Дарья Телегина - Душные бандиты

— Что-о?

— Да! Но это что, еще цветочки! Он засветился во время революции на Кубе, военного переворота в Чехословакии, из него стреляли в Папу Римского, вот только не помню, попали или нет… Эксперт столько всего говорил! Невозможно все упомнить…

— Да что вы! — не поверила Мария Даниловна. — Это, наверное, какая-то ошибка… Недоразумение…

— Исключено! К тому же… ладно, это все дела древние… Но пули из этого пистолета были выпущены буквально в любом мало-мальски крупном политическом преступлении, будь то убийство Пальме — ну помните, был такой деятель, швед, что ли… Или швейцарец… Я эти страны все время путаю… Так вот, почти любое убийство — от глав государств до консулов — было совершено при помощи этого пистолета… Крупно Тетеркин с ним влетел! Такие стволы на тротуаре не валяются, уж тут-то ему не отвертеться!

— Бывает же такое! — вздохнула Мария Даниловна. — Хотя, знаете ли, меня это как-то не очень занимает… Я ужасно не люблю детективы про политику… Неинтересно как-то… Вот обычная наша совковая бытовуха — сосед соседа топором тюкнул… Или муж у жены шубу украл и в утильсырье сдал… Могу читать сколько угодно, запоем! А уж слушать! А тут, выходит, политика приплетается? Фи!

— Ну, она здесь достаточно слева… Главное, что обе «душные» банды обезврежены, с людоедством в одном отдельно взятом случае временно покончено, убийство на Галерной почти раскрыто…

— Ну и маньяк с татуировкой получил по заслугам! — добавила Мария Даниловна. — Надеюсь, что больше действительно в городе хотя бы «душных» бандитов не будет!

— Кто знает, — задумчиво протянул Алексеев. — Народ у нас сообразительный… Газом нынче легко обзавестись — бери и грабь! Вон недавно до чего дошли… Пятеро семнадцатилетних девушек, вооружившись одним на всех газовым баллончиком, вышли на большую дорогу… Разбойничать, я имею в виду. Действовали банально, аж до зевоты скучно… Подходили к наиболее уязвимым жертвам — ровесницам, гуляющим в меньшем численном составе, и для затравки спрашивали, сколько времени. Наивные девушки бросали взгляд на часы; налетчицы, впрочем, тоже. Уж куда, зачем им столько часов — я не знаю! Они говорили, что собирались их кому-то продать…

— Да… — кивнула Сухова. — Уж как странно — из-за такой ерунды, как часы, за решетку садиться! Грабили бы — так уж не меньше чем на миллион сразу… А то глупо мелочиться…

— Ну да, вам, как Раскольникову, сразу весь капитал нужен! — усмехнулся Алексеев. — Короче, обнаружив, что у жертв часы присутствовали, лихие дивчины атаковали хранительниц времени из баллончика, избавляли их от часов и спокойненько шли дальше, на встречу со следующими доверчивыми ровесницами…

— Точно, вооружившись баллончиками, много дел можно натворить! — согласилась Мария Даниловна. — А вот скажите… Вы за свою службу в органах, безусловно, всякого навидались… А когда-нибудь вы видели круглые глаза вьетнамца?

— Нет, — улыбнулся образности высказывания Петруха. — А вы, как я понимаю, видели?

— Ну да! — довольно сообщила Мария Даниловна. — Зрелище было — это что-то! Вот послушайте: у нас тут, возле Гауптвахты, все произошло… Хорошо, я чуть поодаль шла… В общем, по тротуару, согласно всем законам и правилам дорожного движения, брел себе спокойно несчастный вьетнамец…

— Несчастный — потому что впоследствии с ним что-то случилось, или вообще, по определению «вьетнамец»? — уточнил опер.

— Какой вы недогадливый! — воскликнула Мария Даниловна. — Ну конечно, и потому, и потому! Неужели вьетнамец вообще может быть счастлив? Да никогда! А пережив такое, чему я поневоле была свидетельницей, уж вдвойне!

