Фаина Раевская - Анекдот о вечной любви

Тут я, конечно, загнула: в прямой эфир Вик Вик меня ни за что не выпустит, для этого у нас специально обученные люди имеются, пофактурнее, чем я. Но на войне, в любви и в искусстве обольщения все средства хороши, тем более если они приносят свои плоды. Зинаида зарделась, глаза ее азартно заблестели, и я наконец услышала долгожданные слова:

— Ладно уж. На вот, — медсестра сняла с мощной шеи старенький мобильник, — только недолго! Я пока еще не Рокфеллер.

— Спасибо! — искренне поблагодарила я женщину и послала ей нетерпеливый взгляд, дескать, соблюди приличия, дай человеку с женихом поговорить тет-а-тет. Слава богу, Зинаида все поняла.

— Ну, поговори со своим Петенькой, — голосом доброй бабушки произнесла она, — а я покуда пойду, кое-какие дела свои поделаю… Может, тебе судно еще дать?

— Нет, нет, не надо! — сердце у меня на миг замерло: там же ценная улика! — Я пока не хочу!

Таинственно моргнув, Зинаида меня покинула.

…Петька ответил сразу, словно и не ночь была на дворе:

— Кто это?

Несмотря на серьезность ситуации, я решила подшутить над приятелем.

— Вас беспокоят из городской больницы, — зажав нос двумя пальцами, прогнусавила я.

В трубке что-то грохнуло, на несколько секунд установилось тревожное молчание, за время которого я успела пожалеть о своей шутке, а потом раздался взволнованный Петькин голос:

— Что с Васькой?! Я хотел сказать, с Василисой Ивановной. Она жива?

— Петь, я жива, — виновато отозвалась я.

Коллега с облегчением перевел дух:

— Фу, дура ты, Никулишна, прости господи! У меня ж чуть инфаркт миокарда не приключился! Вот с таким вот рубцом!

— Извини, неудачная шутка.

— Какие уж тут шутки! Василь Иваныч, у меня для тебя важная информация, можно даже сказать, жизненно важная!

— У меня тоже, Петь, — перебила я коллегу. — И тоже жизненно важная. Слушай, я с чужого телефона звоню, еле удалось медсестру уговорить, чтоб разрешила поговорить с женихом. С тобой то есть…

В трубке опять что-то грохнуло, а я подивилась: какая, однако, у товарища нервная система расшатанная! Завязывать ему надо с ментами дружить! Когда я услышала Петькино сопение, продолжила:

— Твоя информация подождет пока, ладно?

— Валяй…

— Слушай внимательно, Петр. Только не подумай, что у меня проблемы с головой после травмы. Я нахожусь в здравом уме и трезвой памяти…

— Короче, Склифосовский! Сама говорила — времени мало.

— Ага. В общем, Петь, кажется, сегодня меня хотели убить, — я, наконец, смогла сформулировать давно терзавшую меня мысль — и сама похолодела от страха, так что следующие слова Петрухи моего сознания не коснулись.

— Опять? — немного растерянно молвил он.

— Ты должен немедленно приехать ко мне в больницу, слышишь?

— Кто ж меня пропустит ночью? Я утром хотел, да и то не уверен, что после вчерашнего меня будут рады видеть…

— Ты мне нужен не завтра, а сейчас! Придумай что-нибудь, до утра я могу и не дожить! Ты мужик, в конце концов! — в панике зашипела я. — К тому же внештатный сотрудник милиции. Короче, действуй, Петя! Да, чуть не забыла: захвати какую-нибудь одежду для меня и банку.

— Чего? — обалдел Петька.

— Банку. Обыкновенную стеклянную банку с крышкой.

— Пустую? — приятель сегодня проявлял редкостную бестолковость.

— Ну, помести в нее свои анализы!!! Все, Петька, я тебя жду, — сообщила я и отключилась. Вовремя, надо сказать, потому что вернулась Зинаида. В одной руке у нее был шприц, а в другой стакан не то с чаем, не то с компотом. Кажется, мой рейтинг в глазах медсестры взлетел до небес, и теперь больничные блага посыплются на меня как из рога изобилия.

— Поговорила? — Я в ответ кивнула и со словами благодарности вернула телефон его законной владелице. — А я тебе компотику принесла. Попей-ка, Василиса. Имя-то у тебя красивое какое…

— Спасибо, — еще раз произнесла я, на этот раз за компот. Пить и правда хотелось, а еще неудержимо клонило в сон, но спать никак было нельзя: я не сомневалась, что Петька найдет способ попасть ко мне в палату. Немного смущал шприц в руках Зинаиды… После известных событий этот медицинский инструмент вызвал у меня понятное чувство недоверия. Заметив косые взгляды, которые я на него бросала, медсестра пояснила:

— Коктейльчик тебе уколю. Спать будешь, как младенец, и никакие кошмары не побеспокоят.

— Не надо, пожалуйста. От лекарств меня уже тошнит, а завтра еще капельницу ставить. Я засну без коктейля, — желая продемонстрировать, что так оно и будет, я крепко зажмурилась.

— Ну, как знаешь. Жми на кнопку, если что… — пожелав спокойной ночи, Зинаида удалилась.

Чтобы и в самом деле не заснуть, я включила небольшой светильник над кроватью и погрузилась в размышления.

Раньше жизнь моя протекала спокойно, даже безмятежно — между кулинарными шедеврами дорогих телезрителей, советами ветеринара и мечтами о карьере. Самым страшным, что со мной происходило, были традиционные разносы главного редактора. Но случались они по пять раз в неделю, так что у меня успел выработаться стойкий иммунитет.

Однако в последнее время все изменилось. Я оказалась втянутой в какие-то малопонятные события, носящие явно криминальный характер и, как следствие, чрезвычайно опасные для здоровья. И что хуже всего — совершенно непонятно, откуда эта опасность исходит?

Выводы показались мне неутешительными, и я принялась вспоминать свои грехи, а заодно соображать, у кого имелись причины желать мне… смерти? Тут неожиданно всплыло Петькино растерянное «опять» в ответ на мое сообщение о несостоявшемся покушении. Что значит — «опять»? Почему — «опять»?! Выходит, меня уже хотели убить?! Страшное открытие не внесло успокоения в мою душу, наоборот, добавило нервозности, причем настолько, что улежать в кровати не представлялось возможным.

Стараясь не обращать внимания на слабость и головокружение, а также на резкие приступы боли в разных частях организма, я заметалась по палате. Металась я недолго, минут пять, пока меня не посетило озарение, заставившее без сил опуститься обратно на кровать. Чтобы озарение оформилось во что-нибудь путное, я вслух по слогам произнесла:

— Падение из автобуса — не несчастный случай. И Петьке об этом известно!

Утвердившись в этой ужасной по своей простоте мысли, я с еще большим энтузиазмом и отчаянием забегала взад-вперед в ожидании коллеги.

Когда он наконец явился, я уже успела намотать по палате примерную длину экватора и принять решение помочь покушавшимся на меня личностям. Иными словами, покончить жизнь самоубийством. Я уже обдумывала завещание, а главное — куда пристроить любимую Клеопатру (сиротинушку!), как дверь в палату бесшумно отворилась и в проеме возник знакомый силуэт.