Людмила Милевская - Кикимора болотная

— А зачем мы суем-то его во все дыры?

— Для дела, — загадочно ответила я, не собираясь рассказывать ему о своем походе к пророчице.

— Для какого дела? — изумился он.

— Для хорошего. Вдруг что-нибудь интересное откроем.

Ему не оставалось ничего другого, как покрутить пальцем у виска.

— Лучше бы подумала, как быть с Жанной, — сказал он. — Кстати, это навело меня на мысль. А почему бы и мне не пойти на такой же анализ?

Его заявление привело меня в полное недоумение.

— О чем ты? — спросила я, тоже собираясь крутить пальцем у виска.

— О нас с тобой, — пояснил Евгений. — Ты же по-прежнему считаешь меня преступником. — Может, и помирилась со мной только из-за того, что я единственный, кроме тебя и Жанны, знаю об этом изнасиловании. Признайся, опасаешься, что в случае нашего разрыва я вас разоблачу?

Негодованию моему не было предела. За кого он меня принимает? И какие мысли у него в голове. Вот уж точно, чужая душа — потемки. Выразив Евгению свое негодование, я позволила себя успокоить и сказала:

— Я всегда верила тебе, хоть и испытывала легкие сомнения.

— Так вот, — усмехнулся он, — если ты по-прежнему испытываешь сомнения, я могу подвергнуть себя этому анализу. Тогда убедишься, что к ребенку Жанны я не имею никакого отношения, а следовательно, чист, аки младенец.

— Завтра же займусь этим вопросом, — пообещала я.

Несколько дней я провела достаточно плодотворно для себя. Я подняла на ноги всех друзей, имеющих хоть какое-то отношение к генетике. Я третировала их как могла, и, клянусь, они не знали, куда от меня, скрыться. Уж такая я настырная.

Когда позвонила Жанна и сообщила, что на следующий день Елизавета Павловна будет ознакомлена с результатами геномной дактилоскопии, я была преисполнена решимости дать ей достойный отпор.

— Что теперь мне делать? — едва не плача спросила Жанна.

— А ты выполнила все, что я тебе советовала? — спросила я.

— Выполнила и сейчас еще выполняю: не разговариваю даже с собой. Полный бойкот.

— Оч-чень хорошо. И дальше так действуй. И не вздумай никуда с ними ехать. Пусть сами отправляются за своими результатами, а я приеду к тебе, и будем поджидать их вдвоем. Вот тогда-то они узнают, что натворили, вот тогда-то им станет стыдно. Ох, и запросят они у нас прощения! Или я буду не я!

— Правда? — спросила Жанна.

Она явно мне не верила.

— Что ты говоришь! Думаешь, они будут просить прощения?

— Уверена, — категорически заявила я. — Приготовься к победе.

— Неужели победа? — Голосок ее задрожал.

— Победа! И только победа!

На следующий день я начала готовиться к победе с утра. Я стащила всю свою косметику в Санькину комнату, потому что она самая светлая из всех, имеющихся в квартире. Расставив на подоконнике баночки, флакончики и пластиковые коробочки, я принялась за дело. Мне очень. хотелось выглядеть фантастически красивой. Впрочем, кому этого не хочется. Но в тот день мне хотелось этого особенно.

Надо сказать, что Санька без воодушевления воспринял оккупацию своих владений.

— Мам, а я где буду? — возмущенно поинтересовался он.

— Комната большая, всем места хватит, — успокоила его я, щедро покрывая свое лицо «Макс Фактором».

— Тогда смотри мне не мешай, — предупредил он и начал мешать мне.

Он накинул на себя скатерть и сказал, что это плащ. Потом он вытащил откуда-то зонт-трость и, заверив меня, что это шпага, принялся лупить им налево и направо. С этим смириться я никак не могла. Много пыли, много шума и большая вероятность приобретения фингала под глазом, что в мои планы никак не входило.

Пришлось выставить Саньку за дверь. Шума стало еще больше, но зато уменьшилась вероятность приобретения фингала.

Я вздохнула с облегчением и взялась за румяна. Кстати, у меня есть и свой, естественный румянец, не стертый годами, но он не идет ни в какое сравнение с тем, который предлагает мне этот «Макс Фактор». Впрочем, за такие деньги румяна могли бы быть и получше.

За спиной раздался скрип открываемой двери.

— Что? Саня, что? — не оборачиваясь, грозно произнесла я.

— Мама, я не буду шпагой, я про Вовочку.

— Где ты берешь эти ужасные анекдоты? Я же запретила тебе их рассказывать!

— Это не анекдоты, а былины про Вовочку, — попытался утихомирить меня Санька.

— Былины? Какие еще былины? Где ты их наслушался?

— Баба Рая мне на ночь читает.

— Что?!

Я вскочила и помчалась на кухню. Виновница моего «экстаза» степенно терла плиту.

— Баба Рая, опять вы занимаетесь контрвоспитанием ребенка! Теперь взялись травить ему анекдоты? Поздравляю вас!

— Ничего страшного, — спокойно ответила баба Рая. — Все равно узнает, но от других.

Я плюнула и пошла рисовать себе красивое лицо.

Саньки в комнате не оказалось, что радовало безгранично. Я взяла румяна и принялась вдохновленно наносит их на щеки. Вдруг из-под кровати раздалось сдавленное кряхтенье. Я с визгом вскочила на стул и завопила:

— Мыши!

Баба Рая сей же момент выросла на пороге.

— Тю-ю, — разочарованно протянула она, — это же пострел наш.

Действительно, из-под кровати выкарабкивался Санька, таща за собой какой-то предмет.

— Это черт знает что! — воскликнула я и с ужасом посмотрела на себя в зеркало. — Баба Рая! Что вы со мной сделали?!

— Да что же? — заинтересовалась она.

— Из-за вас у меня теперь одна щека красней другой.

— Дак подровняй. Отчаяние охватило меня.

— Подровняй? Я и так уже похожа на клоуна! Раз в жизни собралась привести себя в порядок! Это сумасшедший дом какой-то! У меня закончилась эмульсия, теперь эту сверхустойчивую косметику можно будет снять только вместе с моим лицом.

Конечно, я преувеличивала. Достаточно было умыться, что я и сделала.

Когда вернулась в комнату, сын сидел на кейсе и рулил моим зеркалом.

— Отдай зеркало и иди к бабе Рае. Пусть расскажет тебе новую былину про Вовочку.

Санька обрадовался, вскочил и поволок кейс на кухню. Тут меня словно током прошило. Я выхватила у него кейс и, обнаружив там еще не обследованные дырочки, помчалась в спальню за ключиком. Сгорая от нетерпения, вставила его в один из замков и… раздался легкий щелчок. Замок открылся.

«Ах, Евгений!»

Меня бросило в пот. Я тут же вставила ключик во второй замок… А второй не открылся. Видимо, для него существует второй ключик, которого у меня нет. Мне страстно хотелось знать, что в том кейсе. Я крутила его, как мартышка очки, но ломать не решилась.

«Ах, Евгений!» — подумала я, ощущая слабость и в руках, и в ногах.

Сын подошел ко мне, забрал кейс и упрямо потащил его по полу.

— Баба Рая! — завопила я. — Что это за чемодан у Саньки?

Она оперативно появилась на пороге комнаты.