Джоржет Хейер - Никотин убивает…

— И напрасно подумала! — оборвала ее миссис Бичер. — Уж не знаю, был у нее приступ или нет, но уж во всяком случае этот приступ не из-за Стеллы. Ей дочь совершенно безразлична, если хотите знать, а вот совсем другое дело — что мистера Гая усылают в Бразилию! Тут уж действительно нервы не выдержат!

— Да разве хозяин сделает это? — с невольным страхом в голосе спросила Мэри.

— Надеюсь, что нет, — сказала миссис Бичер, поднимаясь и подходя к плите. — Я не люблю соваться не в свое дело, но мисс Гарриет сама мне это сказала в прошлый четверг. Подай-ка мне заварочник, Роза.

Роза поставила чайник на серебряный поднос и послушно встала рядом с кухаркой, дожидаясь, пока та сервирует завтрак.

— Милая Мэри, помоги мне отнести поднос к мисс Стелле, — попросила Роза.

Мэри в два глотка допила свой чай и поднялась из-за стола. У нее еще было полно своей собственной работы, но, поскольку она была младшей служанкой тут, то особенно кочевряжиться не приходилось. Надо так надо. Она взяла поднос и направилась вслед за Розой вверх по лестнице. Чуть впереди шел Бичер, который нес завтрак хозяину.

Мисс Стелла еще не встала, и, как обычно, ее одежда валялась разбросанная по полу. Мэри отдернула гардины, аккуратно сложила одежду и тихонько выскользнула из комнаты. Мисс Стелле не понравилось бы, если бы ее разбудили.

В холле Мэри услышала протяжные стенания миссис Мэтьюс из спальни; та жаловалась Розе на отвратительную ночь, на головную боль и тому подобное. И тут навстречу Мэри вышел Бичер. Он был бледен, как стена. Мэри уставилась на него.

— Что-то случилось, мистер Бичер?

Он облизнул губы и сипло ответил:

— Да. Хозяин… Он… Он мертв.

Он снова раскрыл рот, но говорить ничего не стал — не мог. У Мэри похолодела спина. Она живо представила себе, что сейчас начнется — расследование, допросы, полиция… Она отдала бы полмира за то, чтобы оказаться подальше от всего этого.

Роза вышла наконец из комнаты миссис Мэтьюс.

— Что это вы уставились друг на друга, словно больше работы нету? — проворчала она насмешливо. — Мне нужны банки для миссис Мэтьюс.

— Роза, Роза, — прошептала еле слышно Мэри. — Хозяин умер!

— Кто-то должен сообщить им, — дворецкий обвел взглядом двери четырех спален. — Не знаю, кому это лучше сделать…

Роза быстро сориентировалась и ловко вывела себя из игры тем, что ударилась в истерические рыдания. На глаза Мэри тоже навернулись слезы. На шум вышла из спальни мисс Гарриет Мэтьюс. Она была еще в папильотках и без очков, отчего близоруко щурилась.

— Что такое? Мэри, если ты разбила китайскую чашку, то знай, что тебе вычтут из жалованья, и все дела. Нечего рыдать по всякому поводу.

— О, мадам, но хозяин… Хозяин… — залепетала Мэри.

В холл выглянула Стелла в полупрозрачной пижамке.

— Боже мой, отчего такой гам? — раздраженно поинтересовалась она.

— Стелла! Ты забыла одеться! — строго заметила ей тетка.

— Ничего страшного. Да прекрати ты голосить, Роза! Что такое?

Теперь ревели уже обе служанки.

Бичер набрал воздуха в легкие и произнес:

— Хозяин умер, господа.

Мисс Мэтьюс издала короткий вопль, а Стелла спокойно заявила:

— Что еще за чепуха?

— Это правда, мисс. Он уже закоченел.

Стелле это выражение показалось смешным, и она глупо хихикнула.

