Тьерни Макклеллан - Из уст в уста

До сих пор я сталкивалась с привратником лишь в одном месте — в шикарном отеле «Силбах», что расположен в центре города. Заметная нехватка лиц этой профессии объясняется тем, что Луисвиль по уровню преступности сильно не дотягивает до крупных городов. В Чикаго или Нью-Йорке привратник необходим для охраны дома. В Луисвиле его держат главным образом ради престижа. Это не очень тонкий способ напомнить, что у людей, ныряющих под своды роскошного портала, водятся денежки, и немалые.

Столь немалые, что они не желают пускать в свой дом кого ни попадя.

И в частности, пьяную лягушку, орущую хиты шестидесятых годов.

— Глория, давайте больше не будем петь, ладно? — осторожно предложила я.

Вряд ли она меня услышала, но резко сменила репертуар, затянув, несомненно, свою любимую — гимн завсегдатаев пивных. Уж эту песню наверняка не откажутся послушать в блестящем обществе. Например, в "Ивовом Гребне".

— "Девяносто девять бутылок на стене, — завывала Глория. — Були-буль, хлоп-топ, и нет одной…"

Когда она дошла до девяносто седьмой бутылки, я не выдержала и потрясла ее за плечо.

Она подпрыгнула, испугавшись даже сильнее, чем в ресторане Джека Мулла. И замолчала. Если б я знала, что мое прикосновение произведет такой эффект, то дотронулась бы до нее много раньше.

— Как давно вы знакомы с Сиси?

Ответ меня не очень интересовал. Моя цель заключалась в том, чтобы беседой отвлечь Глорию от пения.

Не до конца уняв дрожь, она поспешно ответила:

— Да уж изрядно. — И тут же принялась за старое: — "Девяносто семь бутылок…"

Тут вмешался Матиас. Либо он разгадал мой маневр, либо его барабанные перепонки едва не лопались и он был готов испробовать что угодно, только бы толстуха умолкла.

— Вы сказали, что дружите с мисс Смак "изрядное время"? — заорал он, стараясь перекрыть бравурную мелодию.

Не блестящая реплика, но дело свое она сделала. Глория оборвала песню.

— Дружу? Эта бесстыжая мне не подруга! — Она выпятила губу. — Была, да вся вышла.

Я почти не прислушивалась к ее словам. Скорее блаженно внимала странной тишине. Словно выключили отбойный молоток.

— Не горячитесь, — вставил Матиас.

— А я и не горячусь! — рявкнула Глория. — Мне бы раньше догадаться, какая из нее подруженька! Ведь она такое несла про Эдди, просто жуть!

— Жуть? — Матиас, добрая душа, видимо, решил стоять насмерть: если надо, он будет подбрасывать вопросики этой меломанке хоть до следующего лета.

— А то! Послушать ее, так Эдди был не адвокатом, а законченным преступником!

Матиас неплохо справлялся. Мне не требовалось вносить свою лепту, тем более что мое вмешательство могло вновь настроить Глорию на песенный лад. Но все-таки мне с трудом удалось не отреагировать: "Да неужели! Кто бы мог подумать!"

— Сиси подбивала меня бросить Эдди! Представляете?

Лично я не могла представить другое — какая нормальная женщина согласится встречаться с Бартлетом.

— Надо же! — Матиас помотал кудлатой головой.

— Теперь-то я понимаю, — продолжала Глория, — она просто завидовала. Хотела, чтобы я тоже осталась без мужика. У нее-то самой никого! Да и откуда у Сиси мужик-то возьмется? Кто ж польстится на такую? — Я ждала, когда в разговоре всплывет слово «стыд». Ждать пришлось недолго. — Надо бы бесстыднее, да некуда!

Сейчас Глория опять начнет морализировать. Я не выдержала и подалась вперед.

— Что за жуткие вещи рассказывала Сиси об Эдди?

У толстухи перехватило дыхание. Словно Терминатор вдруг шепнул ей на ухо пару теплых слов.

— Скажу, коли вам интересно, — угрюмо ответствовала она. — Кое-кому может показаться, будто Сиси ничего плохого и не говорила… — Намек понятен: человек, убивший Бартлета, не ужаснется россказням ее подруги. Мы, убийцы, славимся своим бессердечием. — Но по мне, она змеюка подколодная!

— Не сомневаюсь.

Мое сочувствие не тронуло Глорию.

— Еще бы! — фыркнула она. — Эта нахалка даже заявила, что за пять долларов Эдди родную бабушку продаст!

Я насторожилась. Любопытно. Похоже, Сиси видела людей насквозь. Что придавало делу новый оттенок. Не включить ли мисс Смак в постоянно пополнявшийся список "Людей, которые не прольют ни слезинки по безвременно ушедшему от нас Эдварду Бартлету"?

Конечно, попадание в этот список чревато неприятными последствиями. Например, вас немедленно могут превратить в главного подозреваемого. Мое имя в этом списке несомненно значилось, и все думали, что Бартлета убила я. Мне еще сильнее захотелось побеседовать с коварной подружкой Глории.

Перед нами замаячил внушительный каменный фасад "Ивового Гребня". Я бывала здесь прежде, показывала квартиры, выставленные на продажу, и знала, что в этой крепости имеется не только привратник, но и охрана. Довольно хилая, но вполне достаточная, чтобы создать дому репутацию уютного гнездышка для тех, у кого денег куры не клюют. Если петляющей подъездной дорожки и дубовых дверей парадного входа с затемненными стеклами покажется мало, то каменный флигель для охранника, проверяющего каждого визитера, довершит дело.

Легче получить разрешение прогуляться босиком по золотым запасам Соединенных Штатов, чем проникнуть в "Ивовый Гребень".

Зная все это, я была исполнена решимости не подпустить Глорию к охраннику. Матиас, очевидно, стремился к тому же. Едва нажав на тормоза, он открыл дверцу и откинул переднее сиденье, помогая мне выбраться. Выпустить нашу спутницу он и не подумал.

— Эй, а меня вы с собой берете? — всполошилась толстуха.

— Нет, пока нет! — хором выпалили мы с Матиасом.

— Не утруждайте себя, — постаралась я смягчить удар. — Посидите здесь, а я пойду переговорю с охраной.

Не дождавшись благодарности за великую услугу, которую будто бы ей оказываю, я рванула к каменному флигелю: а вдруг Глория решит, что не нуждается в услугах? Тем более в моих.

Уже на ходу я услышала, как Матиас вновь садится в машину.

— Итак, часто вы здесь бывали? — Похоже, он уже исчерпал все темы для светской беседы и перешел к протокольным вопросам.

Сначала я назвала девушке-охраннице имя Глории, поскольку Сесилии Смак оно было знакомо, потом свое и Матиаса. Пока девушка звонила, выясняя, можно ли нас впустить, я огляделась. "Ивовый Гребень" утопал в магнолиях. У парадного подъезда росло могучее дерево, еще два в узком дворике и три на лужайке сбоку от дома. Магнолии служили доказательством сразу двух пунктов: во-первых, обитатели "Ивового Гребня" очень богаты, во-вторых, Луисвиль действительно находится на юге.

Последняя мысль не нова. Я прожила здесь всю жизнь и никогда не слыхала, чтобы кто-нибудь сомневался в южном статусе Луисвиля. Это считалось само собой разумеющимся. Хотя какую бы карту США вы ни взяли, на любой отлично видно, что наш город расположен не на севере и не на юге, но точно посередине.