Фаина Раевская - Отпуск бойцовской курицы

— Хорошо живут бедные корейско-хохляцкие студенты! — присвистнул Олег, а я обеспокоилась:

— Дуся, ты же знаешь, у меня морская болезнь! Еще одной экскурсии на теплоходе я не переживу!

— Ерунда, — отмахнулась Дуська, — мы на машине поедем. Так что собирайтесь! Отбываем через два часа! Чен пошел звонить. Закажет столик и машину. Чур, я первая в душ!

Сестрица схватила полотенце и, чмокнув на радостях Дездемону, умчалась, роняя по пути разные предметы.

— Пойду Зайку прогуляю, — мрачно сказал фотограф и вышел.

Я осталась одна. Признаюсь, как я ни убеждала Олега в дружественности корейца, слова фотографа запали мне в душу. Вспомнился его настороженный взгляд и постоянная полуулыбка на лице. Вместе эти качества вызывали некоторое недоумение. «Береженого бог бережет!» — подумала я и отправилась в соседнюю комнату. Дверь была не заперта. С бешено колотящимся сердцем я осторожно приоткрыла ее и просунула голову внутрь. Никого! Тогда я протиснулась следом за головой. Обычная комната. Две кровати, аккуратно застеленные, причем было непохоже, чтобы хоть на одной из них сидели или лежали. Платяной шкаф, по-моему, еще довоенного образца, но еще крепенький и очень величественный. Я осторожно приоткрыла створку — ничего. Пусто! Тогда я распахнула оставшиеся две дверцы — тоже хоть шаром покати. Интересно, а где же у этого Чена вещи? Оглядевшись, я обнаружила букетик цветов на столике, оставшийся, видимо, от прежних жильцов. Ни Мужских туалетных принадлежностей, ни второпях брошенной футболки — ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что здесь кто-то живет. На всякий случай я заглянула под кровати. Пусто. Только небольшой слой пыли. В полном недоумении я покинула жилище Чена и уселась на лавочку во дворе. Теперь и мне показалось подозрительным появление Чена по соседству с нами. Олег все-таки профессиональный военный, у него на диверсантов нюх не хуже, чем у Зайки на взрывчатку.

Появилась Дуська.

— Ты чего такая? — Она плюхнулась радом со мной и закурила.

— Какая — такая? — вытаскивая сигарету из ее пачки, уточнила я.

— Будто не в себе? — Евдокия хлопнула меня по руке, и сигарета упала на землю.

— Дусь, — вздохнула я, — дай сигарету, и я тебе кое-чего скажу!

— Шантажистка! — сделала вывод сестрица, но сигарету дала. — Ну?

— Дуся, кореец — засланный! Не просто так он здесь появился. Вот и Олег говорит…

— У Олега после побоев разум помутился. Ему теперь везде засады мерещатся! Мы когда за Семеном и Черным шли, он все оборачивался и проверял. Не могу, говорит, отделаться от ощущения, что за нами следят! А теперь еще и ответственность за наши хрупкие жизни на его плечи легла… перестраховщик!

— Дуся, Олег — военный! Он в Чечне воевал! — пыталась я сбить сестру с ее позиции. — Сама знаешь, лучше перебдеть, чем недобдеть! У Чена в комнате ни одной вещички нету! И кровать не смята!

Евдокия хотела что-то ответить, но появился Чен, неся в руках огромную спортивную сумку. Дуська больно толкнула меня локтем и метнула укоризненный взгляд, мол, человека обидеть легко!

— Ева, — обратился улыбчивый кореец к Дуське, — машина скоро будет, столик заказан. А я вот зашел за багажом своим. Оставлял в санатории под присмотром администратора, пока жилье не найду. Вы готовы, девочки?

Дуська расцвела, как майская роза, на которую наконец-то прилетела пчелка для опыления.

— Нам нужно еще полчасика! — сладким голосом пропела она. — Женька, за мной!

Я нехотя поднялась с лавки и, провожаемая насмешливым взглядом Чена, поплелась за сестрой.

