Таня Танк - Няка

В это же время на вещевом рынке вспыхнул пожар, который уничтожил крупную партию товара. Расплачиваться было нечем, поэтому Стражнецкому-старшему пришлось продать трехкомнатную квартиру и вместе с сыном переехать в однушку на окраине. Придавленный мрачными обстоятельствами, Илья начал прикладываться к бутылочке. Жизнь с пьющим отцом становилась тягостной, и Костик задумался о переезде.

Но куда? В общагу ему не хотелось – не тот комфорт, да и в глубине души он считал себя выше «свинопасов», как он именовал студентов из области. О приобретении собственного жилья речи быть не могло – его доходов едва хватало на еду. Проблема решилась неожиданным для Костика образом. Отмечая «экватор» в студбаре, он познакомился с первокурсницей Машей. Юная особа прибыла в Эмск из Норильска и жила здесь в двухкомнатной квартире, которую ей приобрели родители. И хотя Маша была не в его вкусе, и кроме того, на тот момент он уже встречался с однокурсницей, Стражнецкий вскоре переехал к новой знакомой. Приятным бонусом стало то, что у Маши всегда было достаточно денег, чтобы покупать не только продукты, но и одежду для Костика, а также оплачивать их досуг.

Закончив с красным дипломом университет, Стражнецкий устроился на «Эмск-пласт» в центральную заводскую лабораторию. И тут неожиданно выяснилось, что эта работа ему совершенно не нравится. Не о такой доле он мечтал. Одно дело – под фанфары подниматься в смокинге за какой-нибудь престижной научной премией, а потом со вкусом ее тратить. И совсем другое – не видя блестящего общества, корпеть в ЦЗЛ – со смешной зарплатой и невнятными перспективами.

Все чаще Маша поглядывала на него вопросительно, а однажды прямо спросила, когда они распишутся. Костик призадумался. Житье за счет подруги его пока устраивало. Но о том, чтобы строить с ней серьезные отношения, не могло быть и речи. Во-первых, для человека его внешности и ума выходить в свет с такой простоватой спутницей было почти неприлично. Во-вторых, он не на помойке себя нашел, чтобы отдаваться ей за кормежку и угол. По студенческим временам это было неплохо, но сейчас он явно вырос в цене. Нет, ему нужна другая жена – обеспеченная, перспективная и утонченная красавица.

Не желая объяснять Маше неприглядную правду – да и какой смысл распинаться, если она по-любому не поймет величие его устремлений? – он просто съехал, улучив момент, когда девушка отправилась в гости к родителям. Жить ему по-прежнему было негде, тратить деньги на съем квартиры не хотелось, поэтому Костик оперативно сошелся с коллегой, которая недавно развелась с мужем и одна воспитывала сына-школьника. Для себя Стражнецкий решил: он слиняет от сожительницы при первых многозначительных намеках. Это опять-таки был перевалочный пункт.

Время от времени у него мелькала мысль поехать в Москву и разыскать мать. Нет, не для того, чтобы выразить ей сыновние чувства. Из скупых слов отца он уяснил, что у «Лельки» все «хоккейно» и «шоколадно». Отчего же не отломить пару долек этого шоколада брошенному сыну?

Но где искать Елену Ивановну – Костик не представлял. Он не знал ни ее новой фамилии, ни, тем более, адреса. Отец свирепо хранил тайну. Получая деньги от Кибильдита, Илья Михайлович поклялся ему никогда не допустить встречи матери с сыном.

Когда Костику исполнилось 25 лет, на корпоративной вечеринке (а они только начали входить в моду) он познакомился с журналистом Владом Вопиловым. Обычно сдержанный и привыкший действовать обдуманно, Стражнецкий словно слетел с катушек и не заметил, как они вместе с новым приятелем сначала напились, а потом переместились в сауну. Вскоре туда подъехали какие-то разбитные особы, потом еще парни… Водка лилась рекой. Безостановочно, словно вышедшая из-под контроля ядерная реакция, шла «ротация кадров»…

На следующее утро, проснувшись у Вопилова дома, Костик осторожно поинтересовался:

– А что, в журналистике хорошо зарабатывают?

– С чего ты взял? – хрипло отвечал Влад.

– Ну, мы вчера так круто гульнули… Представляю, сколько это стоит. Вернее, даже не представляю.

– Мне это не стоило ни копья.

– Но кто платил за сауну? А из ресторана нам сколько всего таскали! Да и эти куколки, наверно, работали не из любви к искусству…

– Это точно, – засмеялся Вопилов, но тут же перекосился от вступившей в голову боли. – Будь другом, открой пивас.

– Но ты мне так и не ответил…

– А, сколько в журналистике зарабатывают? Три копейки. Но это дураки, которые занимаются действительно писаниной.

– А ты не пишешь, что ли?

– Пишу. Но только то, за что платят. И так, как хотят те, кто платит. Вчерашняя оргия – это как раз и есть гонорар за интервью с одним важным дядей. Но мне легче: я главный редактор, поэтому могу тиснуть в газету все, что мне хочется. Бывает, конечно, что иногда хозяин что-то просечет…

– И… много у тебя в месяц выходит? – Стражнецкий облизнул пересохшие губы. – Если не секрет, конечно.

– Если наличкой – то только зарплата. А беру я, в основном, борзыми щенками. Сауна, кабаки, шлюхи…

Стражнецкий задумался о том, что неплохо бы переквалифицироваться в журналисты. «Только дайте мне возможность приблизиться к этим важным дядям, – думал он, – а уж там я не растеряюсь. Борзые щенки – это мелко».

Не прошло и пары недель с того разговора, как ему позвонил Вопилов и предложил место корреспондента в своей газете «Девиантные новости». Стражнецкий тут же рассчитался с «Эмск-Пласта». Первые шаги в журналистике были скорее веселы, нежели тернисты. Атмосферу, созданную Вопиловым в «Девиантных», мог счесть рабочей только его зам Олег Кудряшов, который показался Косте невероятно нудным типом. Все остальные журналисты проводили дни в увеселениях, лишь изредка вспоминая о своих прямых обязанностях. Проработав у Влада месяца три, Стражнецкий охотно принял предложение занять ставку обозревателя в другой городской газете – «Помело».

И как выяснилось впоследствии, словно в воду глядел. Вопилова вскоре со скандалом уволили из «Девиантных» за пожар, учиненный пьяными корреспондентами. Пока Влад, вкрай дезориентированный, обдумывал будущее житье, у Костика поперла карьера. Благодаря врожденному уму, широкому кругозору и целеустремленности он очень быстро снискал бласклонность своего шефа, Николая Юрьевича Пащенко. В 27 лет, всего спустя два года после смены профессии, он стал заместителем главного редактора «Помела», а еще через четыре года женился на Катюшке Пащенко.

Жена принесла ему все, о чем он мечтал на тот момент: богатое приданое, большую новую квартиру с обстановкой, долю в семейном бизнесе, а главное – выход в высшее общество, а, значит, перспективы. То, что подруга жизни не была ни привлекательна, ни умна и вызывала у него чуть ли не отвращение – Костика не смутило.