Фаина Раевская - Анекдот о вечной любви

Я взвизгнула, а Геннадий Петрович почему-то сложился пополам и принялся злобно материться. Его виртуозное владение ненормативной лексикой впечатлило бы даже матерого прораба, а меня смутило до крайности. Однако и убедило в том, что рана не смертельна — тяжело раненный человек не может так душевно выражаться. Дождавшись паузы, я еще раз напомнила Геннадию Петровичу о ключах.

— Они в машине, — прорычал Геннадий Петрович. — Ты не сказала, где Арсений.

— Ах, извините. Метрах в ста отсюда. У него голова как-то внезапно разболелась, и он прилег отдохнуть. Вы сможете его проведать, как только закончите свое выступление, — с этими словами я поспешила укрыться в теплом салоне автомобиля: я уже основательно замерзла, да и задерживаться тут дольше мне не хотелось.

— Мы еще встретимся! — с угрозой пообещал Геннадий Петрович, на что я резонно заметила:

— Не в этой жизни, — и, махнув дяде ручкой, покинула сыщика.

Куда ехать, а главное, как, я не имела понятия. С машиной управляться я более или менее умею, спасибо Петьке, дал несколько уроков вождения. Но, к сожалению, скорее — менее. Держаться за руль и переключать скорость я могу, а вот правил дорожного движения не знаю, разве только сигналы светофора. Но тут светофоров нигде не было. Но и других машин — тоже. Я ехала по пустынной дороге, дрожала крупной дрожью и тихонько скулила. Сказывалось состояние постоянного стресса, в котором я пребывала последние несколько дней.

— Надо остановиться и привести нервы в порядок, иначе быть беде. Не стоит погибать, когда удалось так счастливо избежать очередного покушения! — посоветовала я себе и подивилась разумности совета. Погони опасаться не стоило: раненый Геннадий Петрович вряд ли сможет передвигаться быстро и без посторонней помощи. Арсений в этом деле ему не помощник — очень уж громко хрустнула голова парня! Успокоив себя подобным образом, я съехала на обочину, несколько раз судорожно всхлипнула, после чего уронила голову на руль и горько разрыдалась.

Так прошло минут двадцать. Слезы принесли некоторое облегчение, но успокоения в душу не вселили. Я одна, в чужой машине, в пижаме, босиком, и не знаю, куда ехать. В лучшем случае, меня примут за сумасшедшую, а в худшем — сдадут в ближайшее отделение милиции. Хм, а это мысль! Может, мне самой сдаться? Доеду до первого же поста ГИБДД и сдамся в руки органов, попробую толково им все рассказать, глядишь, стражи порядка проникнутся и помогут мне.

— Знать бы еще, где этот пост, — проворчала я. Страшно хотелось курить. Вспомнив, что, когда меня везли с завязанными глазами на заднем сиденье, кто-то из мужчин курил, я решила проверить бардачок — вдруг там обнаружатся сигареты?

Сигареты обнаружились, а вместе с ними — и сотовый телефон. Тот самый, с которого начались все мои злоключения. Порадовавшись про себя и моля Бога, чтобы батарейка не оказалась разряженной, а на счету имелось бы достаточно средств для звонка, я его включила. Удача явно была на моей стороне — мобильник работал. В волнении я не сразу вспомнила номер трубки ординарца. В конце концов, Петька ответил. При первых же звуках его голоса мне снова захотелось расплакаться, но невероятным усилием воли я сдержала слезы и с дрожью в голосе позвала:

— Петенька…

— Васька! — дурниной заорал Петруха, пришлось даже отстранить трубку от уха, чтобы ко всем моим хворям не добавилась еще и глухота. — Ты где, Василиса?! Что случилось?! Тебя в розыск объявили, Зотов рвет и мечет!

— Съел что-нибудь, наверное, вот и рвет! — даже в таком плачевном состоянии души и тела у меня нашлись силы для шутки.

