Иоанна Хмелевская - Бычки в томате

— Не важно. Он у меня вызывает интерес, потому мне с ним все время не фартит.

Такая постановка вопроса сильно меня заинтриговала. От­куда взялось это невезение, если они вообще не были знако­мы? Пришлось об этом спросить.

— Так ведь я его с твоих слов хорошо знаю. Ты только о нем и болтала без умолку, — подначила меня подруга, — при­чем без всякого чувства меры.

— Ты в этом уверена? — недовольно буркнула я.

Но это не помешало ей продолжать в том же духе:

— Лично я с ним знакома не была, раз только видела из­далека, и всё, а ведь когда мы с тобой познакомились, он еще при тебе в хахалях состоял. Разумеется, мне было любопыт­но, что это за тип...

— Ничего удивительного. — опять пробурчала я.

У Алиции слух как у летучей мыши, поэтому все мои реп­лики она слышала отлично, но реагировала на них, когда хо­тела. В данном случае она соизволила поинтересоваться:

— Почему ничего?

— Ну, просто тебе было интересно, почему этот псих столько времени со мной ходит и не бросает.

— Почему? - повторила подруга с крайним удивлением. — С тобой легко и просто. От тебя практически никаких неудобств, убираться ты не убираешься, посуду мыть наперегонки не бе­жишь, к еде равнодушна, без необходимости не мелочишься, по дому с утра бодрячком не носишься, ничего от меня не требу­ешь и вообще все понимаешь, что тебе говорят... Ну, холодильник, конечно, навещаешь время от времени, этого у тебя не от­нять. Но, с другой стороны, особо там не задерживаешься.

Я покосилась на холодильник, стоявший в противополож­ном углу, у окна.

— И при этом, заметь, я тактично умолчала о том, что моя рыба не влезает в морозилку, забитую твоими фотопленками и слайдами, — съязвила я.

— Там их законное место.

— Каждый имеет право на собственное мнение.

— Так почему же твой муж не смог с тобой жить?

— Потому что у него была мания чистоты и порядка, он всегда и все клал на свои места, мелочный был до невозмож­ности, с утра носился по дому, как заведенный, по ночам хо­тел спать и ныл, что моя лампа слепит ему глаза. А что мне было делать? В темноте пахать и сеять? Но надо отдать ему должное, он тоже понимал, что ему говорят.

— Вот видишь. Было в нем что-то неуловимое, из-за чего мне хотелось с ним познакомиться. И до сих пор все понимает?

— Представь себе, до сих пор. У меня такое впечатление, что благодаря очередным женам он сильно отстал в умствен­ном развитии, но сейчас быстро нагоняет упущенное. И очень даже резво, видно, надоело телепаться в арьергарде интелли­генции. Вообще-то он теперь меня развлекает и смешит без всякого там капанья на мозги. А что касается чувства меры, то могу тебе сообщить, что уже после твоего отъезда появил­ся у нас в конторе один тип, так он наслушался от меня вся­кого такого насчет моего мужа и тоже был уверен, что я все страшно преувеличиваю, а когда недавно имел счастье с ним познакомиться, то жутко извинялся и каялся, что был ко мне так несправедлив. Теперь он считает, что я все преуменьшала.

— Конечно, всякое бывает, но верится с трудом. В любом случае, я за ваше примирение, глядишь, и познакомимся на­конец. А он у тебя не Водолей был?

— Ты меня обижаешь! Тьфу на тебя! Водолеи обычно страдают отсутствием интеллекта, а ему, слава богу, в этом смысле не на что жаловаться. И еще в некоторых других об­ластях тоже.

— Тогда откуда у меня такие ассоциации?

— Сбоку надуло. От Збышека.

Вдруг стукнула калитка, звякнул металлический коврик у входа. Стучать и звякать в дверь уже не было никакого смыс­ла, потому что она все равно была открыта. В коридорчике показалась Мажена. Она опустила на пол тяжелые сумки. Я обрадовалось ее появлению почти так же, как Алиция. Они познакомились и мгновенно сдружились пару лет назад. Мажена жила в Копенгагене, гражданство имела датское и, что самое замечательное и необъяснимое, знала датский язык. Наверное, потому, что несколькими годами ранее вышла за­муж за датчанина по имени Вернер. По поводу своей внеш­ности она не замораживалась, так как Вернер ее обожает. Оба были музыкантами. Вернер играл на фортепьяно, Мажена — на арфе. Они вместе с филармоническим оркестром разъез­жали по разным городам и странам. В это я не вникала, ибо музыка для меня всегда была темным лесом, но зато я точно знала, что Мажена — чистое золото. Надежная, как скала, уравновешенная, разумная, трудолюбивая, сообразительная, плюс налицо чувство юмора на пятерку и умение радоваться жизни. Алицию она полюбила сразу и всей душой.

— Ты как раз вовремя, поможешь нам одну проблему ре­шить, — приветствовала гостью Алиция — А заодно и кофей­ку попьем.

Мажена достала чашки и уселась за стол. Она была явно заинтригована.

— Что за проблема?

— Как лучше спать переломанной и только-только срос­шейся особе? Вместе с мужиком или отдельно?

— Ну, лично я-а-а... — задумчиво протянула гостья, — пред­почла бы отдельно. Хотя, смотря какой мужик.

— По слухам, распрекрасный, — не удержалась я от сар­казма, ставя на стол бутылки. — И его подруга души и нем не чает.

— Он же Водолей, — напомнила Алиция, пригубив кофе.

Мажена, казалось, была сбита с толку.

— Водомер, водохлеб, водолаз, — неуверенно перебирала она. — Вы это к чему? Может, поясните?

Не без лирических отступлений и совсем нелирических пререканий мы ввели ее в курс дела. Ничего из ряда вон вы­ходящего, гости у Алиции — явление обычное, тем более что в данном случае намечался визит с оздоровительными целями...

— Но если он все время болтает не по делу... — проворча­ла с осуждением в голосе Мажена, — то почему вы сразу не перезвонили, чтобы уточнить детали?

Алиция только пожала плечами:

— Я позвонила, но мне никто не ответил, Ханя и Збышек успели уже куда-то уйти. А вернуться они могли к утру, так как очень соскучились по дружескому общению с земляка­ми.

Мажена тем временем, по указанию Алиции, убрала с обеденного стола салфетку с яблоневой корой, изъеденной жучками, переместив ее на стол кухонный поближе к пепель­ницам и ведерку с компостом.

— Напрасно ты катафалк выбросила, на котором можно спать, — вздохнула я сожалением — Мог еще постоять. Сей­час как раз и пригодился бы!

— Вот тут ты права, — согласилась Мажена. — А я ей еще и помогала.

— Старух у меня больше нет, — вежливо напомнила нам Али­ция, — а если держать его для себя, то неизвестно, сколько это заняло бы времени. Представляете, как долго он мне бы тут про­ход загромождал? Я его на матрасы заменила, да какие! Поэма, а не матрасы! Можно их стоймя поставить, а можно на пол по­ложить, я бы и сама на них спала, да они в мою спальню не вле­зают. А если кто-то предпочитает спать на твердом, то никто не запрещает, пожалуйста, на полу места сколько хочешь.