Людмила Милевская - Кикимора болотная

— Я понимаю, мы виноваты, но ты должна нас простить, хотя бы ради вашего с Мишенькой сына, нашего внука, — с рыданиями изрекла Елизавета Павловна, и уже никакая длань не смогла остановить Жанну.

Эта дурочка бросилась, неблагодарная, к свекрови, хотя должна была бы броситься ко мне.

— Я прощаю вас, прощаю, — мямлила Жанна.. — Вы тоже меня простите.

Я онемела от такого предательства. В гневе я пыталась найти в уме эпитет, достойный этой дурочки. «Кикимора болотная!» — ни к селу, ни к городу пришло в мою бедную головушку. Сказывалось общение с бабой Раей. Тут и Миша подбежал со словами «прости, прости». И отец семейства лепетал что-то подобное.

Сцена, достойная большой сцены. Мне было противно на это смотреть, но все же я прослезилась и даже всхлипнула пару раз. Тут предательница вспомнила и про меня и бросилась целоваться со словами благодарности.

— Спасибо, спасибо, — твердила она.

— За что мне-то спасибо? — шепнула ей на ухо я. — Ты еще расскажи им, что я подкупила экспертов.

Жанна мгновенно поменяла репертуар и тут же закричала:

— Как я рада!

Потом Елизавета Павловна взяла меня под локоть и повела в другую комнату.

— Нам надо поговорить наедине, — сказала она.

— Думаю, надо, — согласилась я. Она чувствовала себя неловко и хотела оправдаться.

— Понимаете, долгое время Миша жил один. Со мной, конечно, но без любимой женщины. И вот у него появилась семья. Своя семья. Понимаете?

— А как же, — воскликнула я. — Конечно.

— Сначала я была в смятении.

— Это было очень заметно.

— Но семья состоялась, и жила своей жизнью, и даже ждала ребенка. И тогда во мне вспыхнула такая любовь к этой семье, что я готова ради нее на любые жертвы.

— Знаете, видя ваши возможности, я до смерти жалею об отсутствии у меня достойных врагов. Тотчас хочется натравить вас на них. Неужели не ясно, что столь грубое вторжение в чужую жизнь может эту жизнь разрушить?

— Но не разрушило же.

— Исключительно благодаря мне. Как только я узнала о возникших проблемах, бросила все силы на то, чтобы остановить Жанну. Она сразу же хотела уйти. И потом, я все время ее уговаривала. Видели бы вы, сколько энергии потратила я на то, чтобы она не держала на вас зла.

— Понимаем и не забудем никогда, — заверила меня Елизавета Павловна.

Я вдруг сникла. Где нет борьбы — нет жизни. Я отправилась домой.

Евгений, к восторгу Саньки, гонял по железной дороге поезда.

Расположились они с комфортом, заняв всю комнату. Сын встретил меня вопросом:

— Мама, а знаешь, кто национальный герой Украины?

Я порадовалась, что мой ребенок переключил свои интересы на историю, и предположила:

— Бандера?

Санька с чувством величайшего превосходства сообщил:

— Хрюша, — и на всякий случай добавил:

— Это баба Рая сказала.

Евгений рассмеялся и пустил свой поезд под откос.

— Чем закончилось мероприятие? — поинтересовался он — Тем, что я тебя по-прежнему люблю, — ответила я, «падая» на пол и возвращая поезд на рельсы.

Он улыбнулся и чмокнул меня в нос.

— Может, для большей уверенности и мне пройти этот анализ? — спросил он.

— Уже не надо.

— Почему?

— Потому что есть другие неопровержимые доказательства твоей невиновности.

— Не понял, — сказал Евгений, передавая Саньке пульт управления дорогой. — Пойдем на кухню, поговорим. Неужели ты нашла преступника?

— Увы, да, — вздохнула я, — но это уже не важно.

На самом деле я не знала, как быть со своей тайной. Очень хотелось открыть ее Астрову, но вначале я решила поговорить с Михаилом.

Он сам, неожиданно и без приглашения приехал ко мне на следующий же день. Я удивилась, но вида не подала. Это была суббота, моя семья была в полном сборе. Баба Рая затеяла пироги. Евгений не отходил от меня ни на шаг, разрываясь между любовью и пирогами. Я отправила его на железную дорогу к Саньке, и мы с Михаилом уединились.

Вид у него был виноватый. Мы сидели в гостиной и рассеянно вели беседу.

Ему хотелось оправдаться за поступок матери, мне хотелось поговорить о его поступке, если так можно назвать то, что он сделал. Было видно: каждому есть что сказать, но говорили мы совсем о другом. Первой решилась на откровенность я.

— Михаил, — спросила я, — изменял ли ты Жанне? Естественно, это останется между нами.

Я приготовилась мучительно долго вытягивать из него признание, пользуясь своим умом, опытом и талантом, но до этого дело не дошло.

— Изменял, — неожиданно добровольно признался он, — один только раз, но это было до того, как мы поженились.

Я поудобней устроилась в кресле, сделала чрезвычайно добрые глаза и проникновенно спросила:

— Как же это случилось?

— Внезапно. Я и сам не хотел, но Жанна перед этим в подъезде долго провоцировала меня… В общем, как говорится, нашло.

"Ха, все сходится, — подумала я. — Дурочка действительно провоцировала его тогда, но ничего себе «нашло».

— Кто же эта девушка или женщина? — вкрадчиво поинтересовалась я, опасаясь его вспугнуть.

Он замялся.

— Стыдно признаться, но я не знаю ее достаточно близко. Это было только раз, и с тех пор я ее не видел.

— А как это произошло? Она тебя соблазнила?

— Нет, скорее я ее…

— То есть она не выражала желания?

— Нет, скорее наоборот.

— И было это в моем дворе? Он остолбенел.

— А вы откуда знаете?

— А на следующий день ты искал в кустах вот это? — я протянула ему ключик и крикнула:

— Баба Рая, принеси «чумодан» и зонт. Миша хочет уйти.

Он представлял собой жалкое зрелище. Как только Жанна смогла полюбить такого?

Не очень сознавая, что делает, Михаил принял из рук бабы Раи кейс и зонт и, лепеча извинения, удалился.

Из Красной комнаты выглянул Евгений.

— Миша что, ушел? — удивился он.

— Выметнулся, как чумной, — высказалась баба Рая. — И что Сонька там только с ним делала?

Она выразительно посмотрела на Евгения. Он шутливо покачал головой.

— Да-да, стоишь теперь, башкой качаешь, — рассердилась старуха. — В наше время жены с чужими мужьями в комнатах не закрывались. Пойду-ка я лучше к своим пирогам, все ж там больше порядка.

— Женя, я хочу тебе что-то сказать, — призналась я, когда старая язва скрылась на кухне.

— Всегда весь к твоим услугам. Туда? — он кивнул на дверь гостиной. — Там ты принимаешь мужчин? Кстати, пора узнать, что ты делала с Михаилом? Почему он вынесся, как чумной?

— Выметнулся, — поправила я и пообещала:

— Сейчас узнаешь.

Сбиваясь, волнуясь и негодуя, я поведала ему все, что узнала в эти дни.

Он слушал меня с непроницаемым лицом, а когда я закончила, спросил:

— Так я не понял, ты что, чокнутая, действительно заплатила?

— Да, с меня потребовали сумасшедшие деньги! Женя, хоть убей меня — не скажу, сколько я отдала. Вот нашли дуру! — серьезно распереживалась.