— Васька, — немного сбавив обороты, снова заговорил ординарец, — с тобой все в порядке? Где Геннадий?

— Со мной все нормально, если не считать, что я сижу в чужой машине в пижаме и босиком и понятия не имею, где нахожусь. Геннадию повезло меньше, как и его сыну. Арсению я проломила голову, а сыщика подстрелила.

В трубке что-то грохнуло. Только бы Петька не свалил сказанное мною на последствия сотрясения мозга! Прозвучало все это так, словно я не хрупкая раненая девушка, а киллер-профессионал, но ведь я же сказала правду! Должно быть, Петька все-таки не поверил. Когда он снова смог говорить, первыми словами его были:

— Бывает. А машина чья? Почему ты в пижаме?

Мысленно пожелав себе терпения, я объяснила:

— Машина Геннадия Петровича или Арсения, точно не знаю, а в пижаме я потому, что он ночью двинул меня по шее, я потеряла сознание и больше ничего не помню. Очнулась уже за городом. Чудом удалось сбежать от них, вернее, не совсем чудом, а путем проведения хитроумной операции по собственному освобождению. Они хотели меня убить! А главное, Петя, мне удалось узнать, что Охотник на самом деле — сын Геннадия! Слушай, Петь, давай я тебе все объясню потом, а сейчас начни что-нибудь делать.

— Я перезвоню, — пообещал Петруха. — Свяжусь с Колькой и перезвоню, а ты, Василь Иваныч, поезжай потихоньку куда-нибудь.

— Куда? Я же не знаю, где нахожусь, — напомнила я.

— Неважно. Любая дорога куда-нибудь ведет. — Тут Петька повторил мою собственную мысль: — Если увидишь на дороге гаишников или пост ГИБДД, тормози, поняла?

— Надо же, мы еще и мыслим одинаково!

— Что?

— Эх, если бы не ты, Петька, мы с тобой были бы идеальной парой!

Молчание ординарца говорило о том, что он ни хрена не понял. Возможно, он уже давно отказался от всяких попыток меня понять, по этому, печально вздохнув, напутствовал:

— Ну, с богом, Васька. Не гони только — Шумахер из тебя никудышный.

— Сам ведь учил, — заметила я, слегка обидевшись, хотя что на правду обижаться?

— Учил, да, видать, не доучил. Нет, вообще-то ты нормально водишь. Только один недостаток есть у тебя…

— Какой?

— Путаешь педали «тормоз» и «газ», — не дожидаясь моего ответа, который наверняка бы его расстроил, Петька отключился.

— Сам ты тормоз! — проворчала я, осторожно трогаясь с места. Совету ординарца не торопиться я последовала. Ехала не быстро, внимательно следила за дорогой и постепенно обретала душевное равновесие. Очень тому способствовали две сигареты, выкуренные одна за другой, и тот факт, что я наконец согрелась. Где-то внутри неожиданно появилось слабое ощущение счастья.

«Кажется, жизнь налаживается», — осторожно порадовалась я про себя и потянулась за очередной, третьей по счету сигаретой. Но тут мой взгляд случайно упал на зеркало заднего вида. Там отчетливо были видны два желтых глаза, вне всяких сомнений, принадлежавших какому-то автомобилю. Я сразу решила, что это настоящая погоня, и гонятся именно за мной. Должно быть, Геннадий Петрович пришел в себя, оказал первую помощь Арсению, тормознул какую-нибудь тачку, сочинил для водителя очередную сказку (в этом деле он мастер!), и теперь вся эта компания страстно жаждет моей крови. А может, это вовсе и не Геннадий Петрович? «Может, — вступило в свои права подсознание, — но если это он, тебе хана». Спорить с собственным внутренним голосом — бесполезное занятие. И стоило ли брать грех на душу и мочить двух человек? Ох, неужели мои злоключения еще не закончились?