Наталья Александрова - Козел и бумажная капуста

— Насколько он возрос? — в волнении осведомилась Елена Вячеславовна.

Господин Гейнце вопросительно взглянул на нас с Вадимом.

— Это мои друзья, — успокоила его Елена, — они очень помогли мне, и вы можете при них все говорить...

— Хорошо, — Гейнце кивнул, — я не могу сейчас точно назвать общую сумму всех акций и ценных бумаг, но думаю, не ошибусь, если скажу, что приблизительно сумма активов вашего вклада на сегодня не меньше двадцати миллионов долларов.

Елена Вячеславовна ахнула, но я с удовлетворением отметила, что за сердце она не схватилась, и Вадим воздержался от своей обязательной фразы: «Только не волнуйтесь!»

Швейцарец доброжелательно кивнул и продолжил:

— Несколько дней назад в офисе конторы «Блюменталь и Блюменталь» получили факс, отправленный из Санкт-Петербурга. По факсу были переданы копии некоторых документов, составленных покойным господином Скавронским и адвокатской конторой, а также письмо некоего господина Пересвета, который извещал контору о том, что намеревается вступить в права владения упомянутым вкладом. Владельцы конторы направили меня сюда, в Санкт-Петербург, для того, чтобы на месте ознакомиться с правами господина Пересвета и принять решение от лица фирмы. Выбор пал именно на меня, — скромно пояснил господин Гейнце, — поскольку я в какой-то мере владею русским языком...

— Не скромничайте, — вставила я, — вы говорите по-русски прекрасно.

Швейцарец слегка зарделся от моего комплимента, но, поскольку мой статус был не вполне определен и я, во всяком случае, не являлась клиентом фирмы «Блюменталь и Блюменталь», он не повернул головы в мою сторону и продолжил, обращаясь исключительно к Елене Вячеславовне.

— Прибыв в Санкт-Петербург, я связался с господином Пересветом и назначил ему встречу для того, чтобы ознакомиться с его полномочиями. Господин Пересвет пришел сегодня на эту встречу в сопровождении... м-м-м... дамы.

Швейцарец чуть помолчал и продолжил:

— Господин Пересвет предъявил мне оригиналы тех документов, которые прежде были присланы в Берн по факсу. Я уведомил его, что эти документы ничего не значат без пароля, и тогда господин Пересвет назвал мне почему-то фамилию Бонасье, — Гейнце слегка поднял брови, продемонстрировав нам вежливое удивление, — точнее, даже не сам господин Пересвет, а сопровождавшая его дама. И еще она рассказала странную историю о гувернантке, якобы спасшей вашего двоюродного прадеда из-под колес кареты. Когда же я уведомил их о том, что пароль назван ими неверно, господин Пересвет повел себя совершенно недопустимым образом, употребив целый ряд непечатных русских выражений применительно к своей спутнице, ко мне, к адвокатской конторе «Блюменталь и Блюменталь», а также к покойному господину Скавронскому и всем его потомкам. Я призвал господина Пересвета к порядку и пообещал обратиться к гостиничной охране. Тогда он удалился, нисколько не заботясь о сохранении достоинства, а в дверях бара, как я понял, был арестован вашей полицией. Впрочем, это вы уже видели.

Завершив свой увлекательный рассказ, господин Гейнце снова приподнялся, демонстрируя почтение к уважаемой клиентке, и сообщил Елене Вячеславовне, что от имени адвокатской конторы «Блюменталь и Блюменталь», Берн, Швейцария, он извещает ее о том, что она, Елена Вячеславовна Подберезкина, официально признана наследницей вклада, переданного в управление упомянутой адвокатской конторе ее родственником, Федором Алексеевичем Скавронским, и в любое удобное ей время может вступить во владение этим вкладом и сделать по нему любые распоряжения.

Конечно, моя работа над внешностью Елены изменила ее радикально. Но сообщение господина Гейнце еще более благотворно сказалось на ее внешности — она просто расцвела на глазах, а учитывая то время, которое затратил на это швейцарский адвокат, это можно было признать просто чудом неоперативной косметологии.

Правда, я думаю, любая женщина расцветет, если узнает, что неожиданно стала владелицей двадцати миллионов долларов...

— Скажите, — робко обратилась Елена к адвокату, — а могу я получить немного денег... так сказать, в виде аванса? Ведь мне, честно говоря, даже не на что доехать до Швейцарии...

— Да, конечно, — скромно улыбнулся богатой клиентке господин Гейнце, — я немедленно выпишу вам чек на любую необходимую вам сумму.

— Ну что, историю можно считать законченной? — сказал Вадим, улыбаясь.

Мы сидели у него дома на кухне. Вадим сказал, что в больницу ему сегодня не нужно, так что мы можем провести вечер дома и спокойно обо всем поговорить. Я согласилась, хотя как-то не представляла, о чем еще тут надо разговаривать. У Елены все будет хорошо, она и без его забот теперь проживет. Мы с ней расстались по-дружески, она заторопилась домой — наводить порядок в семье. До Вадима наконец дошло, что опекать Елену больше не нужно, и он по этому поводу выглядел несколько разочарованным.

— Как хорошо! — я откинулась на стуле. — Теперь можно расслабиться. Никто не будет пугать телефонными звонками, милиция не станет смотреть косо... Можно вернуться в свою квартиру...

— Тебе так плохо здесь? — немедленно отреагировал Вадим.

— Нет, почему же...

— А что бы ты сказала, если бы я предложил тебе остаться у меня насовсем? — Голос его очень натурально дрогнул.

— Ты серьезно? — я чуть не свалилась со стула. — Как это понимать?

— А что тут понимать? — он мгновенно завелся. — Тебе предлагают жить вместе, что тут обидного?

— Да я ничуть не обиделась, — я пожала плечами. — Просто удивилась, с чего это ты.

— А ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой. Чтобы ты сидела вот тут напротив меня и шила там или вязала...

— А я не умею... то есть умею, но не люблю.

— Ну что тебе стоит? — заговорил он просительно. — Ты попробуй, а вдруг понравится? Тихо, спокойно... Это лучше, чем метаться по городу в поисках работы, а потом угождать какому-нибудь негодяю-шефу...

Ах, вот как... Он меня жалеет. И оберегает. Ему больше некого защищать...

— Дорогой, я не больна, — мягко заговорила я, — я полна сил. Все наши приключения только закалили меня. Энергия переполняет меня, я хочу работать, общаться с людьми. Я с удовольствием провожу с тобой время, но сидеть целыми днями в четырех стенах — уж, извини, не стану. Да я и не могу этого сделать, потому что с завтрашнего дня нужно выходить на работу.

— Ты нашла работу? — всполошился Вадим. — Когда же ты успела?

— А мне позвонил Павел Петрович, помнишь, я тебе рассказывала о таком симпатичном старом мафиози? Оказывается, я произвела на него очень сильное впечатление. И он предложил мне работу.

— Работать на мафию? Ты с ума сошла! Наркотиками, что ли, торговать?