Таня Танк - Няка

– Да господи, какие дела могут быть важнее здоровья? Не думай ни о чем. Все остальное успеется…

– Нет, не все, – у Стражнецкого на щеках выступили розовые пятна. – Я могу упустить одно наследство.

– Если оно действительно твое, ты его не упустишь. А если не твое – не желай его получить…

– Оно и мое, и не мое, – с неожиданной энергией заговорил Костик. – По закону – да, оно принадлежит другому. Но по закону совести…

– Кто оставил тебе это наследство?

– Вот именно, что эта дурочка ничего мне не оставила, – со злостью выпалил Стражнецкий. – Может, это и сократило ее дни. Все-таки бог наказывает тех, кто допускает столь чудовищную несправедливость…

– Так ты правда ее убил? – одними губами произнесла Алина.

– Любил? Господь с тобой, – засмеялся Стражнецкий. – Я никого не любил и не люблю, кроме тебя… Что-что ты сказала?

Алина тряслась как осиновый лист и не отрывала от него испытующего взгляда.

– Да что с тобой, солнце мое? – Стражнецкий взял ее за руку. – Кто кого убил? Я тебя не понимаю.

– Ты… ты… ты убил свою любовницу, – Алина сделала над собой огромное усилие, чтобы сказать эти несколько слов.

Костик весело глянул на нее и рассмеялся.

Моя любовница?

Да, да.

Она не могла быть ею по одной… нет, по двум простым причинам. Во-первых, я не люблю блондинок в теле. И во-вторых… – он сделал паузу и вновь рассмеялся. – Она была моей сестрой.

Почти 25 лет назад Елену Ивановну Стражнецкую, красивую 29-летнюю инструкторшу лечебной физкультуры, отправили на повышение квалификации в Москву. Ей предстояло обучиться каким-то новомодным методикам и тут же опробовать их на больных. Но вот беда! Ей достался самый тяжелый, самый несносный пациент. Евгений Кибильдит вот уже три месяца не вставал с постели и своими причудами отравлял существование всему персоналу отделения. Судя по тому, что еще тогда, в середине 80-х, он размещался один в палате, это был не просто человек с улицы.

– Может, дадите мне кого-то другого? – взмолилась Елена после первого сеанса массажа. – Этот Кибильдит невыносим. Я ему «здрасте» – а он меня матерно.

– Не сахарная, не растаете, – отрезала завотделением. – Не забывайте, что перед вами тяжелобольной, прикованный к постели, человек.

– Но я еще не сказала вам, что он… – Стражнецкая запнулась, подбирая слова. – В общем, пока я работала с ним, он несколько раз громко испортил воздух!

– Не капризничайте, красотуля, – еще резче отвечала докторша. – Такое ощущение, что вы начисто забыли клятву Гиппократа. Освежите сегодня в памяти и завтра после конференции пять раз повторите мне наизусть!

Сцепив зубы, Стражнецкая отработала с Кибильдитом еще несколько сеансов. Несносный пациент резвился по полной. Он громко рыгал, не стесняясь, давал выход кишечным газам, сморкался в простыню, пускал слюни, после чего требовал, чтобы Елена Ивановна вымыла и побрила его. Когда голый Кибильдит, развалив живот, восседал на специальном кресле в ванной комнате, Стражнецкую чуть не выворачивало от омерзения. Но, нацепив на красивое личико нейтральную улыбку, она обрабатывала мочалкой и руками самые интимные закоулки тучного тела своего пациента. Так прошла одна неделя из двух, отведенных на практические занятия.

В понедельник Елена Ивановна ехала в клинику, как на Голгофу. Ей казалось, что еще немного, и она не стерпит этих издевательств, не сможет скрыть отвращения при очередном утробном звуке, которые, она была уверена, пациент издавал специально. Открыв дверь в палату, она вздрогнула и отступила назад: Кибильдит стоял у окна, одетый для выхода в город.

– Смелее, матрешка! Заходи! – развязно приветствовал он массажистку.