— Как ты можешь смеяться над этим, Стелла! И все равно, я, конечно, тоже не верю! Где мои очки? Мэри! Принеси мне мои очки!

— Я пойду посмотрю, — сказала Стелла, выходя в холл.

— Но только не в этой пижаме! — возопила мисс Мэтьюс.

Стелла снова прыснула в кулачок и сунулась в комнату дяди. Там у постели стоял поднос с чаем, но даже Стелле, впервые видевшей покойника, было ясно, что дядя выпил свой последний в жизни чай еще накануне. Грегори Мэтьюс был несомненно мертв.

Он лежал на спине в несколько неестественной позе, рука его вцепилась в простыню, словно в последней конвульсии. За спиной у Стеллы послышались шаги ее тетки Гарриет, и Стелла подалась назад со стоном:

— Не заходи сюда, тетя… Это ужасно!

Гарриет Мэтьюс, однако, поправляя на носу пенсне дрожащей рукой, все-таки всунула голову в комнату.

— О Боже, он мертв! — воскликнула она так изумленно, словно не предполагала, что ее брат смертен. — Это все его давление! И я была уверена, что ему не следовало есть эту утку вчера! Но никто не может меня упрекнуть, ведь вместе с уткой я заказала и котлеты! Но он к ним так и не притронулся, бедняжка! О Господи, как это все жутко! О, мы часто с ним ссорились, но голос крови — голос родной крови — звучит не на губах, а в душе! О, несчастный брат мой! Господи, что станет со всеми нами…

— Это трудно сейчас сказать, — заметила Стелла. — А пока что давайте выйдем отсюда, тетя. И не надо так страшно убиваться и кричать, умоляю вас.

Мисс Мэтьюс позволила вывести себя в холл, но рыданий не прекратила, а наоборот, вошла во вкус и принялась причитать на разные лады еще громче. Роза, все еще икая от плача, передала, что мать просит Стеллу зайти.

Миссис Мэтьюс еще лежали в постели в своем моднющем пеньюаре и равномерными движениями удаляла с лица ватным тампоном остатки ночного крема. Она повернула голову к Стелле и проникновенно воскликнула:

— Ох, моя девочка! Какое несчастье! Бедный Грегори, я просто ушам своим не поверила! И ты знаешь, у меня было такое чувство, еще когда Роза зашла ко мне с грелкой… Я сразу ощутила, что стряслось неладное…

— Тетя Гарриет считает, что во всем виновата утка, которую он съел вчера за обедом, — еле сдерживая смешок, сказала Стелла.

Миссис Мэтьюс издала глубокий, артистически озвученный вздох:

— Положительные стороны Гарриет всем известны, но жаль, что в такой тяжелый момент мысли ее неспособны приподняться над пошлыми сторонами жизни… Какая там утка, Бог ты мой! Я со своей стороны могу сказать про Грегори только одно: неисповедимы пути Господни…

— Да-да, — прервала Стелла свою мать. — Но что нам теперь надо делать? У тети Гарриет нечто вроде трясучей разновидности падучей болезни, на здравые мысли она сейчас попросту неспособна. Может быть, позвать Гая?

— Ах, как хотелось бы, чтобы все эти ужасные переживания миновали моего мальчика! Он еще так молод…

— Если уж на то пошло, я на три года младше Гая, — уточнила Стелла. — И хоть я не считаю, что от него может быть много пользы, все же…

Мать взяла ее за руку.

— Не говори таким тоном, прошу тебя! Вспомни, теперь у нас в доме такое несчастье… А Гай — у него ведь такая тонкая, ранимая душа…

— Ладно, мама, хватит, — сказала Стелла. — Вообще-то я терпеть не могу истерик, но, если ты будешь разводить мелодраму, я просто закричу. Так что же нам надо сделать в первую очередь?

— Ах, какая ты у меня практичная девочка… Нам надо подумать, прочувствовать нашу утрату, прежде чем заняться скорбными приготовлениями…