Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

— О, Алиция... — радостно начал Мариан. — Рад видеть!

— Уберите это с дороги! — прошипела хозяйка, пиная ме­шавший пройти рюкзак и даже не притворяясь, что это вы­шло случайно. — Быстро!

Пан Вацлав и Мариан кинулись выполнять ее приказ од­новременно. Мариан вяло, а пан Вацлав энергично и со свой­ственным ему энтузиазмом, только вот Мариану его имуще­ство было гораздо ближе к телу. В результате оба встретились точно над препятствием, синхронно нагнулись и так сильно столкнулись лбами, что даже эхо от стен отразилось. Энергия пана Вацлава сделала свое дело, Мариана швырнуло назад. Он отшатнулся и наступил на ногу Мажене.

— Твою же мать! — именно так, ясно и недвусмысленно выразила свои переживания Мажена, но плацдарма своего не сдала и пути к холодильнику не разблокировала.

Алиция сначала с грохотом опустила ледяной кус на сто­лешницу рядом с микроволновкой, а затем прикинула, по­местится ли он в камере. До всего остального ей не было де­ла Я с увлечением следила за ее действиями. Это ж надо, влезет!

— Фу! — вздохнула она с облегчением. — Я уж и не надея­лась...

— Я, конечно, не хочу каркать, — осторожно заметила я за ее спиной, — но он, по-моему, усох и скукожился.

— Ну и что? В микроволновке форму себе и вернет.

— А вот удастся ли потом извлечь?

— Каркать ты и впрямь мастерица. В случае чего подрежу с боков. Привет, Мариан, вы мне пока голову не морочьте, я должна сперва это распаковать.

— Может, положить в воду? — посоветовала Мажена.

— Хорошая мысль! Можете уже начинать заниматься обедом.

Услышав последнее слово, Мариан проявил необыкновен­ную активность: собственноручно раздвинул стол, чем практически полностью перекрыл сообщение между кухней и са­лоном, и все говорил, говорил что-то, но его никто не слушал. Он оглянулся и притормозил. Все съедобное оказалось в не­доступной ему части помещения, от огорчения он сразу под­растерял боевой настрой, но не сдался и принялся расклады­вать оказавшиеся в зоне досягаемости обеденные салфетки, как мне показалось, несвежие, но Мариан на такие мелочи внимания не обращал...

И тут словно кто-то меня пальцем в бок ткнул. Я броси­ла взгляд на пустое компостное ведро и убедилась, что жел­той салфетки рядом с ним нет! А ведь была. Алиция унесла только кору, а сложенная вчетверо подкладка, на которой она лежала, осталась лежать на месте.

Я взглянула на стол Ничего не скажешь, Мариан поста­рался на славу: салфетка из-под яблоневой коры, аккуратно расправленная, лежала под прибором пана Вацлава На ней хорошо были видны мелкие коричневые крошки, похожие на хлебные. Я открыла было рот, но тут же его закрыла, не из­дав ни звука. Решила притормозить из солидарности с Марианом и подумала о пиве...

Алиция в своей поварской деятельности тоже дала по тор­мозам и обернулась к нам:

— Где фрикадельки?

— Уже в кастрюле, — сообщила Мажена, массируя себе ступню. — Сделаем тосты, хлеба достаточно, есть сыр и паш­тет. Салат я сейчас порву, с помидорами тоже проблем не бу­дет. Могу яйца сварить, по половинке на брата.

Все это прозвучало на фоне бубнения, доносившегося из салона, где пан Вацлав и Олаф вещали одновременно. Алиция обвела взглядом свою кухню, расстроенно покачала головой и соизволила, наконец, обратить внимание на гостей. Я быс­тренько выскочила во двор за пивом, которое в холодильни­ке не умещалось. Оно лежало в тенечке от сараюшки. Когда я вернулась с бутылками, Мариан уже успел целиком и пол­ностью завладеть вниманием Алиции, наплевав на других гос­тей. Олаф активно осваивал тонкости польского языка, пан Вацлав, разумеется, не молчал, а все вместе это звучало при­близительно так:

— Корва? Мачь? Мой, ну так я сразу и забрал... Массмедиа - великая сила... Корова? С молоко! Ну, ведь у тебя же есть место в ателье, мне достаточно... Искусство тоже, скажу без ложной скромности... Кух-ва? Куррррва! Не молоко? Что он с этим молоком носится? Я думал, может, не надолго... Бо­лее откровенная демонстрация секса всегда привлекает... Кур­ва, немолоко... Без? Безмолоко, безмолоко, есть безмолоко... А если здесь, в салоне?