– Евгений Николаевич, но вы же не ходите…

– Как видишь, хожу и прекрасно, – улыбнулся он, и в этой улыбке не было уже ничего отталкивающего. – Надо же было как-то заставить работать этих лентяев.

– Вы получали прекрасное лечение, поэтому и пошли на поправку.

– Я пошел на поправку благодаря твоему безграничному терпению и милосердию. Все, уходим отсюда. Ты будешь очень счастлива со мной.

– В каком смысле? – оторопела Елена. – Я не могу… у меня муж и сын…

– Ерунда. Поехали ко мне.

– Но почему вы так бесцеремонно командуете мной? – впервые за все время общения с Кибильдитом вспылила Елена.

– Я решил осчастливить тебя, матрешка, – засмеялся тот. – Многие мечтали об этом, но козырная карта выпала именно тебе.

– Не вижу особенного счастья, – хмыкнула Елена.

– Это почему? Я здоров…

– У вас грыжа, остеохондроз и серьезные проблемы с кишечником.

– Я молод…

– Вам ведь уже к пятидесяти? – осмелев, язвила Елена.

– Всего сорок два. Далее: я холост…

– Неудивительно! Характер у вас не подарок. Мягко говоря.

– И самое главное – я богат, – и он торжествующе замолчал.

– И… что? – растерялась Елена. Последний довод Кибильдита поколебал ее равновесие.

– Я уже сказал: сегодня же ты поселишься в моем загородном доме в Осинках. Ты забавная матрешка.

– Но как вы не понимаете, что унижаете меня своим предложением?! Оно просто неприлично…

– Тебя унижает предложение руки и сердца, сделанное таким пупом земли, как я? – усмехнулся Кибильдит. – Не больно-то ты умна, матушка, вот что я тебе скажу.

– Предложение руки и сердца? – оторопела Елена. – Это так неожиданно, Евгений Николаевич…

– Зови меня просто – Евжеша, – и Кибильдит бесцеремонно стиснул ее в объятьях. – Если будешь задыхаться – пискни что-нибудь.

Приняв предложение Кибильдита под большим нажимом с его стороны, Елена Ивановна вскоре поняла, что крупно выиграла. Из смрадного жирдяя «Евжеша» стремительно перевоплотился в любящего и заботливого мужа. Когда через три дня, проведенные в его особняке, он подарил ей «Жигули», Елена Ивановна решила, что пузо Кибильдита – столь незначительный косметический недостаток, о котором и говорить не стоит.

Дела с разводом решились на удивление быстро. Елене Ивановне даже не пришлось ездить в Эмск и объясняться с мужем. Единственное, что ее мучало – разлука с сыном. Когда она заикнулась о том, чтобы забрать Костика, Кибильдит сказал:

– Я узнавал. Твой сатрап категорически отказывается отдавать его.

– Но как же так, Евжеша? Для тебя же нет ничего невозможного.

– Я не всесилен. Пока этот вопрос решить не удалось. Но не распускай сопли: скоро у нас появится свой наследник, и ты забудешь о своем мальчишке.

Кибильдит просчитался лишь чуть-чуть. Не прошло и года с водворения Елены в Осинках, как у них родилась дочь, которую назвали Ульяной.

В Эмске же все складывалось совсем не радужно. Категорически отказавшись отдать сына, Илья Стражнецкий вскоре ни с того, ни с сего стал обладателем крупной суммы. (Елена так и не узнала, что Кибильдит попросту «выкупил» ее у бывшего мужа). Это были первые перестроечные годы, и Илья рискнул вложить деньги в челночный бизнес. Несколько лет вчерашний научный сотрудник с переменным успехом мотался в Польшу, предоставив Костика самому себе. Поскольку парень блестяще успевал по естественным наукам, его определили в только что открытый в Эмске центр для одаренных детей. Там Костик имел четырехразовую кормежку и постель, а потом был автоматически зачислен на химфак Эмского университета.