Тьерни Макклеллан - Из уст в уста

Но даже если Портер в то время слегка и досадовал, то теперь у него есть Вирджиния. Чего же злиться?

— Знаете поговорку "Любовь слепа"? — Теперь гостья тыкала пальчиком с коралловым ноготком в нос Матиасу. Голос мисс Кеньон звенел от переполнявших ее чувств. — Мой вам совет: глядите в оба!

Затем она развернулась на каблуках — на ней были дорогие коралловые шпильки — и зацокала прочь, оставив нас с Матиасом стоять на крыльце и ошарашенно глядеть ей вслед. Я никак не могла собраться с духом, чтобы обернуться и посмотреть моему другу в глаза.

Будь я на его месте, поверила бы россказням Вирджинии? Или списала бы их на истеричность дамочки, которой к тому же заморочили голову?

Не знаю…

В конце концов, мы с Матиасом вместе всего три месяца. И если это слишком короткий срок, чтобы понять, любим ли мы друг друга, то уж тем более мы пока не можем знать, кто на что горазд.

Я обернулась, только когда Вирджиния, усевшись в сверкающий голубой «мерседес», укатила прочь. И обнаружила, что Матиас выглядит как обычно — нежным, заботливым и определенно красивым.

— Женщина с таким нравом вполне способна на убийство.

И больше он ничего не сказал.

По идее я должна была испытать безмерное облегчение. Мой друг даже не попытался что-либо выяснять. Такое впечатление, будто, ни секунды не колеблясь, он счел все, что наплела Вирджиния, заведомой ложью.

Однако меня одолевали сомнения. В течение всего обеда. Фантастическое блюдо не утратило своих отменных вкусовых качеств, хотя и немного остыло. Когда мы подобрали последние крошки, Матиас принялся убирать со стола. Как обычно.

Он собрал грязные тарелки и загрузил их в посудомоечную машину. Затем наполнил водой раковину, добавил моющего средства и начал оттирать плиту и шкафчики. Так уж у него было заведено. Матиас моет и чистит, словно мужчине иначе и не положено.

Если бы мой бывший муж Эд хоть разок помыл посуду после ужина, то непременно превратил бы это действо в захватывающее шоу. "Видишь, что я делаю? — разливался бы он соловьем. — Видишь? Я убираю. Помогаю тебе. Вот какой я молодец. Тебе можно только позавидовать". Возможно, даже заставил бы свою женушку позвонить матери и свекрови, дабы поведать в красках, какой замечательный ей попался муж.

Матиас же словно и не замечал, что делает. Мыл, тер, расставлял посуду и при этом болтал о том о сем.

Поверите ли, этот мужчина разведен! Ума не приложу, как такое могло случиться, но вот уже восемь лет Матиас живет один. Сразу после развода Барбара, бывшая жена, забрала дочку и переехала в Бостон, поближе к родителям.

Мой друг не слишком распространяется на эту тему, но я знаю, что для него самым чувствительным ударом был не столько развод, сколько расставание с дочерью Эмили. В этом году ей исполняется двадцать, она учится на втором курсе Бостонского университета. Матиас видится с ней по праздникам и во время летних каникул, но я знаю, что он скучает по дочке.

Не имею ничего против того, чтобы познакомиться с Барбарой и Эмили. На фотографиях я видела их много раз, но в жизни мы никогда не сталкивались. Признаюсь, больше всего мне хотелось бы взглянуть на бывшую жену. И выяснить при личной встрече, все ли у нее в порядке с головой.

Этот вопрос я часто задаю себе, наблюдая, как Матиас, засучив рукава и обнажив загорелые мускулистые руки, возится на моей кухне.

Как бы то ни было, Барбара вышла за другого через два дня после развода. Неужто она — в отличие от вашей покорной слуги — верит в любовь с первого взгляда? Или же — что еще более удивительно — изменяла Матиасу?

Мне ее не понять. Мой друг умеет целоваться, отлично готовит и запросто наводит порядок в доме. И великолепен в постели. Чего еще желать?

Матиас умеет также держать язык за зубами. Пока мы расправлялись с грязной посудой после вкуснейшего ужина, он ни словом не помянул Вирджинию. Мы беседовали о разных вещах, но эта тема не всплыла ни разу.

Еще бы.

Покончив наконец с уборкой, мы перебрались на веранду, где оставались довольно долго, любуясь осенним небом.

Казалось, этот вечер ничем не отличается от других. Поговорили о начавшемся семестре в Кентуккийской школе искусств, где Матиас преподает технику гравюры. Он рассказал об учениках, о том, кто из них подает надежды. Упомянул об Эмили, которая никак не может определиться и в сотый раз меняет специальность.

Если бы нас подслушивали, то никогда бы не догадались, что всего час назад какая-то незнакомка обозвала меня в лицо психопаткой. Матиас даже поцеловал меня перед уходом. Как всегда. И тут он впервые за вечер прокомментировал визит Вирджинии, да и то косвенным образом:

— Не тревожься, Скайлер, все образуется.

Верно, он пытался меня утешить, но я не могла не отметить про себя: остаться на ночь Матиас не предложил.

И домой он отправился довольно рано, на часах было лишь начало одиннадцатого.

Разумеется, Матиас не всегда остается. Мы ведь не подростки, чтобы отмечать каждое свидание запотевшими окнами в машине. Кроме того, мой приятель мог просто устать. Семестр только начался, и завтра его ждали на работе к восьми утра.

И все же, наблюдая, как Матиас садится в свой катафалк, я размышляла, не наметилась ли трещина в наших отношениях. И не слишком ли холоден он был со мной. Прежде чем отъехать, Матиас послал мне воздушный поцелуй. Я улыбнулась и ответила тем же.

Однако чувствовала себя подавленной.

Ну почему мы все так усложняем? Почему нельзя спросить напрямик? Например: "Ты уходишь потому, что устал, или потому, что после всего, что услышал сегодня, тебе не до любовных утех?"

А можно еще откровеннее: "Тебя не возбуждает женщина, которую подозревают в убийстве?"

Также любопытно было бы узнать, не вообразил ли Матиас свою Скайлер "черной вдовой", паучихой, что убивает своих кавалеров, и не решил ли спастись бегством?

Какая же ерунда лезет в голову. А все потому, что на душе скверно.

Наверное, я так и стояла бы на крыльце еще часа два, глядя на дорогу, по которой уехал мой приятель, если бы не зазвонил телефон. Я захлопнула дверь и, подавив тяжелый вздох, поспешила в гостиную.

— Скайлер? — раздался голос на другом конце провода. — Думаю, нам надо объясниться.

С этим человеком я не разговаривала по телефону много месяцев, однако он не сомневался, что я немедленно его узнаю.

Какая наглость.

С другой стороны, я действительно его сразу узнала. Потому и осведомилась:

— С кем я говорю?

Этот вопрос должен был покоробить моего собеседника.

Чего я и добивалась.

После недолгой паузы, во время которой он наверняка считал до десяти, я услышала:

— Скайлер, это Портер. Кажется, произошло недоразумение…

Недоразумение? Его подружка заявилась ко мне домой, чтобы обозвать психопаткой. И это он называет недоразумением?