешили. Не помогло удостоверение. Неумолимые стражи засекреченного объекта сухо заявили следователю, что, пока они живы, он в лабораторию не войдет. Вот если бы он был бандой террористов с ядерными боеголовками в руках и перебил весь персонал учреждения, тогда бы, может, и вошел, но сейчас они его не пустят. Пусть ждет, его проблемы. Он и ждал, и даже терпеливо, чему очень способствовал вид Элизы у микроскопа. Но похоже, ей все же каким-то путем передали, что к ней пришли из полиции, она оторвалась от микроскопа, что-то записала в компьютере и вышла из неприступного помещения.

Комиссар не стал терять времени. Соблюдя все формальности, он поспешил задать вопрос:

— Вы знаете Мирослава Кшевца?

Вопрос преобразил дотоле спокойную женщину. Лаборантка Вендзик моментально вздрючилась, и, пройдя все стадии — возмущения, испуга, презрительного молчания, — не выдержала. На комиссара обрушился буквально водопад очень противоречивых и очень ценных высказываний, но сначала его ошеломили, приняв за посланца Кшевца. Видимо, до лаборантки не дошло, какое заведение он собой представляет.

— Так вот кого он соизволил прислать вместо себя! — бушевала лаборантка. — Извольте передать своему приятелю, что я не привыкла к таким методам! Трус, прячется за спину других! Интересно, какие еще аргументы вы можете мне представить? Впрочем, я с вами не намерена вести переговоры! Пусть явится лично, я ему все в лицо выскажу!

— Ничего в лицо вы ему не выложите, — тоже рассердился комиссар. — Разве что на спиритическом сеансе.

Элиза онемела. Губы смогли лишь выговорить:

— Что?.. Как?..

— Пана Кшевца убили, я же, возможно, вы не расслышали, веду расследование этого преступления, вот, глядите, мое удостоверение: Отдел тяжких преступлений.

Допрос пришлось прервать и последующие десять минут посвятить приведению в чувство свидетельницы. Правда, сознание она потеряла лишь наполовину, но все равно давать показания не могла. Немного придя в себя, опять разразилась проклятиями, но теперь по другому адресу.

— Это она! — рыдала Элиза. — Она… Я уверена! Не хотела его выпускать из своих когтей! Предпочла убить! Он уверял, что избавился от нее окончательно, я же всегда ему говорила, что она висела над ним как гидра, гарпия, гиена, гадюка, гангрена, гетера проклятая!!!

Следователь невольно подивился такому обилию проклятий, излитых одним духом, и все на букву «г». Он даже попытался записать их для памяти, но нельзя терять время, надо пользоваться возможностью услышать еще что-нибудь путное от эрудированной свидетельницы.

— Кто? — перебивая женщину, прокричал он. — Кто она?

— Как кто? Да Кристина, его бывшая жена. Не хотела отцепиться от него, не хотела, не хотела!!!

И вот не прошло и часа, а точнее — за сорок пять весьма продуктивных минут комиссар узнал следующее:

Жених Элизы Вендзик здесь абсолютно ни при чем, это размазня, каких свет не видел, тихий, послушный и привязчивый, он способен только стенать, причитать и умолять на коленях, а всякие действия настоящего мужчины ему так же чужды, как, скажем, китайский язык.

Разведенная жена покойника какими-то неизвестными Элизе средствами заставляла Мирослава постоянно с ней встречаться, и он подчинялся этой бабе и летел к ней по первому же требованию, выполняя все ее пожелания.

Гиена выдрала из него деньги, ему не принадлежавшие. Заставляла его знакомиться с какими-то жуткими мафиозными хамами, чтобы испортить бедняге репутацию в обществе, лишить его возможности зарабатывать честным путем, чтобы он потом клянчил у нее же кусок хлеба. Заключила пакт с его отвратительной сестрой, так что бедняге приходилась скрывать от вредной сестры свои искренние чувства. Не могла примириться с прочной связью Миречека с ней, Элизой, а ведь она для него — все, небо и земля, рай и залог новой, лучшей жизни, на нее одну Миречек мог положиться, за ней как за каменной стеной, к ней примчаться в трудную минуту, она же, Элиза, все терпела, даже рисковала, не думая о последствиях, выполняя все просьбы любимого из последних сил. И молчала как могила!

Тут зареванная Элиза вроде как немного спохватилась, но следователь уже успел ухватить конец нити. Так что же такое недозволенное свидетельница делала для покойного? Естественно, вопроса в лоб не задал, но с почти искренним сочувствием поинтересовался у бедной обманутой женщины, зачем она сегодня звонила пану Кшевцу.

— Я сделала ему анализы. Он сказал — срочные!

— Какие анализы? Чего?

— Вредителей растений… паразитов… это вовсе не гриб…

Тут Элиза задохнулась от очередного спазма отчаяния, но слезы уже не катились градом, и она даже вполне осознанно взглянула наконец на человека, который с ней говорил. Что ж, комиссар внешне выглядел вполне достойно, был мужчиной, скорее парнем, интересным, лицо умное, благородное, в данный момент сочувствующее, так что любой женщине глядеть на него было бы приятно. Элиза Вендзик не была исключением.