Таня Танк - Няка

– Как ты могла довести себя до обезвоживания? – шепотом выговаривал Бекетов невесте. – Я же говорил: пей не меньше двух литров в день!

Рыкова лежала на больничной койке и смотрела в потолок. В ее вену по трубочке бежал живительный раствор.

– Я пила, – упрямо отвечала она.

– Извини, но я тебе не верю. Иначе ты бы не лежала здесь, и нам бы не пришлось переносить свадьбу.

– Что-о?

– Ты пробудешь здесь, как минимум, до понедельника, – вздохнул Миша. – У тебя пограничная степень обезвоживания. Еще немного, и это было бы опасно для жизни.

– Представляю, сколько воды вы в меня вкачали, пока я лежала без сознания! – хмыкнула Рыкова. – Весь мой фитнес-марафон пошел коту под хвост. Вези платье Глории: пусть делает в швы трикотажные вставки. Вот будет номер, если послезавтра окажется, что я в него не влезаю!

– Но платье полностью готово, – досадливо вздохнул Миша. – Хватит ли у нее времени на переделку? У нее куча клиентов…

– Быстро дуй к Глории и улаживай наши проблемы.

– Бросив тебя здесь одну? В таком состоянии? Нет-нет, я не смогу. У меня все сердце изболится.

– А у меня оно просто разорвется, если мне придется предстать перед алтарем в какой-нибудь занавеске!..

Поцеловав больную, Бекетов нехотя удалился.

Выждав для верности с четверть часа, Рыкова выдернула иглу из вены и на цыпочках выскользнула из палаты. В такси она выпила три оставшиеся розовые таблетки и вышвырнула блистер за окно. Переступив порог квартиры, она первым делом метнулась к весам.

– Йес! Йес! – и она принялась выкидывать комичные коленца. – Пятьдесят целых хрен десятых! Йес!

Исповедь Стражнецкого перевалила за второй час, но Алина слушала его с открытым ртом.

– Как же много я о тебе не знала, – прошептала она, поправляя ему подушку. – Жизнь была неласкова к тебе…

– Да, мне пришлось многое выстрадать, – шмыгнул носом Костик. В этот момент он нисколько не лицемерил. Пересказывая Кориковой свою биографию (правда, умалчивая о многих ее фактах), он и сам проникся к себе жалостью.

– А твоя мама? Ты так и не увидел ее? Если тебе больно, не рассказывай…

– Отчего, я расскажу, – Костик сделал глоток воды и прокашлялся. – Когда мы с амебой проводили медовый месяц в Таиланде, неожиданно позвонил мой непутевый папаша и сказал, что она попала в автокатастрофу, и если я хочу, то могу поехать на похороны. И наконец-то, продиктовал мне ее адрес.

– И ты поехал?

– А как ты себе это представляешь? За трехнедельный тур на острова мы заплатили маленькое состояние… да и не успел бы я… в общем, я не поехал.

– Но когда ты вернулся, то, конечно же, съездил на ее могилу?

– Нет, а зачем? Я вообще не сторонник этих ритуалов. Зато я съездил туда, где она жила. И я тебе скажу, испытал культурный шок. Их особняк в Осинках оказался настоящим дворцом.

– Надеюсь, тебя там хорошо приняли?

– Сначала у меня была мысль пообщаться с ее мужем. Ну, узнать подробности маминой гибели, посмотреть ее фотографии, – Костик провел ладонью по своим густым темным волосам. – Я отпустил такси и стал издали наблюдать за воротами. Никак не мог набраться духа…

– Еще бы, такое волнение, – всплеснула руками Алина. – Представляю, что ты пережил в тот момент…

…На самом деле, Костик не решался приблизиться к воротам вовсе не из-за дикого волнения – он давно научился держать себя в руках, да и от природы не отличался эмоциональностью. Он медлил потому, что в который раз обдумывал, как правильно начать разговор с Кибильдитом. От успеха этой беседы зависело, увезет он с собой в Эмск кругленькую сумму или нет. Он приехал сюда отнюдь не для того, чтобы вздыхать о покойной и просить на память локон с ее головы.

Прошел час, два, а он все не решался подойти к воротам. На кон было поставлено слишком многое, и Костик опасался сделать неверный шаг. Неожиданно вдали, сверкая маячками и крякая сиренами, показалась большая машина. Она остановилась аккурат у дома Кибильдита. Из авто грузно выскочила полная девушка лет семнадцати с длинными светлыми волосами, а следом за ней – высокий брюнет. Костя протер глаза: нет, ему не показалось, парень правда чертовски импозантен. Хотя… это, скорее, не парень, а мужчина примерно его лет. Черты лица издали особо не разглядеть, но фигура, стать… Интересно, кем он приходится этой блондинке? А сама она кто такая? Неужели это и есть его сестра Ульяна, о существовании которой ему недавно обмолвился отец?

– Сергей, – капризно протянула девушка водителю. – Я забыла в «Розовом облаке» свою сумочку! Сгоняй по-молодецки.

Машина уехала, а блондинка со спутником скрылись за воротами. Стражнецкий досадливо вздохнул: ну все, сегодня ничего не получится, в доме слишком много народа. Он решил перекурить и двинуться в Москву, где он остановился у знакомой «куколки». А завтра вновь приехать в Осинки.

Прошло не больше пяти минут, как из-за высокого забора до него донеслись крики. Судя по всему, ругался Кибильдит. Косте удалось разобрать лишь несколько слов: «голодранец», «пройдоха» и, кажется, «альфонс». А через полминуты из ворот быстрым шагом вышел тот самый темноволосый незнакомец. За ним с плачем бежала юная толстушка.

– Постой, не уходи! – и она облепила его сзади.

– Я вернусь, сладенькая. Я что-нибудь придумаю, – и красавец поцеловал ее. – Не серди его.

– Но как же ты доберешься до города?.. Я поеду с тобой.

– Не глупи, малыш. Возьму такси и доеду с ветерком.

И мужчина быстро пошагал прочь от негостеприимного особняка. Стражнецкий направился следом за ним, но тот неожиданно быстро уехал на единственном такси, которое в тот момент было на стоянке. Выбраться в город Костику удалось лишь спустя 15 минут.

За ночь он принял принципиально новое решение: не обращаться к Кибильдиту, а попытать счастья другим способом. Добиться встречи с Ульяной, рассказать, кто он такой, и подружиться на почве скорби по утраченной мамочке. А уж там он убедит богатенькую сестренку поделиться с ним деньгами. Однако в ближайшие дни подкараулить Ульяну ему не удалось. Административный отпуск заканчивался, и Костик должен был возвращаться в Эмск.

Следующий визит (это произошло спустя полгода, в феврале) также был неудачен – прислуга объявила, что Ульяна уехала за границу. А когда Костя явился в Осинки по весне, ему и вовсе не открыли. Судя по всему, в доме никто не жил.

– Но почему тогда некоторые решили, что она твоя любовница? – Корикова вернулась к занимавшей ее теме.

– А тебе не интересно, при каких, например, обстоятельствах я снова встретил ее? – усмехнулся Стражнецкий. – А ведь это история похлеще индийского кино… Рассказать? Так вот, однажды, в студеную зимнюю пору я вышел с заседания Рады…