Иоанна Хмелевская - Жизнь как жизнь

Из школы домой она летела как на крыльях. Ей предстояло столько дел! Помочь приготовить праздничный ужин, причесаться, одеться, прослушать пленки, сделать этот неслыханно сложный макияж, который должен быть изысканным и в то же самое время не бросаться в глаза…

Мир был прекрасен. Жизнь была потрясающей. Темные, низко нависшие тучи не имели никакого значения, монотонно капающий дождь вообще не шел в расчет. Для Терески светило солнце, над головой сияла безоблачная голубизна.

На мокром, скользком асфальте машины почти не могли тормозить как следует. Навьюченная свертками старушка, которая переходила дорогу в неположенном месте, испугалась летящих на нее машин, заспешила, рысцой добежала до тротуара, споткнулась о бордюрный камень и упала на колени в лужу, выпустив из рук весь свой багаж. Отношение Терески ко всему миру распространялось и на людей. Полная сочувствия, симпатии и желания помочь, она бросилась к старушке, помогая ей подняться. С другой стороны к ним бежал какой-то молодой человек.

— Яйца! — в отчаянии простонала старушка. — Езус-Мария, пятнадцать яиц! Разбились!

По мокрому тротуару рассыпались лимоны, картошка, свекла и множество предметов, завернутых в бумагу. Старушку поставили на ноги. Тереска и молодой человек собирали продукты, отряхивая их от воды и грязи. Тереска вытащила из ранца пластиковый пакет, в котором носила в школу завтрак, а молодой человек достал из кармана пачку газет.

— Спасибо, спасибо, — говорила взволнованно старушка. — Вы так любезны, это такая редкость в наши дни. Очень вам благодарна.

— Не надо вам было перебегать дорогу в таком месте, — с укоризной говорил молодой человек приятным теплым голосом. — Очень мокро, и машины с трудом тормозят.

— Мчатся как сумасшедшие, — отвечала сердито старушка. — Никакого уважения к человеку! Какая им разница, мокро или нет: у них же над головой крыша! А на людей дождь капает, грязно, скользко, у машины четыре колеса, а у человека-то всего лишь две ноги…

Молодой человек раскрыл рот, словно хотел что- то сказать, но старушка продолжала дальше:

— А все из-за грязи и дождя. Что за мерзкая погода!

— Ну что вы! — невольно возразила Тереска с искренней убежденностью. — Погода просто прекрасная!

Как старушка, так и молодой человек посмотрели на нее с неподдельным изумлением, и на миг им показалось, что в мире и правда посветлело. От Терески словно шло сияние, прозрачные зеленые глаза светились внутренним светом, свежее, молодое, прекрасное личико выглядело воплощением весны, а счастливая улыбка побеждала тучи и ливень. Она была категорически сильнее погоды. Молодой человек залюбовался ею так, что перестал складывать в сумку свеколки.

В этот момент и Тереска в первый раз посмотрела на него внимательно. «Ой, какой же красавец!» — пискнуло что-то у нее внутри. Он был значительно старше, ему было уже около двадцати лет. Волосы у него были темные, лицо загорелое, с правильными, очень мужественными чертами, и на лице сияли прекрасные темно-синие искрящиеся глаза. Таких глаз Тереска не видела никогда в жизни. При этом он был строен, высок, широкоплеч и прекрасно одет. «Если бы не Богусь…» — мелькнуло где-то в мозгу.

«Какая очаровательная девушка», — подумал одновременно молодой человек. Почему-то ему представились солнце и ветер на озере. Не отрывая глаз от Терески, он машинально начал сворачивать газету со свеколкой.

Старушка, несомненно, полная невежда в области автомобилей, в остальных вопросах жизни имела богатый жизненный опыт. Она ласково улыбнулась и вынула сверток у молодого человека из рук.

— Большое спасибо, теперь я прекрасно справлюсь сама, — сказала она тепло. — Желаю вам обоим счастья на новом жизненном пути. Вам наверняка будет хорошо вместе…

Как Тереска, так и молодой человек сразу очнулись. Парень лишился дара речи, а Тереска радостно рассмеялась.

— Большое спасибо от нас обоих! — откликнулась она. — Мы сделаем все, что можно! Это очень любезно с вашей стороны!

Ее радостная беззаботность была заразительна. Молодой человек пришел в себя, тоже рассмеялся и поклонился.

— Наверное, вы правы, — сказал он. — Погода действительно замечательная!

Тереска светилась счастьем и когда бежала домой, перепрыгивая через лужи. Ее смешил даже их вид. Это солнечное счастье росло в ней и при воспоминании о том, как смотрел на нее молодой человек, и от пожеланий старушки.

— Твоя дочка явно хорошеет не по дням, а по часам, — заметила пани Марте ее сестра, которая пришла сразу после обеда.

— Это она радуется, что получила в подарок магнитофон, — ответила с улыбкой пани Марта. — Шпулька нам по секрету сказала, что Тереска мечтала о нем уже очень давно.

К вечеру беззаботное счастье уступило место беспокойству. Собралась уже вся семья, пришла Шпулька, пришел кошмарный кузен Казик: он еще больше отощал, еще больше воображал о себе невесть что, нос у него покраснел, а на физиономии появился новый прыщ. Петрусь тетки Магды успел сунуть обе лапы в салатницу и весьма изрядно вымесить салат. Янушек не выдержал и сожрал половину апельсиновых цукатов с торта, а Богуся все еще не было. Всеми силами Тереска пыталась оттянуть момент начала торжественного ужина, но у нее не хватало причин для промедления.

— Ты Богуся ждешь? — вполголоса спросила Шпулька, отведя ее в сторону, потому что усилия Терески, невидимые для остальных, для Шпульки были ясны, как солнце.

Даже Шпульке Тереска не могла признаться, как сильно она ждала.

— Не знаю, — буркнула она. — Он во Вроцлаве, я сомневаюсь, что он сможет приехать.

— Тогда, Бога ради, давай садиться за стол, иначе ребенок твоей тетки ликвидирует весь ужин! А мне так хочется попробовать фаршированную рыбу!

Петрусь пытался накалывать вилкой яйца в майонезе. Одну половинку ему удалось вытолкнуть с блюда на стол.

— Если я сломаю гаденышу руку, то чего будет? — тихо спросил Янушек.

— Придется ехать с ним в травмпункт и ужина не получится, — быстро ответила Шпулька. — Лучше не обращать внимания.

— Сейчас детям предоставляется полная свобода, — менторским тоном начал кузен Казик. — В свете новейших открытий психоаналитиков…

Когда у калитки позвонили, Тереске едва не стало плохо. В ней что-то взорвалось. Сердце покинуло грудную клетку и обосновалось где-то в горле, ноги приросли к полу, шея окаменела, так что головы было не повернуть, не посмотреть в окно на тропинку.

— Тереска, к тебе гость! — крикнул из прихожей пан Кемпиньский.

Странный паралич сразу же прошел, и Тереска вскочила. Она с великим трудом удержалась, чтобы не метнуться пулей в прихожую. Она была так уверена, что это Богусь, что никто другой уже не может прийти, что разочарование поразило ее, как гром с ясного неба. Ей вдруг захотелось плакать.