При этом оба пана, Вацлав и Мариан, непроизвольно по­тирали свои лбы.

— Кому пива?! — крикнула я.

Олаф отреагировал мгновенно:

— Я хотю!

— Скажи, пожалуйста, — подсказала ему от дверей Эльжбета.

— Я, пожалуйста! — на удивление чисто повторил швед.

— Я тоже не прочь...

— С удовольствием...

Я заткнула им пасти тремя бутылками, а с четвертой в ру­ке обратилась к Эльжбете:

— Ты тоже хочешь или просто своего воспитываешь?

— Воспитываю.

Она стояла, опершись о косяк двери, ведущей на террасу, и не отрывала глаз от сидевшей на диване Юлии. Наблюдала она внимательно, но ненавязчиво. Такой спокойный, не агрес­сивный интерес не привлекал внимания и был практически незаметен. Юлия, похоже, с полнейшим равнодушием наблю­дала за клоунадой в салоне.

— Нет, в салоне никто не будет спать, а в ателье размес­тится Стефан, — мягко, но твердо ответила Алиция Мариану на вопрос, которого я не слышала.

Но Мариан так легко не сдавался:

— А когда он приезжает?

— Сегодня.

— А эти все здесь до которого числа?

— До сентября, — поспешила я ответить за Алицию, что нисколько не соответствовало действительности. — У Стефа­на тоже отпуск, и он намерен прогостить три недели.

Стефан приезжал всего на три дня, но я сочла необходи­мым вставить свое веское слово, лишь бы не позволить хозяй­ке ляпнуть что-нибудь более похожее на правду. Ибо стоило позволить Мариану только на минутку задержаться, он бы поселился тут навеки, и его уже не удалось бы вытравить ни­какими гербицидами. Алицию же могла исправить только могила: жуткий опыт общения с Марианом ничему ее не на­учил, она продолжала наивно верить, что гостеприимство — превыше всего.

Фрокост, то бишь обед, наконец поспел. Юлия встала с ди­вана и заняла свое место. Семеро человек легко разместились за столом Эльжбета продолжила свои наблюдения. Мариан прервал переговоры о ночлеге и замолк, набрав в рот еды.

— Безмолоко, плиз, — вежливо попросил Олаф, элегантно протягивая пустой стакан.

Ему налили молока, нам что, жалко, что ли? Мариан, со­ставив достойную конкуренцию пану Вацлаву, в одночасье по­кончил с фрикадельками и старательно выгреб ложкой остат­ки соуса из салатницы. Глядя на него, экономный пан Вацлав осторожно приподнял свою салфетку и стряхнул то, что по­казалось ему хлебными крошками, в свою тарелку с фрика­дельками в густом соусе, тщательно все перемешал и съел. Ну и что из того? От приправы из вредителей еще никто уми­рал. Поэтому от ахов и охов я воздержалась.

Алиция вообще ничего не заметила. Мажена, наоборот, глаз не сводила с говорливого гостя, ожидая счастливого мо­мента облизывания столовых приборов, но о происхождении салфетки и насекомного мусора на ней она понятия не име­ла. Меня так и подмывало разнести скорбную весть о страш­ной гибели несчастных насекомых, но я благоразумно от это­го воздержалась. Дернет еще черт кого-нибудь, да ту же Эльжбету, она медик все-таки, броситься спасать жизнь Водолею. Да при чем тут жизнь? Подумаешь, парочка букашек со старой яблони в пищеводе этой вредины!