— Итак, — напомнил Петруха.

— Итак, он шел по тротуару. А где, позвольте спросить, еще людям ходить? Может, летать выучиться, раз уж мы так постоянно водителям мешаем одним фактом своего существования? Этот гад — я имею в виду, естественно, водителя — выворачивает из-за Гауптвахты… Ну, из-за того, что Сенная навеки теперь перерыта, машинам стало негде ездить, и они все время гоняют по пешеходной зоне площади… Нет, ну я, конечно, могу их понять чисто теоретически, но все равно они должны преимущественное право прохода оставлять людям…

— Вьетнамец! — потерял терпение Алексеев.

— Да, вьетнамец! Впрочем, кто его знает, я уже сомневаюсь… Может, он на самом деле кореец был. Или китаец…

— Или японец, — раздраженно добавил опер. — Не суть важно. В общем, он…

— В общем, его машина поначалу было пропустила, и он эдак своим обычным темпом продолжал двигаться… Как вдруг она как поедет! То есть он должен был принять моментальное решение: или броситься стремительно вперед, или отступить назад… Я заметила, что далеко не все люди в критической ситуации способны мгновенно сориентироваться; напротив, на некоторых как бы оцепенение нападает…

— Ну так что? На него тоже напало?

— Ну вроде того… Или он справедливо решил, что с какой это стати он должен уступать машине — все-таки он в своих правах, идет по пешеходной зоне…

— А водитель напомнил ему, что так-то оно так, да не так, поскольку ни о каких правах не может идти и речи, раз он вьетнамец или кореец, то есть приезжий? — предположил Алексеев.

— Типа того… Водитель как высунется да как начнет отборнейшим матом крыть несчастного пешехода…

— А тому по фиг! Он хлопает глазами и говорит: «Не понимай!» — закончил за собеседницу Петруха.

— Да нет! Похоже, что он очень даже «понимай», потому что в ответ на сию негостеприимную тираду вьетнамец вынул газовый баллончик и опрыскал из него как водителя, так заодно и всё, что было в салоне, то есть и пассажиры невольно надышались газом, за что они должны были благодарить своего водителя…

— Круто! Решительный, значит, пешеход нынче пошел! — усмехнулся Петруха.

— Круче другое! — пояснила рассказчица. — Водитель-то не растерялся и выстрелил в обидчика из газового, но уже пистолета!

— Вот гад! — прокомментировал опер.

— Не то слово! — согласилась Мария Даниловна. — У того, бедного, все ухо в крови… Он стоит, вскрикивает… Машина тут же дала дёру, так как вьетнамец, совершая обстрел из баллончика, поневоле уступил ей дорогу…

— Да… Стоит вскрикивает… — кивал Алексеев. — А глаза — круглые-круглые!

— Точно! Ну и зрелище было, я вам доложу!

— Как? — испугался Петруха. — Доложите? То есть это еще не вся история? Что еще?

— Да нет, вся… Хотя, может, конечно, продолжение и было, только я об этом не знаю… Ведь, наверное, он потом пошел в милицию заявление написать… Дело должны завести, если он номера запомнил… Ну, как это там у вас в законном порядке делается…

— Да бросьте вы, какое дело! Даже если он и пошел в милицию, вряд ли стали бы дело возбуждать, отписали бы скорее всего… Да сейчас и потерпевшие-то всякие бывают… Вон мне приятель из патрульной службы рассказывал: ехали они вечером, даже почти ночью… И у них на глазах прямо на улице мужичка какого-то на «гоп-стоп» взяли — ну, грабеж, карманы потрошили… Ну, воров, естественно, сразу тепленьких, они даже разбежаться не успели, в машину… А терпила сразу и говорит: «Вы мне мое барахлишко верните, а с этими ребятками просто при помощи своих спецсредств поговорите…»