Иоанна Хмелевская - Зажигалка

Беата! Господи Боже мой!

— А в Калифорнии, как ни странно, янтарь мало знают, — подхватил тему Собеслав, что я автоматически подтвердила, кивнув головой. Знаю, я там был.

И теперь мы уже не сомневались, что поделки Пасечника, пользующиеся в Америке бешеным успехом, были из янтаря. Вопрос — откуда он его взял? Из Тихого океана выловил? Наверняка нелегально провез через границу, и немалое количество, несколько килограммов. Отсюда и испуг Пасечников, когда мы заговорили о перевозках через границу. Мы-то имели в виду зажигалку для Майхшицкой, а они, конечно же, сразу подумали о контрабанде янтаря.

— Если янтарь был сырой, на три года работы им понадобилось не меньше десяти килограммов, а то и все двадцать, — рассуждала я вслух, так как о янтаре много знала.

Сколько лет янтарь был моей страстью, хобби, приключением и большой любовью. Потом я познакомилась с Беатой, художницей и мастером по резьбе, обладающей просто неземным талантом. Езус-Мария, я ведь должна была позвонить ей сразу же по возвращении! Она ждала с уже почти готовыми для меня изделиями, нам оставалось обсудить кое-какие мелочи. И я забыла о Беате! Работала она лишь по вдохновению, и, если его не было, месяцами не прикасалась к работе. Материал для нее был у меня, может, своим опозданием я выбила ее из творческой полосы, склеротичка несчастная!

Ладно, это мои проблемы, продолжим общий разговор о янтаре.

— Уж не знаю, как они его незаметно перевезли через границу. Ведь это большой мешок, ну, два поменьше. И пограничники особенно внимательны к этому товару. Впрочем, только у нас, в других странах янтарь не играет такой роли. Не наркотик, не взрывчатка, не живой человек…

— А что касается Мирека, — угрюмо добавил Собеслав, — то я кое-что вспомнил. В один из своих приездов сюда я, по его просьбе, сделал ему снимки кусков янтаря. Я вообще могу сфотографировать все, что угодно, и при этом не слушая, что мне говорят. А сейчас вспомнилось, что он тогда говорил о каком-то очень выгодным деле, потому что ему янтарь достался почти даром. У какого-то пьянчуги на побережье купил. Так что сами собой приходят в голову определенные ассоциации.

Марыся гневно заявила, что от своих ассоциаций у нее голова идет кругом.

— Вот, спрашивали они вас об обыске, и сам собой напрашивается вопрос, сколько же этого янтаря у них было? Значит, не весь тогда провезли через границу? Не все забрали, часть оставили здесь? И спрятали? Где? У врагов?

— У общих знакомых, — ядовито подсказал Витек.

— И еще из подслушанного следует, что они кому-то за что-то еще не заплатили, — напомнила я. — Кому? За что?

— Судя по едва скрываемой радости, когда они узнали о смерти брата, то ему, — сухо заявил Собеслав. — Однако я могу и ошибаться. Но наверняка не потребую от них вернуть долг.

— А ваша сестра?

— Габриэла? Думаю, она о чем-то догадывается, но, уверен, у нее все перепуталось. Во всяком случае, она слова дурного о брате не скажет, чтобы не замарать его память. Это моя доля — марать память и святотатствовать.

И все же янтарь у Мирека она видела, причем большое количество, и считает, что он взялся просто оказать услугу знакомым, ничего на этом не заработав.

Да, вся эта история казалась нам чрезвычайно запутанной и сложной, и выходило, покойник был опутан несколькими аферами, к тому же скромную — так я думала — янтарную аферу Пасечников я совсем не осуждала, а, напротив, одобряла. Ведь тем самым они на Западе сделали неплохую рекламу янтарю, так дай бог им в этом благородном деле и дальнейших успехов.

Сформулировать суть происходящего взялся Тадик. Ведь надо же выделить главное в этом нагромождении мошенничеств разного рода.

— Ну хорошо, здесь янтарь, там долги, здесь враги, там безвинно зарешеченный какой-то Хеня, а где же зажигалка?

— Ну вот, а про Шрапнеля забыл! — упрекнула я Тадика. — Давайте обсудим и его. Что нам конкретно известно о нем?

Мне взялись отвечать одновременно трое: Собеслав, Малгося и Витек. Причем Собеслав располагал сведениями, полученными от полиции, а Малгося с Витеком — от Марты.

Шрапнель напал на золотую жилу. Он стал главным поставщиком покойного Мирека, снабжая его растительными отбросами, и, видимо, главным разработчиком преступной идеи во всех ее реальных проявлениях. Мирек с энтузиазмом подключился к афере, что и породило столько его врагов. Что он при этом думал — трудно сказать. Об их взаимоотношениях нам ничего не известно, а у меня даже мелькнула мысль, не поискать ли моей зажигалки именно у Шрапнеля. Мысль как мелькнула, так и исчезла — оказывается, на Собеслава снизошло вдохновение.

Он подсказал фотографу идею: пан Мирек одарил Шрапнеля каким-то презентом. Ведь менты знали, что из дома покойника исчезла зажигалка, большая, настольная. И мучила она их не меньше, чем меня. Фотограф немедленно поделился прекрасной идеей со следователем, и полиция с энтузиазмом набросилась на жилище Шрапнеля в поисках пропажи. Я не очень охотно согласилась подождать результатов полицейского обыска и самой пока не вмешиваться.

— Я бы на всякий случай спрятала это где-нибудь, — посоветовала Малгося, ткнув пальнем в украденную у покойника зажигалку, стоящую на столе посередине гостиной. — Ну зачем она тут стоит, тем более — все равно не работает.

— Спрячь ее так, чтобы легко было найти, — посоветовал Витек. — И тогда она пропадет с концами, ведь известно, ничто не пропадает так надолго, как спрятанное на самом виду.

Я пообещала. Итак, Шрапнель в каком-то отношении занял свое место. Теперь очередь за Майдой. О нем я и заговорила:

— Икается мне этот Майда, и чем дальше, тем чаще. Мне бы тоже хотелось знать, кто это такой. Вроде бы одна женщина говорила, что именно он начал растительную авантюру, а потом этот скандал стал разрастаться с неслыханной силой. И все началось якобы с сирени с красной полосой. Помню, мне еще давно звонил какой-то раздраженный мужчина, спрашивал, не попадалась ли мне такая сирень. К счастью, нет. Что скажете, пан Ришард?

— Тут бы нам пригодился Хеня, — встрепенулся пан Ришард. — Я этого Майду в глаза не видел, а Хеня к нему ездил, привозил ему саженцы, что-то забирал, но точно я не знаю ничего. А Хеня очень жаловался и, извините, не стесняясь в выражениях поносил этого Майду, потому что все привезенные Хеней растения оказались больными или бракованными. И с вилами кидался на Хеню, словно это его вина. А ведь он только доставщик. И еще одно…

Мы терпеливо ждали, а пан Ришард пытался вспомнить что-то еще, связанное с Майдой. И сомневались, вспомнит ли. Все знали — пан Ришард лучше помнит, скажем, все мелочи, связанные с изоляцией ограждения, чем какое-то растение. А он вспомнил, хотя и не совсем точно.