Дарья Телегина - Душные бандиты

Врачи хорошие, дети выживают… В общем, и убедила — так что с тех пор Сашка и не задумывался, пока Василий не напомнил… На свою же голову… Денег требовал… И водки, разумеется…

— Да, платить обидно… Тем более за такой «подарок», — кивнула слушательница. — Правильно он его!

— Да нет! — поморщился Пекка. — Сашка и то так не считает! Не знаю, стал бы он выполнять условия шантажиста, не стал бы, — неизвестно, но он случайно убил! Поддавшись накопившемуся раздражению последних дней, вызванному ошеломляющей информацией!

— Жаль… Однако вот как все было… А уж я-то тут такого навоображала! Да и Петр Алексеевич на самоубийство подумал…

— Справедливо заметил некогда еще Козьма Прутков, — сообщил Петр Эрикович: — «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий!»

— Что-что? — помотала головой пенсионерка Сухова. — Не поняла — повторите, пожалуйста!

Петр Эрикович, тяжело вздохнув, повторил…

Сергей Тетеркин чувствовал себя усталым.

Он отъехал от заправочной станции и гнал машину в сторону Латвии. Задание Центра было выполнено. Одно только омрачало его воспоминания о работе в Санкт-Петербурге: неприятности, которые там произошли, это нелепое задержание в казино… Но при том его не могло не радовать, что и из этой ситуации ему удалось извлечь выгоду…

«Какого черта я потащил с собой в казино этот легендарный пистолет! — думал он, глядя на дорогу. — Хрен бы они меня без него отловили… Зато теперь буду получать две зарплаты, — одну, как и раньше, от Риги, другую теперь — от Москвы… Бабок, как и баб, много не бывает…»

Единственное, чего он не знал, стремительно удаляясь от Петербурга, — того, что один из работников заправки был литовец, который умело и незаметно заменил лежащую на заднем сиденье в машине Сергея тоненькую книжечку «Сочи — Базель» на точно такую же, отличающуюся разве что вмонтированной в нее маленькой пластиковой взрывчаткой с дистанционным управлением…

— Три… Два… Один… Пуск! — произнес по-литовски работник бензоколонки и нажал на кнопку…

По грязному кухонному столу пробежал таракан. Щелчком сбросив его на пол, мужчина поморщился, затушил папиросу в консервной банке, уже полной окурков, и сказал:

— Ты уж извини, Толик, что я на тебя свои проблемы навешал… Душу излил…

— Да ладно, Вовка, чего там! — похлопал его по плечу Толик, человек лет сорока, одетый в засаленный спортивный костюм с обвисшими коленками. — Какие проблемы?

Не спрашивая согласия, он налил водки в стакан соседа, плеснул себе и выпил, понюхав засохший кусок хлеба.

— Не могу больше терпеть! — хлопнул рукой по столу Владимир, мужчина чуть за тридцать, одетый так же по-домашнему небрежно.

— Не терпи, — исподлобья взглянул на него Толик.

Не услышав совета, Вова истерично взвизгнул:

— Достала уже, понимаешь?

Собеседник согласно кивнул. В это же время раздался громкий стук в стену. Мужчины переглянулись.

— Стерва! — понизив голос, прокомментировал Владимир.

— Это точно, — кивнул Анатолий. — Сколько тут рядом с вами, бок, можно сказать, о бок, живу — не понимаю, как ты ее терпишь? Молодой мужик должен жить один, баб водить, гулять на всю катушку — ну все как полагается… А сидишь тут, горшки за ней выносишь…

— Блин… Хорошо хоть до горшков пока не дошло… — тихо произнес Вова. — А так — это ты верно заметил. «Должен жить один»… Гадина! Всю жизнь ей под ноги возьми да положи! — Он продолжал теперь уже нарочито писклявым голосом: — «Вовочка, надолго не уходи — я одна боюсь!», «Не шуми, Володечка, я хочу спать!». Тьфу!

— Взял бы, к примеру, занялся бы бизнесом, купил бы квартиру, ну все такое, — предложил сосед. — Свалил бы от тетки — чего ты ей, нянька, что ли?

— Свалил бы… Куда, на хрен, я могу свалить? — почти выкрикнул Владимир, но вовремя осекся. — Была ведь квартира! Была, да сплыла… — добавил он тише. — Все у меня было!

— И куда делось? — закурив, лениво спросил Толик, смотря в окно, за которым было темно.

— Сгорело все… — выдавил Вова.

— Страховать надо было!

— Да какое «страховать»! «Сгорело»! За долги сгорело, понятно? Такие терки были — надо радоваться, что жив остался! А теперь все, что имею, — это допотопная «пятерка» да эта сраная комнатка по месту прописки! Ч-черт!

— А че было, расскажи, а?

— Да ничего особенного, — покачал головой Вова. — Не один я тогда погорел — все! Да и до сих пор горят в этом сволочном государстве с его вонючими законами!

— Диссидент? — подмигнул Толик.

— Сам ты… Только ведь раскрутился, начал подниматься, так дело хорошо шло… Ты пойми, ведь не только из-за бабок — принципиально обидно, что ничем в совке не займешься, обязательно крылышки подрежут!

— Раскрутился, — напомнил сосед. — Ну, дальше?

— Я возил тачки из-за бугра. Это ведь, знаешь, в худшем случае пятьдесят процентов прибыли, а обычно — сто! Сто процентов навара — ты прикинь!

— Прикидываю, — кивнул Анатолий. — Неплохо.

— Ну а потом резко, как снег на голову, — бух! Пошлина на тачки! А у меня как раз перегонялась партия машин… И ничего с ними было уже не сделать!

— Говорят, скоро отменят эту пошлину…

— Говорят… Да теперь-то чего? Поезд ушел. Теперь мне уже и не подняться! Половине города был должен! Кое с кем расплатился… С самыми крутыми… Даже вспоминать не хочется… Думал ведь, что обойдется, я ж не крал их деньги, это же совок виноват! Да не обошлось…

— А сейчас?

— Ну, сейчас-то я более или менее спокоен — долгов еще немерено, да вроде терпят, не требуют… И все равно — кручусь как могу, да какое там — на квартиру, на долги-то не наработаешь! Блин, ну что же делать?

За тонкой стеной послышалось поскрипывание паркета, шаркающие шаги, мерящие пространство.

— Гнида… — прошептал Вова. — Разбудили, так она теперь всю ночь спать не будет, да запилит еще… «Из-за ваших, Володечка, разговоров я не спала, так что уж будь любезен…»

— Н-да… — протянул Толик. — В двенадцати метрах с престарелой теткой — не позавидуешь!

— Да хоть в двадцати! Хоть в ста! С ее-то характером!

— Безвыходных положений не бывает, — понизив голос, сообщил сосед.

— Конечно, — пожал плечами Вова. — Весьма вероятно, что я ее переживу, отчего бы и не пережить? Все-таки на сорок лет моложе… Да только в нашем роду много долгожителей! Реально, что она еще лет двадцать спокойно протянет! Тогда уж точно до горшков дело дойдет!