Красная Бурда - Несчастливый билет

— Вот это я понимаю — чётко и ясно. Молодец, Шнурко. Учитесь, Круглова!

Кстати, доложите-ка мне результаты осмотра места преступления.

— Всего на месте преступления было снято девятьсот тридцать пять отпечатков пальцев, — затараторила эксперт. — Идентифицировано на настоящий момент восемьсот семьдесят шесть, по оставшимся пятидесяти работаем. Идентифицированные отпечатки чётко делятся на три группы — детские, женские и мужские. Мужские делятся на две группы — те, что есть в нашей картотеке и те, что нету. Те, что есть, делятся на три группы — одна судимость, две судимости и, соответственно, три судимости. Те, у кого три судимости, почти все в местах лишения свободы, но есть и такие, что встали на путь исправления...

— Я думаю, с них и надо начать... Что ещё?

— Ещё на месте преступления обнаружена детская рукавичка...

— Неужели преступник работал в детских рукавичках?.. Ладно, разберёмся. Дальше.

— ... Двести граммов шелухи от семян подсолнуха, окурки...

— Окурки?!

— Да, в углу на задней площадке. Пять штук, прикус у всех одинаковый...

— Выжидал, гад... Выжидал, а нервишки-то у него шалят, шалят нервишки-то у нашего голубчика... По осмотру троллейбуса всё?

— Нет, не всё, товарищ полковник. Троллейбус этот числится в угоне с марта девяносто пятого. Его перегнали аж из Калининграда.

— А как же он в наше троллейбусное управление попал?

— Да как обычно. Они говорят, что купили его с рук по дешёвке, причём давненько. У кого — уже не помнят…

— М-да, ну такое бывает сплошь и рядом… Мне вон тоже недавно пригнали «Ауди» из Германии, а чистая или в розыске — поди разбери… Так что это нам ничем не поможет… Вот что, Ниночка, вы экспертизу трупа провели?

— Провели, товарищ полковник.

— Доложите результаты.

— Анализы крови, товарищ полковник, нормальные. Кровь у трупа хорошая. В моче обнаружен сахар по четыре восемьсот за кило. Вес обнаруженного сахара один миллиграмм, то есть на сумму ноль целых, сорок восемь сотых старой милликопейки…

— Да, скорее всего, его убили не из-за сахара. Дальше.

— Это всё.

— Как это всё?! А кал?! А бактериологический анализ? А соскоб? Нет, голубушка, такая работа никуда не годится!.. А на рентген вы его возили?!.. А на флюорографию?

— А может, ну его в баню, товарищ полковник? — с тоской в голосе произнёс Орлов.

— Что значит «в баню»?! — опешил Стригун. — Человека убили, а вы его — в баню!

— А может, его и не убивал никто? — предположил следователь.

— Как это — не убивал? — ещё сильнее удивился полковник.

— Ну, может, он поел на завтрак каких-нибудь грибочков, отравился и сам умер.

— А нож?..

— А что нож? Нож кто-нибудь мог воткнуть уже в мёртвое тело. Так, шутки ради. А мы тут раздуваем дело из обычной шалости!..

— Да, и кроме того, — подхватила Круглова, — никакого ножа, товарищ полковник, мы не обнаружили. У убитого просто колотая рана в районе груди…

— Или так могло всё быть, — продолжал рассуждать Орлов, — троллейбус дёрнулся, все повалились, и кондуктор случайно наткнулся на чей-то ножик... Может такое быть? Конечно!..

— Да что вы мне голову морочите! — рассердился полковник. — Позвольте напомнить вам, товарищи милиционеры, что мы всё-таки служим Фемиде! Да, мы все ненавидим кондукторов. Но тем не менее мы будем искать убийцу! И мы найдем его! Найдем, пожмём руку и посадим в тюрьму.

— Товарищ полковник, вас морг! — продребезжал секретарский селектор. — Будете с моргом разговаривать?

Полковник Стригун поднял трубку. Потом положил.

— Ну вот, Михаил Петрович, — весело сказал он, обращаясь к Орлову, — вот и ответ на твои домыслы.

— Что такое?

— Патологоанатомы обнаружили в желудке убитого стакан чаю и около полусотни билетов со счастливыми номерами. Никаких грибочков там и в помине нет!..

Полковник победно прошёлся по кабинету.

— По всему выходит, что это всё-таки убийство. Так, Михаил Петрович?

— Так… — согласился Орлов, но энтузиазма в его голосе по-прежнему не было.

Полковник Стригун остановился возле своего письменного стола, на котором, рядом с фотографией жены и внучки, стояла в рамке цветная фотография Ф.Э. Дзержинского.

— А как у вас дела с задержанным из филармонии? — неожиданно спросил полковник. — Спиваков, кажется?

— Его фамилия Калюжный на самом деле, — ответил Орлов. — В филармонии его опознали, но это ещё ни о чем не говорит. Можно и документы подделать, и пластическую операцию сделать. Так что мы с ним работаем.

— Работайте, работайте. Вполне возможно, что подозреваемый как раз и окажется убийцей. Такие случаи тоже бывали. Верно я говорю, Михаил Петрович?

— Конечно, тут уж как повезет…

— Но нам надо разрабатывать и другие версии, — продолжал полковник. — Представим на минуту, что Спиваков никого не убивал… Тогда возникает вопрос

— кому и зачем понадобилось убивать этого... как его... Старобабина?

— По-моему, товарищ полковник, это очевидно. Если кондуктора кто-то и убил, то убил тот, кто был заинтересован не платить за проезд.

— Хорошо, Михаил Петрович. Мне нравится ход твоей мысли. Но не всё так просто. Ведь после убийства маршрут троллейбуса изменился. Он поехал в морг.

— Понимаю-понимаю... Преступнику надо было попасть в морг! Из этого следует… что, возможно, убийца… работает в морге!.. Так, товарищ полковник?

— Угу, — кивнул Стригун, — или живет в морге. Или где-нибудь неподалёку.

— Можно посмотреть по карте, что там рядом с моргом находится, — сказал Орлов.

Полковник и Орлов подошли к большой карте города, которая висела на стене.

— Так, что тут у нас рядом с моргом… Ага, вот Широкореченское кладбище... Потом — детсад. Кажется, «Солнышко» называется.

— Надо проверить, не работает ли там кто-нибудь из пассажиров. Шнурко, займитесь после совещания… Так-с, так-с, так-с! — Стригун возбуждённо потёр ладони. — Оч-чень интересный случай, доложу я вам, товарищи! Надо бы мне порыться в памяти, наверняка где-нибудь, с кем-нибудь такое уже случалось…

— С ним же и случалось… — подал голос Шнурко.

— То есть? — не понял полковник.

— Я поговорил с водителем, — пояснил сержант. — Этот кондуктор, как там его… Старобабин… недавно уже попадал в переплёт. Выпал на ходу из троллейбуса. Отделался ушибами. Между прочим, пассажиры тогда тоже сказали, что ничего не видели.

— Значит так, Шнурко, — решительно сказал полковник. — Сверьте список тех пассажиров с этими. Может, что-то совпадет. Обязательно проверьте, не было ли среди пассажиров ранее судимых.

— Уже проверили. Гражданка Синебрюхова, 1916 года рождения, оттянула двадцать лет за контрреволюционную троцкистскую деятельность. Статья у неё, между прочим, «терроризм».

— Неужели взялась за старое? Как мыслишь, Михаил Петрович?