«Смейся, смейся, морда нерусская! Я тоже еще посмеюсь!» — я украдкой показала язык корейцу.

Вернулся Олег, таща за собой на поводке упирающуюся Зайку. Фотографу прогулка, видимо, пошла на пользу, он заметно оживился и вроде даже повеселел. А вот собачка наоборот: она беспокойно вертела головой и жалобно поскуливала.

— Ты почто животину тиранишь? — грозно спросила я у фотографа.

— С чего бы мне ее тиранить? Ей-богу, если бы мы были в Грозном, я бы подумал, что здесь где-нибудь есть взрывчатка или, на худой конец, оружие! Может, она сожрала что-нибудь? — Олег недоуменно пожал плечами.

— Автомат Калашникова, например, — хрюкнула Евдокия и выгнала Олега из комнаты под предлогом переодевания.

Я тоже вышла, направляясь в душ. На пороге сидел Олег и курил.

— Э-э… ммм… — я нагнулась к нему, — кажется, ты был прав насчет Чена.

Олег поднял на меня изумленный взгляд, но промолчал.

— Ладно, — махнула я рукой, — потом разберемся.

Когда я вернулась из душа с тюрбаном из полотенца на голове, Дуська уже облачилась в легкий брючный костюм бежевого цвета, который шел ей необычайно, наложила макияж и теперь крутилась перед небольшим зеркальцем, стараясь уместить себя в нем целиком. Зряшная затея! Видя страдания сестры, я посоветовала:

— Ты сходи к соседу, у него есть зеркало на дверце шкафа во весь рост. Чего тебе мучиться?

— Да ладно, и так сойдет! — Евдокия перевела взгляд на меня. — Ты еще не готова?

Я заметалась по комнате, собираясь на званый ужин. Нужно заметить, что, в отличие от сестры, я ехала на юг отдыхать, а не демонстрировать наряды. Поэтому никаких вечерних туалетов в моем гардеробе не было. Покопавшись в вещах, я остановила свой выбор на длинном легком сарафанчике глубокого жемчужно-серого цвета. Косметикой я не пользуюсь, украшений не люблю, поэтому через минуту была уже готова. Дуська окинула скептическим взглядом мой прикид, но промолчала. В дверь постучали.

— Вы готовы? — раздался из-за двери голос Олега. — Кавалер ждет. Нарядился, как на именины.

Мы с Евдокией гордо выплыли из комнаты. При виде Дуськи Олег пошатнулся и, мне показалось, с трудом удержался от восхищенного возгласа. Спасло его лишь то, что следом за сестрой семенила я, и возглас восхищения застрял где-то в области гортани. Фотограф закашлялся и сквозь кашель выдавил:

— Я сейчас, только переоденусь! Подождите на улице.

— Дуська, ты произвела на него впечатление! — Я решила сделать сестре комплимент, чтобы добавить уверенности в себе.

Евдокия многозначительно подмигнула, мол, то ли еще будет! Вышел Олег, и мы дружно прошагали к машине. Возле белого лимузина, похожего на небольшой корабль, прохаживался Чен. При виде него у меня возникла мысль о приеме у какого-нибудь миллионера. Белый клубный пиджак с золотой окантовкой на рукавах и такие же идеально белые брюки наводили на мысль о молодом яхтсмене. Это впечатление усиливала и фуражка цвета свежевыпавшего снега, украшенная золотой кокардой на черном околыше. Завершали костюм черные лаковые ботинки. Чен галантно подал руку сначала Дуське, удостоившей его величественным кивком, а потом и мне. Олег загрузился в машину самостоятельно. Дядя Саша, возвращавшийся откуда-то в приподнятом настроении, стал невольным свидетелем этой сцены. Его небольшие глазки расширились до пределов, отпущенных природой, рука взметнулась в приветственном салюте, а нижняя челюсть, напротив, опустилась почти на грудь и никакими усилиями Петровича не могла быть возвращена на место.