Анна Ольховская - Первый раз

– Вы правда так думаете? – Викины губы задрожали, в глазах ее заплескались слезы. – У вас получится? А как же Слава?

– Не переживай, маленькая моя. – Я обняла дрожащую девушку. – Все будет хорошо. Пока я жива, с вами ничего плохого не случится. Ни с тобой, ни со Славой. Ты, главное, верь. И держись!

– Хорошо, – тихо прошептала Сашина дочь, уткнувшись мне в плечо, – я постараюсь.

Измученная, наплакавшаяся, обессилевшая, девушка уснула довольно быстро, а вот мне закутаться в спасительный кокон сна не удавалось никак. Нервно подергивая веком, я с отвращением рассматривала внушительную стопку возможных сценариев дальнейшего развития событий. Следовало внимательно ознакомиться с каждым и обдумать собственные действия в конкретной ситуации. Но как-то не обдумывалось. Из всех глаголов на «об-» мне хотелось только обделать и обгадить, то есть стать могучим гордым орлом, взлететь в небеса (предварительно хорошо покушав) и оттуда, с сияющих высот, прицельно совершить заявленные действия на фон Клотца и Голубовского. А потом, посадив на спину Сашиных детей, с достоинством улететь на родину.

Придется рассмотреть все сценарии по очереди. Занятие это, как и предполагалось, оказалось долгим и нудным. Причем квинтэссенцией всех вариантов развития событий была старая народная мудрость: «Кабы на бабу не д… (хм, в общем – не диарея), она б за море ушла».

Заснуть мне удалось лишь около трех часов ночи.

Стук в дверь прозвучал минут через двадцать после этого. Хотя часы, на которых я с трудом смогла сфокусировать свой левый глаз, нагло показывали половину десятого. Сговорились с хозяином, гады!

Стук повторился, бэк-вокалом загнусавил фон Клотц:

– Анна, выходить! Вы уезжать! Машина ждать!

– Я еще вещи не собрала! – сипло проорала я в ответ.

– Чем же вы заниматься весь вечер?

– Глупый вопрос! Как мы и договаривались, я провела разъяснительную беседу с вашей невестой! – Я ободряюще подмигнула Вике, пограничным столбиком замершей возле разграбленного шкафа.

– Это есть очень хорошо! Дать вам полчаса на сборы. И ни одна минута больше. Викхен, майн либе, ты спускаться на завтрак?

– Нет. У меня нет аппетита.

– Как хотеть.

И фон Клотц, цокая каблуками, словно певичка из кабаре, избавил нас от своего присутствия. Чтобы вернуться ровно через тридцать минут. К этому моменту я успела принять душ и экипироваться должным образом.

Если у вас в голове возникла картинка собирающегося в бой Шварценеггера в фильме «Коммандос», выбросьте ее оттуда. Я бы с удовольствием обвешалась разнообразным оружием и раскрасила свою физиономию устрашающим боевым узором, но… Это было нереально.

Под экипировкой в моем случае следует понимать прочные джинсы, любимые кроссовки, хлопчатобумажный джемпер и жилетку со множеством карманов. В которые я рассовала зажигалку, оставшиеся деньги, пачку бумажных платков, пилку для ногтей и прочую агрессивную амуницию.

Когда фон Клотц снова принялся бить дверь по спине, я крепко обняла бледную от напряжения Вику, шепнула ей пару ободряющих слов и, подхватив сумку с вещами, вышла в коридор.

Первоначальную часть нашего плана Сашина дочь выполнила безупречно. Дверь за моей спиной захлопнулась, скрипуче ойкнул замок, и тишина наступила хозяину замка на мозоль.

Фон Клотц недовольно поморщился, но приставать к невесте с расспросами не стал. Видимо, он решил заняться этим после того, как устранит последнюю досадную помеху, то есть меня.

М-да, звучит это довольно пакостно… Не надо меня устранять! И нейтрализовывать тоже. И ликвидировать. Давайте остановимся на «временно изолировать».

Изображать вежливого хозяина герр Фридрих больше не считал необходимым. Во всяком случае, нести мою довольно объемистую сумку с вещами желания он не изъявил. Пришлось мне сражаться с ней самостоятельно.

Дотащив свою ношу, которая очень даже тянула, до конца лестницы, я с облегчением уронила ее на пол и направилась в столовую.

– Куда вы ходить? – недовольный окрик фон Клотца заставил меня притормозить.

– Что значит – куда?! Завтракать! Я же не знаю, куда вы меня отвезете, сколько это займет времени и когда мне удастся снова поесть? Организм у меня после ранения ослабленный, для его полного восстановления мне необходимо полноценное питание.

– Ничего, потерпишь. – У входной двери появился Голубовский.

– С каких это пор мы на «ты»? – Я брезгливо посмотрела на это членистоногое.

– С недавних. За что боролась, на то и напоролась. Бери свой баул – и марш в машину! – зашипело оно.

– Сию минуту! Только спляшу перед этим огненную тарантеллу, – хмыкнув, я не спеша вошла в столовую, взяла из вазы пару яблок, пристроила их в самый большой жилеточный карман и, с аппетитом жуя свежий круассан, вернулась к своим вещам.

Продолжая наслаждаться выпечкой, я пинками погнала сумку к выходу. Коротким передвижками, медленно, но верно моя поклажа приближалась к двери. Фон Клотц невозмутимо шел следом.

А вот Андрей выдержал не больше трех минут. Посинев от злости, он подскочил ко мне, схватил сумку и выбежал вон.

Вот так бы и сразу!

Мне была оказана огромная честь – в Клатовы меня собирался отвезти лично герр Фридрих фон Клотц! Интересно, почему он отказался от услуг водителя? Видимо, для меня подготовили ну о-о-очень секретное место, расположение которого не следовало открывать даже проверенной прислуге.

Прежде чем сесть за руль, фон Клотц, как истинный джентльмен, открыл передо мной заднюю дверцу автомобиля, поддерживая под руку, помог мне устроиться поудобнее и, вежливо улыбнувшись, аккуратно захлопнул капкан. Бр-р-р, что это я – дверцу, конечно же, дверцу!

Но восхищенно аплодировать рыцарю в сияющих доспехах я не стала, поскольку спектакль был разыгран ради одного-единственного зрителя, замершего у окна. Садясь в машину, я оглянулась и помахала Вике рукой.

Голубовский уже сидел в машине на переднем сиденье. Он вальяжно откинулся на спинку, заложил руки за голову и напевал что-то не очень музыкальное, но веселенькое. Андрюша наслаждался жизнью и предвкушал скорое победное завершение своего замысла. Нет уж, зая, рано радуешься!

Словно услышав мои мысли, Голубовский прекратил сипеть и взлаивать и развернулся ко мне. Он рассматривал меня с брезгливым интересом, словно мадагаскарского таракана, невесть каким образом забредшего в коммунальную кухню.

Я не обращала на этого типа никакого внимания, приводя в порядок прическу. Для этого мне приходилось ерзать и приседать, поскольку трудно разглядеть себя должным образом в зеркало заднего вида.

Тем временем наш аристократичный водитель, послав воздушный поцелуй невесте, занял наконец свое место за рулем.